Лолита

Экранизаций романа Владимира Набокова уже вышло две, первым была под руководством самого автора у Стэнли Кубрика. Режиссёр переосмыслил роман, добавил нововведений и из-за сурового кодекса Хейса сделал акцент не на сексуальном подтексте (как это было в экранизации Эдриана Лайна 1997 года), а на диалогах и великолепном подборе актёров.

История знакома всем, но вкратце следует отметить сюжетные приёмы и пройтись по жизни доктора Гумберта Гумберта. Перед нами заключительные кадры этой любовной мелодрамы, мы сталкиваемся с развязкой всей истории, не зная, кто есть кто, но по диалогам понимаешь, какое на двух героев оказывала влияние Лолита. Опасные кадры и флэшбэк, длинною во весь хронометраж. Интригующий Кубрик поставил так события, чтобы вызвать вопросы у зрителей, а затем начать повествование с уже заложенными вопросами в голове.

Не самая сладкая жизнь у доктора, а его намерения и увлечения «нимфетками» (молоденькими девочками) создают ореол негатива, ведь педофилия — это психологическая проблема. Правда, Харви из «Милых костей»? Перенос проблемы в зрелый возраст сказывается не слишком показательно, мы только в одном диалоге узнаём о прошлом героя, а в целом уже состоятельный мужчина повествует в настоящем времени (конкретнее во флэшбэке). Режиссёр проносится по первым эпизодам знакомства очень стремительно, как главы книги, а пробелом между главами на экране служит затемнение экрана в связи с монтажной склейкой.

Новый город, новая жизнь и новые увлечения. Все эти моменты стремительно мчаться на экране, хотя продолжительность ленты составляет два с половиной часа, но за эти мимолётные эпизоды раскрываются важные детали: нас знакомят с Лолитой и её матерью — миссис Шарлоттой. Режиссёр проходит амурные вопросы Шарлотты и Гумберта таким образом, что сразу замечаешь истинную цель доктора, и это вовсе не вдова. Хорошая заслуга в этом актёра Джеймса Мейсона.

Стоит поблагодарить кодекс Хейса, ведь вместо неловких эротических образов нас окружают отличные диалоги и знакомство с великолепной ролью Питера Селлерса — мастера перевоплощений. Его второстепенный персонаж так хорошо выступал в нескольких ролях, в нескольких ампула этой истории, что через год Кубрик позвал его на главную роль в «Доктор Стрейнджлав». Один диалог в образе детектива на крыльце отеля чего стоит — стремительно, выразительно и безупречно.

Картина демонстрирует несколько порочных стадий. Увлечение, заинтересованность, стремление, похоть и желание. Каждое явление Лолиты в картине это не просто вызов Гумберту, это вызов Кодексу Хейса от Кубрика. Монтажные приёмы отражаются последовательно ключевым событиям картины: параллельную съёмку можно заметить в движущемся автомобиле (напомнило сцену из «Психо»), на балу, за кулисами театральной сцены и в больнице. Каждая новая локация облицована приёмами режиссёра, а гармоничные диалоги дарят интригующий сюжет.

Это повесть о любви, пусть и не привычной, жалостной, неразделённой, но о любви. Создание своего рода любовного треугольника великолепно сочетает под одной крышей сразу три данных угла (и тупого, и прямого, и острого) — хорошая метафора сердечной геометрии. Мучения любовного плода, который запретный, но так сладок, дарят трагические события, которые создают положительные последствия, отчего можно заключить вывод, что был определённый план, но нет. Фильм показывает человеческие муки, душевные порывы и невозможность быть с любимым человеком, в то время как обратная сторона медали (или лучше сказать, женского пола) эту любовь всеми силами отдаёт. Но любовь зла, а законы ещё злее. Находиться в постоянной бдительности не всегда же будет получаться, вот и режиссёр сделал акцент на этом, приправив драматизмом.

На что способна женская красота? Она не знает границ, проникает во все потаённые углы души мужчины и разрушает оборону, как ядовитый плющ. (привет ленте 1992 года). А что может сделать девушка, осознающая свою власть, пользующаяся внешностью, как средством получения желаемых результатов? Жить по своим правилам и ставить свои условия.

После занятного устремления хронометража, вторая часть ленты уже остро ходит по запретам Киноакадемии и красиво оборачивает сексуальный подтекст под юмор — сублимирует. Интригует вторая часть ленты не только развитием глубокой нужды и привязанности, но и бдительностью доктора, а особенно теми эпизодами, где эта бдительность теряется, и на сцену выходит Питер Селлерс.

К чему приводит такая игра в «кошки-мышки»? К почти эротическому эпосу, где то, что нельзя демонстрировать, обходят диалогами и подозрительными намёками. Нас бросают в интригующую цепь событий: от расследования родства Лолиты до преследования на загадочном автомобиле, от распорядка недели Лолиты до мук Гумберта, чтобы с большой паузой сделать заключительный вывод — любовь проходит проверку временем, любви все возрасты покорны, и где скрыт сексуальный подтекст, может развиваться нечто большее, нечто прекрасное. Поэтому и меняются взгляды на счёт главного героя Гумберта, то, что зритель не одобрял в начале повествования, смело служит драматической составляющей финального разговора. Петля замыкается на том, на чём лента начинала свой рассказ, давая ответы на все вопросы. Ты уже понимаешь всё происходящее и с совершенно иным чувством следишь за первостепенными сценами, закруглёнными под финал. Такой loop, такая петля.

