И Бог создал женщину

Фильм о пустой, но очень красивой женской оболочке. Так бывает, что девушке, досталась уникальная красота(по сюжету) и… и все. Всем остальным Бог ее обделил. Ни души ни мудрости, ни каких-либо мыслей в голове. Роже Вадим показал идеальную «функцию» пустой женской оболочки. И реакцию очень разных мужчин на нее.

Как бывает слепа, жертвенна, и возведена в абсурдный абсолют любовь молодого парня ко внешности девушки и собственным фантазиям о ней. И как совершенно реалистично восприятие этой девушки, умным, опытным мужчиной, который уже узнал жизнь. Который знает что от нее ждать, и может предугадать каждый ее шаг. Он лишь берет то, что она ему дает сама и идет дальше, не выстраивая вокруг нее свою жизнь.

После просмотра запомнилась актерская игра выдающегося Курда Юргенса. Он конечно мэтр. И молодого Трентиньяна. На их фоне героиня смотрелась, мягко скажем, странно с одинаковым во всех сценах, инфантильным выражением лица и приоткрытым ртом с очень выдающейся щербиной. Хотелось чтобы рот, она уже наконец закрыла.

Очень красивая операторская работа, здорово передана атмосфера французского приморского городка того времени. Но после фильма остался вопрос:' И что в нем было такого особенного? Где гениальность? Только щербина и красивое тело… И что?»

Итог: все что есть в этом фильме — Курду Юргенсу, за его актёрский талант, привлекательность и голос.

6 из 10

Сегодня я посмотрела «и бог создал женщину…». Когда я досмотрела, минуту я просто не могла встать с кресла на котором сидела во время просмотра. Знаете, я пытаюсь встать, но тут же возвращаюсь обратно. Не могу! Мне было не устоять. Понятно по меркам современности это не очень сильное кино и не очень, пожалуй, интересное! Но боже, я все равно его люблю! Оно как будто про меня, про всех нас но, наверное не про нас настоящих, а тех, которые живут глубоко внутри, те «мы» наверное не очень правильные и прямо даже скажем сумасшедшие, готовые поддаться любому порыву и соблазну! Но когда смотришь этот фильм это сумасшествие живущее в каждом из нас разливается приятным теплом по телу, это безумие поглощает тебя! Хочется пуститься в пляс и танцевать до упаду ча-ча-ча. Кажется сейчас уже далеко не все поймут этот образ, как будто он уже давно не про сегодняшний день, но черт возьми это не так!

Чудесные виды Франции тоже создают правильную атмосферу! Хотя, слово «правильный» меньше всего подходит для описания этого фильма! Мне кажется его прелесть именно в том, что он такой безумный и куда-то бегущий! Даже не сам фильм и не сюжет и не операторская работа, а именно образ актрисы Бриджит Бардо. Она невероятна, ее прекрасная талия и безумные глаза поражают! Мне очень понравилось как в какой-то момент я начала замечать насколько неестественно у нее были завиты волосы, а потом, после того как она чуть не потонула, после того как изменила своему мужу у нее волосы наконец-то естественные, неидеальные! И в течении всего оставшегося фильма ты будучи абсолютно поглощен этим безумием, этими растрепанными волосами полностью отдаешься Бардо. Ты — это она. Клянусь если бы мой просмотр прервали и вдруг спросили как меня зовут я не раздумывая сказала бы Жюльетт! И только промолвив это я бы накинула на себя просторное платье, которого у меня нет, выбежала из дома босиком, села бы на велосипед, которого у меня тоже нет и умчалась бы к морю, которого тоже поблизости нет.

Так о чем же этот фильм? Я не знаю, я не люблю разбираться в смыслах я люблю просто делать, что хочу и просто чувствовать, что я хочу, прямо как Жюльетт! И вот сейчас я просто чувствую это всепоглощающее сладкое такое пряное безумство и я не хочу разбираться почему. Просто я вижу в голове эти красивые блондинистые волосы, я просто вижу в голове эти хитрые глаза ее любовников, я просто вижу в голове эти солнечные виды Франции, я вижу это тихое море, я просто вижу.

