Партизан

Во-первых, очень интересно снято кино. Во время фильма фоном постоянно идет приятная, но в то же время заунывная музыка. Я сначала подумала, что это вступительная музыка. Но разные мелодии в похожем настроении включались снова и снова в продолжении всего фильма. Это придает всем сценам какую-то трагичность. Ты все ждешь драму, хотя сцены, проходящие перед тобой, просто житейские будни. По-моему это просто гениальный ход!

Второе — это сама история. Признаюсь, не сразу врубилась в чем суть и что к чему. Но потом, когда понимаешь, как они живут и чем эти дети занимаются, даже лучше сказать зачем их растят, мурашки пробегают по коже. И дальше смотреть не просто интересно, а ты прям весь в истории.

Третье, конечно же, актерский состав. Понятно, что главная фигура — это Кассель. Но я также хочу отметить деток, которые тут сыграли. Это ж надо было еще найти столько живых лиц. У некоторых детей очень яркая мимика.

Фильм может не понравиться просто из-за отношения к самой теме истории. Ты как бы внутренне против. Но все равно думаю стоит просмотра. Просто выберете это кино на тот вечер, когда вам хочется о чем-то задуматься.

Очень непростое кино, заставляющее после просмотра задуматься о многом. Режиссер Эриель Клейман сделал картину которые не все смогут оценить по достоинству, начав которую смотреть многие скажут что это сюр или арт — хаус. Предпосылки к этому есть, но не более того.

Перед зрителем выстраивается история Григория и его большой семьи. Григорий отгородился от мира, живет в уединенном месте, где нет ходу простому люду. Что это за место и кто все эти люди здесь выясняется не сразу, придется поразмыслить и подумать, но после все становится понятно. Весь фильм задуман режиссером как одно большое размышление и достраивание отдельных фрагментов зрителем. Но если достраивание и ход мыслей в правильном русле то все складывается в определенную мозаику, такую которую задумал режиссер.

В фильме вроде как и есть четкая сюжетная линия, но вот что послужило тем вещам которые мы видим в картине остается загадкой для зрителя. Остается как было сказано выше додумывать.

Главной идеей для меня в этом фильме явилась социальная конфликтность между людьми. Вот так деспотичный Григорий, отгородившись от мира невидимой стеной, творит и вершит свое правосудие. Творит он его руками детей, которых воспитывает в своей жесткой и нелицеприятной манере, заставляя их подчиняться себе беспрекословно во всем. Они будут выполнять его заказы на убийства, после выполнения которых будут собираться за одним столом, для ужина, отдыха и распевания песен в караоке.

Григорий видит продолжателем своего дела мальчика Александра. Но в силу своих внутренних качеств Александр не любит насилие, как бы их не прививал ему деспотичный отец. Каждый раз внутренний голос мальчика противится жестким приказам отца. Последствия этого не заставят себя ждать. Кино без светлой концовки, но с надеждой в лучшее, ведь мы должны все для этого сделать. Режиссер так задумал, он показал нам что если все так и будет между нами людьми и дальше то счастливого хэппи-энда ждать не стоит. Только мы — люди способны сами изменится и изменив себя повернуть все в лучшую сторону. Надежда еще есть.

Если хотите поразмышлять и задуматься после просмотра тогда смотрите и диалоги героев ленты не покажутся бессмысленны и надуманны. Все они несут режиссерский смысл и определенный посыл нам людям.

7 из 10

Смотреть данный фильм я начала только из-за Касселя, по обложке, названию и связке «триллер+драма» подумав, что речь пойдет о подпольной борьбе, вив ля резистанс и прочее.

Первые кадры вызвали чувство недоумения и ощущение некого сюра — вот меньше всего, пожалуй, я ожидала увидеть Касселя в этой среде и обстановке, и уж тем более с именем Григорий. Но потом я как-то прониклась и абсолютно поверила в то, что происходит на экране.

Ключевые роли в фильме принадлежат, собственно, Григорию (основатель и идеолог этого добровольного гетто), и Александру, сыну его женщины (которого он, кстати, действительно любит и стремится передать ему свои взгляды на мир, о какой-то особенной деспотичности говорить не приходится), который в какой-то момент, начинает сомневаться в непреложности тех истин, которые из уст Григория исходят. Он видит ложь, жестокость, несправедливость и как-то по детски пытается все это осмыслить.

Общая канва повествования не сильно сложна, живет группа людей, сплоченная и крепко связанная между собой, отгороженная от окружающего мира, по вечерам поют караоке в окружении сохнущего белья, занимаются своими делами. Подобный быт навевает мысли о цыганских гетто (для полноты картины им только ковров на стене не хватало). Дети в этом фильме учатся убивать, но и это в общем контексте меня не поразило — я себе живо представила цыганят, которые, едва начав ходить, уже учатся лазить по чужим карманам. Да, цыгане — это люди, сплоченные родством, а не общей идеологией, но какая, по сути, разница, что заставляет их противостоять этому миру (тот же «Таинственный лес» на ту же тему снят, только с другим колоритом). Прелесть именно этого фильма в том, что действие может происходить где угодно, действующих лиц можно представить как на постсоветском пространстве, в одном из уголков России или бывших союзных республик, так и в мелких городках европы. Да даже на юге Италии полно таких городов, в которые можно поместить действующих лиц и по улицам с пистолетом в рюкзачке будет бегать юный Алесандро.

