Коварный

Вечный Город, Рим, укрытый покровительственной тьмой, сумрачной вуалью душной ночи, проклят на века. Обьят звериными всполохами насилия, охвачен лихорадкой ежесекундных страданий. Его предместья, перенаселенные всяким человеческим мусором, гнилью и падалью, с давних времен являются главным средоточием этого вселенского зла, абстинентности к которому нет ни у кого из здешних обитателей. И именно здесь, среди смрада, грязи и крови, пересекутся судьбы двух узников: Массимо, вершащего свой праведный суд Линча над дельцами снаффа, и Бараббы, основной целью в жизни которого стала месть каморре.

«Коварный» Джулио Де Санти менее всего напоминает приснопамятные предыдущие кровавые опусы компании Necrostorm, начиная от ставшего уже культовым эффектного сплаттера «Адам Чаплин» и завершая прошлогодней унылой, хотя отчасти и экспериментальной по форме «Джуди» — минималистском мистическом экзерсисе о человеческом одиночестве и тотальной жестокости всех ко всем. Впрочем, «Джуди» была лишь попыткой авторского кино, тогда как «Коварный» уже полностью прочитывается как жёсткая, брутально гиперреалистическая притча, своей окровавленной пуповиной связанная как с традициями нуара, так и еврокульта, особенно итальянского, в котором тема мести всегда присутствовала на первом плане. Однако эксплуатационность еврокульта всё-таки является преобладающим элементом «Коварного», который ближе к финалу, предельно бескомпромиссному и катарсическому, и вовсе полностью зарифмовывается с лентами Серджо Мартино, Луиджи Коцци и Фернандо ди Лео. О нуаре же напоминает лишь стильная монохромная палитра и полное отсутствие по-настоящему положительных героев, хотя нуар и переосмыслен Джулио Де Санти в ключе беспросветного и безнадёжно натуралистичного эксплойтейшена, чья экспозиция изначально располагает к чему угодно, но только не к победе хорошего над плохим, поскольку даже проблесков этого самого «хорошего» в картине не наблюдается даже на периферии её фабулы, а основное место действия, развенчанный с собственной вечностью Рим, зеркально отражает то дно жизни, которое в своё время не преминули показать Бадди Джовинаццо, Джим ван Веббер и Джейсон Айзенер. Минималистский стиль режиссуры будто контрастирует с резкими, нарочито отторгающими сценами насилия; за авторской аскезой кроется желание создать внятное социальное высказывание, обличительный комментарий к бытующей европейской реальности.

Примечательно, что имя главного в сущности протагониста фильма, Бараббы, созвучна библейскому Варавве. Да и неброский в общем-то сюжет «Коварного», движущийся очень прямолинейно, ближе к финалу все больше начинает перекликаться с рядом библейских канонических текстов, перевернутых, впрочем, Джулио де Санти наизнанку. Здесь бандит, ублюдок и последняя тварь Барабба оказывается гораздо более честнее сиюминутно явившегося псевдомученика из мира законопослушных граждан, который не тянет на нового Христа совсем; Понтий Пилат из снафф индустрии не оказывается никем прощенным за совершенные деяния, а Иисус даже не воскреснет из мёртвых в сумеречных пределах этого римского потусторонья, поскольку Бога здесь нет, а Дьявол от тамошнего людского сброда устал неимоверно. Барабба, он же новый Варавва, отмывает все свои грехи реками чужой чёрной крови с тем чтобы в конце погибнуть если не прощенным, то хотя бы просто спасенным от дальнейших мук.

Вечный Город, Рим, укрытый покровительственной тьмой, сумрачной вуалью душной ночи, проклят на века. Обьят звериными всполохами насилия, охвачен лихорадкой ежесекундных страданий. Его предместья, перенаселенные всяким человеческим мусором, гнилью и падалью, с давних времен являются главным средоточием этого вселенского зла, абстинентности к которому нет ни у кого из здешних обитателей. И именно здесь, среди смрада, грязи и крови, пересекутся судьбы двух узников: Массимо, вершащего свой праведный суд Линча над дельцами снаффа, и Бараббы, основной целью в жизни которого стала месть каморре.