Дырявая колокольня Успенья нежного, Карибов в Сен-Тропе, у Вадима ещё серая, ещё романтически лишайная, квадратное устье ещё не тронутого пастельной штукатуркой порта, на брусчатке которого рыбаки разбирают свои бусами унизанные сети, бары «L`escale» и «Bateau Ivre», где Пикассо, Матисс и Мизраки ещё курят табак, употребляют абсент и до кой-чего тоже — не дураки, а также безвременные, в вечность ушедшие, Синьяком запечатленные зонтичные сосны, горящие паруса и пуантилизм глаз режущего солнца на воде, растрёпка-причёска, искусанные губы, балетно напряжённые лодыжки, круглая, равномерно относительно ножек загорелая попка Бриджит, красная земля под виноградными кустами, красный Эстерель на горизонте — весь фильм, все девяносто три минуты его, если без купюр, кажутся сейчас сотканными из того же материала, из которого ткутся легенды, архетипы не в юнговском даже смысле, но в изначальном, из «Словотолкователя» Яновского выражении идеи, в соответствии с которой Бог создал мир. Здесь есть и змей, искушающий нагую Еву, и Афродита, выходящая из пены морской, и библейское братоубийство, и Актеон с наставленными ему богиней рогами, и смертоносный, коварный, безотчётно-страстный танец Саломеи, и оболганность Марии-Магдалины, и отнимаемый у смертных рай земельных наделов у лучших в мире пляжей, вырываемый олимпийцами из их узловатых пальцев золотой век собственных магазинчиков, ресторанчиков, мастерских средней руки в для больших денег предназначенных природой уголках.

Фильм Вадима и Бардо, разрушивший их брак, принято вспоминать за его скандальность, за его запреты к показу в сорока из пятидесяти штатов США, за протесты против него Лиги благопристойности, Армии спасения, школьных властей и Общества добродетельных католиков, за убийственную по закомплексованности писак критику его «пошлости» и «примитивности» почти во всех европейских изданиях (единственным, кто похвалил «Бог создал женщину» во Франции, был Франсуа Трюффо), за вырезки цензурными ножницами до трети его хронометража и замену «кощунственного» его названия в Италии и Великобритании. Его называют предтечей сексуальной революции, пионером по показу женской чувственности средствами важнейшего из искусств, первым убедительным гимном эмансипации и раскрепощения, — и все эти обозначения вполне спорны, практически по каждому из пунктов можно без труда вспомнить более ранние киноопусы (и значительно более ранние, вплоть до советских фильмов двадцатых — начала тридцатых годов). Лидером этот фильм Вадима может считаться, пожалуй, лишь в одном, но важнейшем показателе — ни один фильм ни до, ни после, не имел столько неявного, не признаваемого самими авторами визуального влияния на последующее развитие кино, особенно кино отечественного, охочего до природной и женской знойности.

Брызги с пляжа Таити, что у Рамаюэля, долетели даже до осенней зябкой, хмурой Волги «Жестокого романса» (как и отголоски «Бесприданницы» Островского очевидно перебирали струны русской души Владимира Роже Племянникова, писавшего сценарий своей эротической драмы) — предфинальный разгуляй с цыганами на колёсном теплоходе «Ласточка» собирает в кулак тот же трагедийно-телесный накал, что и ча-ча-ча в расстёгнутой юбке и с негритянским оркестром у миллионерской яхты в маленьком порту, да и интеллигентный сексапил молоденькой Ларисы Гузеевой обыгран Рязановым теми же средствами и в тех же мизансценах, что и разнузданная манкость молоденькой Бардо. А настоящим советским римейком фильма Вадима мог бы стать (и очень странно, что не стал, затерявшись в потоке производственного кино поздней, «подмороженной» Оттепели) фильм «Впереди день» Павла Любимова (снявшего, как минимум, два шедевра — «Женщины» до, и «Школьный вальс» после — и ничуть не поступившегося качеством работы в этой малоизвестной экранизации повести Ирины Велембовской). Любимов в ней даже актрису выбрал совершенно не соответствующей своим времени и месту притягательности и удивительного внешнего сходства с Бардо — тайную возлюбленную Высоцкого Татьяну Иваненко. Её Галя (меняющая по ходу дела цвет волос с угольно-черного на пероксидный блонд) так же разгуливает по рабочему посёлку целинников в сильном и соблазнительном неглиже (бриджики и лиф от купальника на выразительной груди), так же крутит вполне плотского оттенка любовь с двумя такими разными братьями, так же жалко, изгнанная, ждёт попутки в плащике и с чемоданчиком, и даже танцует так же, выбивая целую рабочую бригаду наших, надежных, хороших парней из им предназначенной колеи («шла она, белозубая, смуглая, жёлтым берегом наискосок, только слышались капли смутные с загорелого тела — в песок»)…