Вывод следует после просмотра один. Стэнли Кубрик взял скандальное произведение и снял своё видение этой любовной истории, обойдя правила Кодекса Хейса и указания самого Владимира Набокова. Это хорошая история, которая впечатляет своими диалогами, расследованием и расстановкой приоритетов на разных этапах хронометража.

Каждый, кто прикасается к какому-либо произведению, в первую очередь оценивает его со своей личной позиции.

Для режиссера личной позиции, скажем так, маловато. Надо раскрыть замысел Автора, характер его персонажа, интригу… Надо стать «гением», чтобы понять «гения».

Кубрик очень скрупулезно, шаг за шагом, медленно подходит к каждому герою, и каждый из них, даже самый заурядный, проходной, становится отдельной весомой личностью. Кубрик просто выписывает нюансы каждого, любая мелочь бросается в глаза и запоминается, как черта персонажа.

Лолита, как и ее мама, самая заурядная ограниченная девочка: она фантазерка, мечтающая о карьере артистки, влюбленная в свой идеал мужчины. Гумберт для нее … никто… она без сожаления его бросает и обращается вновь только за деньгами…

В новом варианте 1997 года Лолита приобретает новые черты, более осмысленные, ей отведено больше внимания, особенно ее душевным переживаниям, но так ли это ?

Единственным героем является Гумберт! Его история — это рассказ о наших впечатлениях ранней юности, которые навсегда формируют наши предпочтения во всем ! наши желания, вкусы, даже наше будущее…

Впечатления от этой экранизации довольно противоречивые. Повествование в ней временами немного отклоняется от сценария, а также присутствует юмористические моменты, которые иногда не совсем идут на пользу общему сюжету. Понравилась музыка в фильме — ненавязчивая и всегда к месту. Теперь о героях.

Джеймс Мейсон (Гумберт) — на мой взгляд, это пролет. В романе Гумберту было около 40 лет, и он был достаточно привлекателен, а здесь мы видим практически пожилого человека… Образ, впрочем, он воплотил неплохо.

Сью Лайон — внешне совершенно идеальная Лолита, какой я ее себе и представляла! Возможно, ей не мешало бы выглядеть чуть помладше, но в остальном она совершенство. Однако в ней маловато живости и дерзости, которой она должна была обладать по сюжету. Нет и детской непосредственности и неуклюжести. В фильме она слишком спокойная, утонченная, рассудительная и холодная (из-за чего, возможно, и выглядит старше).

Шелли Уинтерс (Шарлотта) — довольно интересный получился образ. Я представляла ее себе не настолько глупой и комичной, мне она ближе в экранизации 97 года, но в целом достойное воплощение.

Питер Селлерс (Куилти) — отличное попадание. Этот герой интеллигентен, умен, хитер и достаточно привлекательно выглядит, чтобы поверить в увлечение Лолиты.

Мне показалось, что в фильме не хватило какого-то накала. Он довольно сдержанный, даже какой-то чопорный, что ли. Хотя, учитывая год выпуска, наверное, это можно простить.

7 из 10

О, как можно?.. Есть ли в мире хоть один человек, способный перенести на плёнку это? Отчаянье, стыд, слёзы нежности. Игралище бесконечных скорбей. Неуловимую, переменчивую, вкрадчивую прелесть. Адскую печь сосредоточенной похоти. Очарованный остров (зеркалистые отмели, алеющие скалы), где играют нимфетки, никогда не взрослея.

Скандальность «Лолиты» всегда бежала впереди паровоза (который обречённо гудел лишь о любви, о любви), едкий дым непристойности всегда застил глаза «добропорядочным» гражданам, строящим мир-труд-май и объединяющимся в ячейки общества. О романе, попавшем в список самых выдающихся произведений двадцатого века, принято говорить вскользь, принято говорить не так. Говорить о чём угодно — о красоте языка, о детальном воссоздании реалий, о яркости персонажей — но никогда не говорить о главном. И, конечно же, всегда добавлять, что главный герой аморален, низок, развратен.

Вот и версия Стэнли Кубрика напоминает робкую речь школьной учительницы перед вымахавшими за лето десятиклассниками: она вроде как и хочет рассказать им про «Лолиту», но уже знает, какими скабрезными смешками всё обернётся. Уже и сама краснеет, пытаясь подобрать нужные слова. Уже сожалеет, что это не Толстой и не Гоголь, благопристойные классики, несущие разумное-доброе-вечное. Уже начинает опускать важное и сдвигать акценты на второстепенное.