Фильм непростой, об отношениях с окружающим миром, о культуре сообществ, об отношениях поколений — и мне действительно в какой-то момент стало жаль Григория, потому что понятно, что в мальчике он видел своего преемника, продолжателя общего дела, а Александр, в силу возраста, этого не понимает и не принимает. Он слушает своего друга, которому нравятся боа из перьев и не нравится, что убивают кур.

Партизан — это кино без хэппи-энда. Я бы сказала, что это больше фестивальный или подходящий для домашнего просмотра фильм, нежели фильм для похода в кинотеатр с попкорном и колой. Если вы хотите развлечься — не смотрите. Но если у вас настроение посмотреть что-нибудь этакое — то глянуть его обязательно стоит.

7 из 10

Принарядившийся в выходной костюм, заросший неровной многодневной щетиной бомж Григорий, неузнанным вербовщиком заходит в больничные палаты к роженицам, выбирая ту, что, как видно по разбитым губам, оказалась в беде, обещая ей избавление от невзгод и счастливое будущее, забирая обнадёженную Сюзанну вместе с новорожденным мальчиком Александром к себе в потаённый заброшенный дом.

В зависшей неопределённости приходится угадывать по мелочам, принимая усилия бомжа, тщательно собирающего длинный стол, за подготовку к тайной вечере. Однако, сразу выяснится, что апостолы ему не нужны, а герой наш является единственным носителем и опорой им же самим созданного сообщества, отсвечивающего элементами культа, секты и веры, сердцевиной которого является ненависть к обидевшему его большому миру и оставшимся там обидчикам, побудивших мужчину стать стеной, отделяющей созданное им совершенство от оставленной за порогом враждебной среды, воспитывая из детей покорных исполнителей своей, как ему кажется, единственно верной воли.

И в прологе истории, и в её продолжении отсутствует конкретика места и времени происходящих событий, нет попыток сформулировать ведущую идею или ясно обрисовать идеологию. Есть лишь доминирующий в податливом женско — детском кругу мужчина, ведущий, возможно, только ему понятную жизнь и борьбу с невидимым никому врагом, подозревая в нехороших намерениях едва ли не всё огромное человечество.

По признанию Ариэля Клеймана, сценарий этой картины выстроен на условностях и допущениях, из аллегорических форм, абстрактных образов и их отношений, содержащих в себе элементы социальной конфликтности и персональной психологической деструкции, генерирующей маниакальную тягу утолить свой непризнанный индивидуализм, носителем чего определён идеально подходящий к месту Венсан Кассель, знающий толк и в ненависти, и в безумии, всецело оправдывая принятый режиссёром расчет.

В рамках всё той же условности для съёмок картины были выбраны пейзажи, городской ландшафт с бетонными кварталами и комнатной начинкой со следами советского прошлого, сохранившиеся унылым заповедником в приветливой постсоветской Грузии, использованные в качестве постапокалиптических декораций для полумифического бытия псевдопророка, собирающего под одной крышей свой новый народ.

Однако, мелькнувшая было тенью, библейскость истории радикализуется извлечённой режиссёром из современных реалий тактикой колумбийских мафиозных банд, использующих в качестве орудия выращенных в подконтрольном неведении малолетних детей, что практикует и глава самопровозглашённой коммуны, посылающий на дело одиннадцатилетнего Александра, исполняющего его волю вороненым стволом.

И надо согласиться с Клейманом, который остался доволен французским мальчиком, случайным образом найденным в одной из австралийских школ, признавая, что Джереми Шабриэль сумел не поддаться давлению харизматичного Касселя, нейтрализуя дьявольщину его образа светлым взглядом своих обезоруживающих голубых глаз, не боясь гневного выражения встречного, решительно ступая по пути возникших сомнений, которые породил, опять некий символ, мальчик по имени Лев.

Не похоже на то, что у режиссёром была выбрана единая концептуальная линия, поскольку элементы происходящей перед нами истории не связаны цепью причин и следствий, что отнюдь не лишает её морально-этических ценностей, естественным образом пробуждающихся в казалось бы опустошённом сознании Александра, берущегося преодолеть деспотичный гнёт одержимого манией спасителя, собственной чистотой спасаясь от человеконенавистничества своенравного демона, руками ребёнка творящего вселенское зло, опять же символически сталкивая глухой порок и сущую невинность.

Шагая по пути собирания знаков и обобщений, Клейман никак не рассчитывал на последующую актуализацию своей абстракции, где правящий бал хозяин домашней тюрьмы даёт мальчику установку бить первым, если есть опасность пропустить встречный удар, нейтрализованную судьбоносной встречей Александра со своим сверстником, так же элементарно образно убеждающего, что ложной угрозой может оказаться твой собственный страх.

От этой, наверное, одной из самых выразительных и в тайне эмоциональных сцен Александр совершает переход, действительно, к самому главному, когда Джереми Шабриэль, по сценарию заранее знавший о своей очень жестокой актёрской участи, окончательно выясняет отношения с Венсаном Касселем, утверждая перешедшую к Александру власть добра, безальтернативным — в том революционный знак — насилием, сменяя несменяемого лидера.