Тело Бардо пытались сымитировать, обыграть, воспроизвести с добавкой — и сами советские из режиссеров в том числе. Отбрасывая, как докуку, грусть и боль лежащей в основе сценария Вадима-Леви истории. Поскольку ровно так же, как и климат Сен-Тропе — отнюдь не райский (лазурнобережный рай начинается дальше на восток, на Ривьере, за фотогеничным Рыжим мысом, разделяющим департаменты Вар и Приморские Альпы), но жестокий, сжигающий солнцем, душащий пылью, принизывающий ветрами — так и сюжет культового фильма страшно далёк от беззаботной курортной лёгкости и праздника плоти, с которыми его сейчас ассоциируют. Героиня Бардо Жюльет пользуется в своём городишке отнюдь не «заслуженной репутацией распутницы», как пишут в дурных синопсисах (поскольку формально она — девственница), но на ней, сироте, которую приютила за пособия от государства пара отвратных мещан, именно что лежит печать отверженности женской за прелесть дивную, постичь её нет сил. На неё клевещут, её пытаются ославить и растоптать, потому что каждый может обидеть сироту, и красивая сиротка — это ходячее оскорбление душной добропорядочности. А потому её нужно столкнуть под первого тупого в своей гормональности мачо — и с улюлюканием изгнать из городишки, чтоб не отвлекала мужского внимания от девушек из хороших семей. Это — вековая, многолетним применением оправдавшая себя стратегия, в ней все против Жюльет — и приёмные родители (толстуха и её перверзный инвалид-муж, тайком подглядывающий за воспитанницей), и трудолюбивая вдова, воспитавшая старшего сына готовым подлецом и воспринимающая благородство среднего сына как слабость, как подраненность, и подонок-поклонник, стремящийся не просто воспользоваться ею, но с извращенным каким-то садизмом воспользоваться с максимальным разрушительным для нее эффектом — все, кроме детей, животных и каким-то чудом влюбившегося в неё чистой, из романов любовью юноши. Большие деньги, впрыснутые, как дихлофос, в этот вонюченький мирок, воспринимаются здесь как избавление. Пусть Сен-Тропе превратится из-за них из рыбацкой деревушки в курорт для богатых, пусть крошечный его порт ешё больше улилипутят пузатые яхты с вертолётами на палубах, пусть взлетят до небес цены в «Сенекье» и «Пьяном корабле» — всё это лучше, чем то, что было. Потому что Жюльет победила и отомщена. Потому что Бриджит до сих пор живёт в своей вилле «Мадраг» прямо у того пляжа, где когда-то, рыдая над погубленной своей жизнью, отдавалась гаду.

Красивые строки, правда? Гюго, как и любой истинный француз, очень хорошо понимал фразу «И Бог создал женщину». Понятное дело, что здесь игра слов, и Бог к этому отношения никакого не имеет.

Юная красотка Жюльетт проживает в провинциальном городке на Юге Франции, и спокойно подрабатывает в газетной лавчонке. Она будоражит умы всех мужчин и вызывает неприязнь и дикие комплексы у местных дурнушек (коих с лихвой можно встретить в городе). На протяжении всего фильма Жюльетт влюбляется искренне, безрассудно, беззаботно, выходит замуж, попадает в хитроумные планы и капканы свихнувшихся на ее персоне мужчин. За действием безумно интересно наблюдать. На фоне картонок и серой массы — антагонистка «живительный родник», заряжающая энергией всех окружающих, не станет родника — пропадет город, исчезнет искренность, глупая наивность и все чувства. Придет спокойная, размеренная жизнь, подобная смерти.

Я бы не стала рассматривать фильм, как серьезную историю, которая могла произойти в реальности. Героиня Бардо скорее образ собирательный. Это воплощение женщины, и никак иначе. Метафора, способная вдохновлять людей. Взгляните на Бардо, ее уж точно нельзя назвать красавицей. Ее шарм — это уверенность в себе. Да, она не самый положительный герой, но это ее жизнь, не нравится — не спи с ней, не нравится не заходи к ней. Образ который мощным щитом стоит против лицемерия и предрассудков, несмотря на всю свою отрицательность.

В итоге, кино может понравится далеко не всем, если вам не нравится Бардо, тогда произведение не рекомендовано к просмотру. Всем остальным, удачи и понимания