«Не так» начинается с первой же сцены: Кубрик открывает фильм почти тарантиновским диалогом-перестрелкой, сея псевдо-интригу («За что он его?..») и вальяжно позволяя Питеру Селлерсу выдвинуть своего персонажа на передний план. Экранный Клэр Куильти действительно вышел куда ярче своего «бумажного» варианта: он остроумен, говорлив и пластичен. Мгновенно перевоплощаясь из одной ипостаси в другую, он, тем не менее, сохраняет легко узнаваемую харизму. Проблема лишь в том, что Селлерс всухую обыгрывает Джеймса Мэйсона, и Гумбольт Гумбольт, многострадальный рассказчик и главный герой, выглядит на его фоне нерасторопным увальнем.

Вообще, добрая половина фильма отдана вспомогательным персонажам: Куильти, Шарлотте и т. д. Режиссёр не торопится вводить в повествование Лолиту, потчуя зрителя комичными зарисовками «о нравах современного общества». И это всё, конечно, забавно и замечательно, но уж слишком напоминает водевиль. Если Набоков порой и заигрывал с шаржами, то скорее от скуки. Кубрик же прочно соединяет фарс с основной сюжетной линией, отчего главные герои не вызывают никаких эмоций, кроме лёгкой ухмылки.

Подбор актёров на ведущие роли вообще ставит в тупик. Джеймс Мэйсон больше похож на мешок картошки, тихо гниющий в углу, чем на мужчину, терзаемого вожделением. Мало того, что режиссёр не посчитал нужным раскрыть его прошлое («Не оттуда ли, не из блеска ли того далекого лета пошла трещина через всю мою жизнь?») или хоть как-то обозначить нетрадиционные наклонности, так актёр и сам не особо старался передать всё многообразие чувств, охватывавших героя. Его тяга к Лолите кажется естественной, а никак не запретной. Ну какой мужчина устоит перед молодой, стройной девушкой?.. Да-да, девушкой, не девочкой. Хоть Сью Лайон на момент съёмок и было всего лишь четырнадцать, выглядит она на все семнадцать. В фильме заведомо не упоминается возраст Лолиты, однако, вряд ли кто-то спутает её с ребёнком. Несмотря на то, что есть в актрисе и «слегка кошачий очерк скул», и «тонкость и шелковистость членов», притягательна она половозрелой женской красотой, а не той таинственной нимфеточной прелестью, о которой писал Набоков.

Вторая часть фильма полностью посвящена Лолите и Гумберту, но показаны в ней лишь внешние события. Откровенных сцен в принципе нет, есть лишь намёки, объясняющие взрослому зрителю, что происходит, но не как, не почему… А ведь именно это «как» («огонь моих чресел, грех мой, душа моя») позволяет писателю взмыть над понятием «совращение малолетних», именно это «почему» («Я уверен всё же, что волшебным и роковым образом Лолита началась с Анабеллы») раскрывает в главном герое не просто влечения плоти, но и сердца. Набокову потребовалось триста с лишним страниц, чтобы охватить все моральные, плотские и чувственные аспекты «преступления». Кубрик, кажется, не тратит на это ни кадра. Что манит Гумбрета в Лолите? Мучится ли он угрызениями совести? Почему в финале готов принять её такой, какая есть? Что она сама, в конце концов, в нём нашла? Почему позволяла так обращаться с собой? Всем этим вопросам не нашлось места в двух с половиной часах повествования, зато его нашлось с избытком для комических эскапад Куильти и Гейзихи.

Конечно, в 62-м году невозможно было бы обойти требования цензуры, но Кубрик выдаёт спорные решения даже там, где нет никакого эротизма. Почему, например, открывая сборник стихов, Гумберт читает Лолите «Улялюм», а не «Аннабель Ли», хотя у Набокова были явные отсылки ко второму произведению? Зачем было закольцовывать повествование историей о Куильти и вообще придавать ему столько значения? Где во внутренней речи Гумберта хоть толика филигранной красоты, вложенной автором? Представленный Набоковым четырёхсотстраничный сценарий был использован режиссёром лишь постольку поскольку, да и позже писатель не слишком лестно отзывался об экранизации («the film is only a blurred skimpy glimpse of the marvelous picture I imagined»). И тут действительно непонятно, зачем Кубрику потребовалось экранизировать «Лолиту», если о бережном отношении к тексту речь не шла? Зачем связывать себя этими тремя слогами («кончик языка совершает путь в три шажка вниз по нёбу…»), ставшими притчей во языцех, если можно было снять комедию с Питером Селлерсом в главной роли? Неужто действительно, как школьная учительница, просто шёл «по программе»: «Заводной апельсин», «Лолита», «Сияние»?..

Как бы то ни было, мир об этом уже вряд ли узнает. Мир узнал других Лолит — тех, что скрываются под буквами ХХХ и разгуливают в синих чулках по песням популярных исполнителей. Что с цензурой, что без, набоковская Лолита по-прежнему живёт лишь на печатных страницах — в единственном бессмертии, которое может разделить с ней Гумберт Гумберт и впечатлительный читатель.