«Коварный» Джулио Де Санти менее всего напоминает приснопамятные предыдущие кровавые опусы компании Necrostorm, начиная от ставшего уже культовым эффектного сплаттера «Адам Чаплин» и завершая прошлогодней унылой, хотя отчасти и экспериментальной по форме «Джуди» — минималистском мистическом экзерсисе о человеческом одиночестве и тотальной жестокости всех ко всем. Впрочем, «Джуди» была лишь попыткой авторского кино, тогда как «Коварный» уже полностью прочитывается как жёсткая, брутально гиперреалистическая притча, своей окровавленной пуповиной связанная как с традициями нуара, так и еврокульта, особенно итальянского, в котором тема мести всегда присутствовала на первом плане. Однако эксплуатационность еврокульта всё-таки является преобладающим элементом «Коварного», который ближе к финалу, предельно бескомпромиссному и катарсическому, и вовсе полностью зарифмовывается с лентами Серджо Мартино, Луиджи Коцци и Фернандо ди Лео. О нуаре же напоминает лишь стильная монохромная палитра и полное отсутствие по-настоящему положительных героев, хотя нуар и переосмыслен Джулио Де Санти в ключе беспросветного и безнадёжно натуралистичного эксплойтейшена, чья экспозиция изначально располагает к чему угодно, но только не к победе хорошего над плохим, поскольку даже проблесков этого самого «хорошего» в картине не наблюдается даже на периферии её фабулы, а основное место действия, развенчанный с собственной вечностью Рим, зеркально отражает то дно жизни, которое в своё время не преминули показать Бадди Джовинаццо, Джим ван Веббер и Джейсон Айзенер. Минималистский стиль режиссуры будто контрастирует с резкими, нарочито отторгающими сценами насилия; за авторской аскезой кроется желание создать внятное социальное высказывание, обличительный комментарий к бытующей европейской реальности.

Примечательно, что имя главного в сущности протагониста фильма, Бараббы, созвучна библейскому Варавве. Да и неброский в общем-то сюжет «Коварного», движущийся очень прямолинейно, ближе к финалу все больше начинает перекликаться с рядом библейских канонических текстов, перевернутых, впрочем, Джулио де Санти наизнанку. Здесь бандит, ублюдок и последняя тварь Барабба оказывается гораздо более честнее сиюминутно явившегося псевдомученика из мира законопослушных граждан, который не тянет на нового Христа совсем; Понтий Пилат из снафф индустрии не оказывается никем прощенным за совершенные деяния, а Иисус даже не воскреснет из мёртвых в сумеречных пределах этого римского потусторонья, поскольку Бога здесь нет, а Дьявол от тамошнего людского сброда устал неимоверно. Барабба, он же новый Варавва, отмывает все свои грехи реками чужой чёрной крови с тем чтобы в конце погибнуть если не прощенным, то хотя бы просто спасенным от дальнейших мук.

Лично для меня более-менее смотрибельным фильмом у Джулио Де Санти оказался «Отель Инферно». Вот где режиссёр треша сумел не только разбросать повсюду мерзкие подробности расправ, но и подсластить сюжет оригинальной съёмкой «через глаза» героя, а также вытянуть его на тот уровень, когда он может как минимум называться сюжетом, а не являться по сути лишь собранием мозговыносящих деталей. Дебютный «Город скверны», например, претендовал на антиутопическую высоту, что заведомо было проигрышным делом. В «Коварном» на зрителя пытаются воздействовать психологически. Давящая атмосфера, тёмное прошлое героев, желание большой мести…

Такой задел внушает надежду, ведь мрачные истории, подкреплённые жизненной бескомпромиссностью, привлекают к экранам тех, кто любит исследования тёмных глубин человеческой души. Увы, здесь задумка проваливается по всем фронтам, кроме одного — показа натуралистичной расчленёнки. Этого хоть отбавляй, как и в любом проекте любого Де Санти — хоть Джулио, хоть Эмануеле. Но, несмотря на выдержанную атмосферу, фильм скучный. Всё тут чёрно-белое, гнетущее, неторопливое, не насыщенное какими-либо значимыми событиями и поворотами, потому что изначально понятно, что кроме кровавой бойни ничего не покажут. Свершится ли задуманная месть? Глупый вопрос. В жанре сплэттера заведомо важны любые поползновения в тему жестокости, поэтому давайте покажем очень много тошнотворной резни, вот в чём весь смысл.

