Дети небес

Этот фильм я начала смотреть не с начала, а с того момента, когда девочки начали соревнования прыжки в длину. И уже собралась переключить программу, как увидела взгляд девочки, когда она стояла и рассматривала обувь других детей. Меня заинтересовал тот момент, что девочка рассматривает обувь и почему она это делает? На протяжении всего фильма я заметила, что в этом фильме не так много слов, но столько взглядов и эмоций, что тут и говорить не надо. Этот фильм можно смотреть и без озвучки. Смотрела и плакала. На сколько этот фильм трогательный. Проходят годы, люди меняются. Исчезает сострадание, добродетель, чистота души, доброта и т.д. Я не знаю, что можно ещё дополнить к этому фильму.

Решила написать о нём только когда через день или два по ТВ начали его показывать снова. Не удержалась, и сказала мужу, СМОТРИ, просто смотри, здесь нельзя пропустить ни одного момента. Раньше такие фильмы делали в СССР. Плохие фильмы не пропускала цензура. Сейчас не важно о чём фильм. В основном - нецензурная лексика, секс, разборки в семье, унижения, кражи, убийство. Нет в наше время режиссёров, как после военное. Люди пережили столько горя, но они остались чисты сердцем, сострадательны, милосердны, всегда готовы помочь ближнему. Не знаю, что можно тут ещё написать. У меня очень много эмоций вызвал этот фильм.

10 из 10

Божественное присутствие в отзвуках неореализма, донесшихся сквозь десятилетия до Тегерана. Реинкарнированная душа «Похитителей велосипедов» воплощенная в художественной пластике эпохи немого кино. Простые истины и маленькие радости, аранжированные рачительной поэтической формой постановки.

«Детей небес» можно смотреть без перевода и даже без звука - лаконичный, предельно ясный киноязык зиждущийся на традиционной сюжетности, универсально прост для понимания. Маджиди кажется намеренно избегает даже намека на любые сложность и излишество – тот самый случай, когда жанр и рассказанная история не только диктуют, но и гармонизируют с формой, совпадают с ней. Только дважды за фильм (рапидная съемка соревнований, с перекрестным монтажом бега Зохре и вид сверху на Али, сидящего у водоема во дворике в финале) он по касательной обозначает изобразительную усложненность, все остальное время обходясь лапидарностью композиции, но ни разу при этом не жертвуя чистотой слога.

За внешней простотой и обыденностью, Маджиди, тем не менее, тонко намекает на присутствие небес – добродетель не проходит незамеченной никогда, вознаграждается оттуда, откуда обычно не ждешь, а за каждой трудностью приходит облегчение. Обычный для иранского кино мотив освещенности бытия светом Творца, невидимого внешне, но интуитивно ощущаемого, органично сочетается с поэтикой обычных будней, когда подхваченный потоком арычной воды кед или мыльные пузыри, выглядят как возвышенная лирика бытия, закономерно обнаруженная в глухих закоулках пригородных бедных кварталов Тегерана.

7,5 из 10

Простые радости
Душа, как открытая рана,

клокочет, да все невпопад.

Возьми с собой меня стая,

закружи шальной листопад.

Сурганова и Оркестр. «Душа»

Иранский кинематограф даже для искушённого киномана весьма экзотическое блюдо. Другая культура, как будто из параллельной вселенной, иное отношение к жизни и, главное, полезная роль цензуры. Это кажется странным, почти нелепым, подобно комическому чуду, совершённому Иисусом Навином, который будто бы остановил солнце. Да не восставала ли вся русская литература против цензоров, весьма несчастных людей, вынужденных читать тонны всего, иной раз откровенной макулатуры, дабы не пропустить нападок на самого (царя) и духовные скрепы! Ведь это миф, вы же понимаете, а на деле сами скрепы держались на скрепах, а те на других скрепах. Тем и выживал, и охранялся государственный строй.

Подобное комическое вступление лишь некая затравка. Ведь фильм признанного иранского постановщика «Дети небес» отнюдь не о цензуре! Другое дело, что своеобразие что этого, что многих других иранских фильмов, снятых после революции 1979 года, объясняется как раз требованием неукоснительно следовать нормам ислама. Оттого режиссёры, которым было что сказать зрителю, оказались лишены искуса политических или социально-критических тем.

Неореализм недолго просуществовал на небосклоне мирового кино. Родившийся в Италии, под радостные возгласы толпы, приветствовавшей освобождение Рима, неореализм почти не пустил корни в других странах и весьма скоро прекратил своё существование. Однако его влияние ощущается и по сей день, ведь сложно не попасть в плен неореалистической эстетики, когда снимаешь фильм о жизни городских низов. Или чернуха, или сострадание – другого не дано, да, пожалуй, и не нужно.