Депрессивность, исходящая от каждой сцены, и безысходность, которой пропитан каждый кадр, убивают возможность нормального развития сюжета. Режиссёр углубился в работу над формой, почти ничего не уделив содержанию. Его творение кричит: «Смотрите, это ад социальных низов, где процветают криминал и насилие, и здесь нет правил». Но чтобы показать подобный эффект в творчестве, кричать не обязательно. Мы и так знаем, что жизнь бывает гадкой, люди звереют, а возмездие — очень сложное и кропотливое дело.

2 из 10

Вечный Город, Рим, укрытый покровительственной тьмой, сумрачной вуалью душной ночи, проклят на века. Обьят звериными всполохами насилия, охвачен лихорадкой ежесекундных страданий. Его предместья, перенаселенные всяким человеческим мусором, гнилью и падалью, с давних времен являются главным средоточием этого вселенского зла, абстинентности к которому нет ни у кого из здешних обитателей. И именно здесь, среди смрада, грязи и крови, пересекутся судьбы двух узников: Массимо, вершащего свой праведный суд Линча над дельцами снаффа, и Бараббы, основной целью в жизни которого стала месть каморре.

«Коварный» Джулио Де Санти менее всего напоминает приснопамятные предыдущие кровавые опусы компании Necrostorm, начиная от ставшего уже культовым эффектного сплаттера «Адам Чаплин» и завершая прошлогодней унылой, хотя отчасти и экспериментальной по форме «Джуди» — минималистском мистическом экзерсисе о человеческом одиночестве и тотальной жестокости всех ко всем. Впрочем, «Джуди» была лишь попыткой авторского кино, тогда как «Коварный» уже полностью прочитывается как жёсткая, брутально гиперреалистическая притча, своей окровавленной пуповиной связанная как с традициями нуара, так и еврокульта, особенно итальянского, в котором тема мести всегда присутствовала на первом плане. Однако эксплуатационность еврокульта всё-таки является преобладающим элементом «Коварного», который ближе к финалу, предельно бескомпромиссному и катарсическому, и вовсе полностью зарифмовывается с лентами Серджо Мартино, Луиджи Коцци и Фернандо ди Лео. О нуаре же напоминает лишь стильная монохромная палитра и полное отсутствие по-настоящему положительных героев, хотя нуар и переосмыслен Джулио Де Санти в ключе беспросветного и безнадёжно натуралистичного эксплойтейшена, чья экспозиция изначально располагает к чему угодно, но только не к победе хорошего над плохим, поскольку даже проблесков этого самого «хорошего» в картине не наблюдается даже на периферии её фабулы, а основное место действия, развенчанный с собственной вечностью Рим, зеркально отражает то дно жизни, которое в своё время не преминули показать Бадди Джовинаццо, Джим ван Веббер и Джейсон Айзенер. Минималистский стиль режиссуры будто контрастирует с резкими, нарочито отторгающими сценами насилия; за авторской аскезой кроется желание создать внятное социальное высказывание, обличительный комментарий к бытующей европейской реальности.

Примечательно, что имя главного в сущности протагониста фильма, Бараббы, созвучна библейскому Варавве. Да и неброский в общем-то сюжет «Коварного», движущийся очень прямолинейно, ближе к финалу все больше начинает перекликаться с рядом библейских канонических текстов, перевернутых, впрочем, Джулио де Санти наизнанку. Здесь бандит, ублюдок и последняя тварь Барабба оказывается гораздо более честнее сиюминутно явившегося псевдомученика из мира законопослушных граждан, который не тянет на нового Христа совсем; Понтий Пилат из снафф индустрии не оказывается никем прощенным за совершенные деяния, а Иисус даже не воскреснет из мёртвых в сумеречных пределах этого римского потусторонья, поскольку Бога здесь нет, а Дьявол от тамошнего людского сброда устал неимоверно. Барабба, он же новый Варавва, отмывает все свои грехи реками чужой чёрной крови с тем чтобы в конце погибнуть если не прощенным, то хотя бы просто спасенным от дальнейших мук.