С приходом к власти в Иране исламских фундаменталистов во главе со знаменитым аятоллой Хомейни, кинематограф этой страны будто обнулился. Режиссёры были вынуждены заново изобретать киноязык, который не зависел бы от чуждой исламу европейской культуры. Вот и «Дети небес» на первый взгляд лишь реалистичное воспроизведение быта городских бедняков. Официальные власти даже выставили фильм на «Оскар», но он закономерно проиграл в этой гонке – такое кино слишком бесхитростно, просто, требующее наличие души. А есть ли она у любителей фуршетов и красных ковровых дорожек! Тот, кто не страдал, не сможет никогда сказать «я понимаю». Говорить о проблемах бедных в рассаднике капитализма всё равно что взывать к вегетарианским чувствам в стае хищных волков!

Тем более интересно, как преломилась неореалистическая традиция в творчестве Маджида Маджиди. Он сам из небогатой семьи, оттого всегда интересовался жизнью простых людей. Он был способен принять их беды как свои, с сочувствием изображая их горести. Они ведь тоже люди, пусть мы часто и измеряем значимость жизни наличием счёта в банке и предметов роскоши.

Пожалуй, режиссёр сознательно делает отсылку к одному из самых известных шедевров итальянского кино 1940-х гг. «Похитители велосипедов». Ведь у Маджиди завязкой служит пропажа туфель маленькой сестры, в результате чего брат и сестра вынуждены по очереди ходить в школу в кедах, так как у отца нет денег на новую обувь. А если главные герои дети, то как можно обойтись без лирики! Вот и в «Детях небес» дети бедняков находят радость просто погонять мяч во дворе, и им этого достаточно, чтобы быть счастливыми.

Счастье ведь на самом деле зависит не от внешних факторов, а от самого человека, от того, как он видит жизнь, умеет ли ценить даже то немногое, что у него есть. Дети из богатых семей часто самые несчастные, ведь счастье не в финансах, а в общении. Оттого два ребёнка из разных социальных слоёв вполне могут играть друг с другом. Дети ещё не понимают развращающую власть денег, они не преисполнены зависти, обиды на весь мир и в чём-то, безусловно, ближе к богу.

Жизнь несправедлива. Это понимали неореалисты, стремившиеся раскрыть внутренний мир бедняков, то же чувствовал и Маджиди. Неореалистические тенденции в иранском кино 1990-х гг. сделали персидский кинематограф близким многим, кто способен сочувствовать. Да такие фильмы и учат эмпатии, пусть сейчас и немодно рассуждать на тему искусства как учителя жизни. Родившиеся в бедной семье брат и сестра едва ли преуспеют в жизни, с учётом кастовости иранского общества. Но разве это так уж важно?

Хочешь быть счастливым – будь им. Когда у тебя есть тот, кто тебя любит, настоящая семья, то не так значительны многие беды. Ведь ты не один. Любая ноша на двоих уже не так тяжела. И все богатства мира не заменят любовь, которую не купишь ни за какие деньги.

Ты любима и горя не чаешь.

Детворы полон дом. Мать жива.

Только это, увы, замечаешь,

когда вновь остаешься одна.

Все мы дети небес. Никогда под небом не будет справедливого устройства общества. Коммунизм, анархизм – это лишь мечта, прекрасная в своей недостижимости. Всегда будут богатые и бедные. Капитализм учит, что цель жизни – погоня за деньгами, властью, славой. Но ведь каждый понимает, что это мишура, лишь артефакты в ролевой игре. А жизнь – она прекрасна, как в детстве, так и во взрослой жизни. Если вы любите кого-то и вас тоже, то вы уже счастливее многих богачей. Пусть реклама призывает нас к процветанию, знайте – душа не продаётся. Не искушайте себя деньгами и властью – это отнюдь не то, зачем живёт человек.

Душа! Душа! Берегите свою душу, цените тех, кто вас любит, и умейте видеть лучшее, как в окружающих, так и в жизни на земле. Ведь вы сами определяете меру ценности своей жизни. Не стоит забывать об этом и впадать в уныние. Помните – жизнь прекрасна!

9 из 10

«Улыбайтесь, детка, улыбайтесь... Вас фотографируют с небес….»
Виктория ибн Олег, любительница Арабистана, посвящается тебе…

Бьёт, потом целует,
ранит да шлифует…
Так в наши души Вечность
вдыхает Человечность.
Александр Шмидт

«На свете счастлив тот бедняк с его простой любовью, кто не завидует никак богатому сословью…» Если бы фраза Роберта Бёрнса могла долететь до горних чертогов и достичь ушей всесильного Аллаха! Тогда Али, потерявший туфли своей младшей сестрёнки, она сама, их родители и знакомые погрузились бы в нирвану вопреки скудному бюджету и превратностям судьбы точь-в-точь как многострадальные ноги мальчика в воду бассейна с золотыми рыбками. Впрочем, тогда не существовало бы самого фильма, ибо иранский кинематограф, придерживаясь поэтической, религиозной и социальной линий, – признанный гуру в изображении «страданья, и тоски, и нужды». А потому «будет тревожно, восторженно, сладко, свободно, будет томительно, радостно - всё, что угодно, - счастья не будет». Зато будет картина Маджида Маджиди, простая и правдивая, которая встряхнёт эмпатично ленивых зрителей, излечит их от духовного артроза и заставит от всего сердца сопереживать героям, не избалованным материальными благами, но избалованным человечностью.

Захра и Али в старых кедах, скрепивших их общий секрет, помчатся по хитросплетениям сюжета проворнее, чем Маленький Мук в своих тапочках-скороходах. Ах, эти магические предметы в волшебных сказках! Целая витрина только с одной обувью-загляденьем: хрустальные золушкины туфельки, серебряные башмачки Элли и красные – Карен, калоши счастья и даже крылатые сандалии… Это, конечно, чудесные выдумки; в фильме же благодаря намеренной близорукости оператора «Детей небес» Парвиза Малекзаде и его пристрастию к съемке с нижних точек камера выхватит десятки и сотни тапочек, кроссовок, сандаликов разнообразнейших цветов и фасонов вплоть до потерянных-найденных туфелек Захры, чей «круговорот в природе» подобен истории платья от Алекса ван Вармердама. Ножки терпеливецы постоянно хочется обуть «в цветной сафьян или в атлас», а то и в черевички, как у самой царицы, потому что девочка это заслужила. Увы, феи-крёстной в парадном хиджабе режиссёр не предусмотрел, хотя и снял поучительную сказку по всем канонам фольклорного наследия. Так сложилось, что в символическом восприятии многих культур нищета приводит на правильный путь, в то время как богатство развращает. Закономерно положительные герои к щегольству не привычны и чаще ходят в обносках, а сказочные злодеи – сплошь денди. Воланд дефилирует «в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях», Гингема – вторая Кэрри Брэдшоу, сестрицы Золушки – законченные ониоманки. Своего рода компенсация за вечную душевную черноту, дискомфортную смерть или беспокойную жизнь в виде казовой оболочки.

Ни капли зависти, ни мысли о воровстве, ни единой жалобы, ни тени злобы – вместо них почтение к старшим и трогательная забота друг о друге (не забываем о том, что взяли из шкафа «Сказки мусульманских народов»!) читаются на лицах играющих брата и сестру Амира Фароха Хашемяна и Бахаре Саддики, иллюстрируя систему моральных устоев ислама. По «Детям небес» можно составить и кодекс чести бедняков в сценах-картинках, среди которых – одна пара обуви на двоих, пригоршня нута в благодарность за тарелку горячего супа, чай с карамелью (потому что кусочки наколотого для мечети сахара неприкосновенны). Традиционно для иранского кино столкнутся уже не вымышленные контрасты во время поездки Али с отцом в северные кварталы Тегерана. Больше не из-за жары, а от беспомощности перед холодным зеркальным взглядом окон и заборами с переговорными устройствами взрослый человек растеряется, словно житель мегаполиса в буше или Данди по прозвищу «Крокодил» посреди городских джунглей. Настолько же в диковинку для его сына окажется проводить день в праздности, играя с малышом в саду. И всё-таки детство остаётся детством и в роскошных хоромах, и в глинобитных хижинах, ведь «всех быстрее лошади на детской карусели». Эпизод с мыльными пузырями, которые Али и Захра самозабвенно пускают за мытьём кедов, рождает в душе почти такую же переливчатую и весёлую музыку, как на экране.

Говорят, мудрость приходит с возрастом. Иногда на порог сиротски является один возраст. А бывает, что мудрость посещает человека в девять или даже в семь лет, не лишая его при этом ребяческого обаяния. Наверное, наиважнейший месседж данной картины заключается в сохранении нравственной чистоты, присущей детскому мировосприятию. Чтобы, анализируя в середине или на исходе жизненного пути, насколько мучительно больно или легко за бесцельно или с целью прожитые годы, не пришлось констатировать с горечью:

Я такой же, как в детстве.
Во мне
колодезь слёз удивления, восхищения, любви!..
Только на дне –
камни.
(Роман Хе)