Работа без авторства

Душа художника рвётся к свободе
Какой спокойный, поэтичный, размеренный фильм! Три часа пролетают мягко и незаметно. Через 5 минут с начала фильма хронометраж уже не имеет значения. Режиссёру Флориану Хенкелю фон Доннерсмарку удалось создать глубокую драму без яркого и кричащего драматизма. Зрителя не выводят на эмоции, ему просто рассказывают историю – будто листая фотоальбом, мы погружаемся в воспоминания о событиях прошлого.

Как известно, за основу фильма взята биография немецкого живописца Герхарда Рихтера. Зритель проходит вместе с героем по истории фашистской Германии, через разделение страны, через жёсткий соцреализм в искусстве и академические устои Восточной Германии, окунается в свободу и открытость Западной Германии. Но в первую очередь это фильм о человеке: обычном, работящем и очень талантливом человеке.

Доннерсмарк является страстным поклонником Рихтера. Ему хотелось не то, чтобы создать оду гению, а углубиться в жизнь и нюансы истории художника. При этом, сам Рихтер фильм не оценил, хоть и был консультантом при написании сценария.

Сложно что-то сказать о точности воплощения личности живописца актёром Томом Шиллингом – для этого необходимо хорошо знать биографию художника. Но часто по ходу фильма возникало ощущение нехватки выразительности, чувственности и эмоциональности у Шиллинга. Актёр казался слишком сдержанным. И не стоит забывать, что фильм всё же не пересказывает прямую биографию Рихтера, а использует вымышленного персонажа по имени Курт Барнерт – таким его нам хотели показать? (Возможно).

Это не отменяет прекрасной атмосферы киноленты: размышления об искусстве, детали домов и студий, интересные персонажи и истории.

Шикарное кино.

8 из 10

снимаю шляпу
У фон Доннерсмарка есть свой ключ. Его триумфальный оскароносный дебют «Жизнь других» и «Работу без авторства» объединяет тонкое умение сделать фильм совсем не о том, что лежит на поверхности. «Жизнь других» почти час притворялась политическим памфлетом на тему «зверств» агентов Штази в ГДР. Внимание опытного зрителя фон Доннерсмарк удерживал благодаря филигранному мастерству построения интриги. Синефилу, строго говоря, была абсолютно фиолетова идеологическая окраска картины. Важно было: успеют - не успеют, догадаются - не догадаются. И вдруг, когда после первого часа зашатались, а потом и рухнули идеологические декорации, к благодарности режиссеру за мастерски построенную интригу добавилась еще и признательность за то, что тебя не считают дураком, навязывая плоский концепт. «Жизнь других» оказалась совсем не про Штази- про свободу, совесть, про человеческое в человеке на фоне бесчеловечной политики.

«Работа без авторства», кажется поначалу, продолжает эту же тему. Главный герой Курт Барнерт - художник, родившийся в нацистской Германии, побывавший ребенком на выставках «дегенеративного» искусства, выучившийся на художника в ГДР, успешный, востребованный, молодой мастер «социалистического реализма», сбежавший за считанные дни до возведения Стены в ФРГ. Идеальная конструкция для продолжения темы «Жизни других»: конформисты преуспевают при любой власти, честным и совестливым во все времена живется нелегко. И мысль эта в картине есть. Причем, вновь сделана нелинейно и не в лоб. Конечно, восточно-германские комсомольцы с большими голубыми глазами, которых пишет Барнерт в начале своей профессиональной деятельности, не вызывают восторга, но и педалирования темы творческих мук художника в условиях тотальной несвободы в помине нет. Тот, кто платит, тот и заказывает музыку- фон Доннерсмарк знает это не в теории- он и сам художник. И идеологическая несвобода не Востоке ничуть не хуже коммерческой несвободы на Западе. Больше того, эпатажные экзерсисы западных творцов с единственной целью: обратить на себя внимание любой ценой, показаны режиссером едва ли с большим сарказмом, чем плоско- плакатные «творения» ГДРовского этапа в творчестве главного героя.

« Нет правды на Земле, но правды нет и выше»- есть еще один обертон этой темы. Профессор Карл Зеебанд - тесть Баннерта. Великий профессионал в гинекологии - он эту науку успешно поставит на службу фашизму, пресекая появление на свет «нездоровых» младенцев. Потом поможет жене советского коменданта благополучно разрешиться от родов, получив за это индульгенцию на прощение тех грехов от новой власти. Многоточие Доннерсмарка в этой ситуации более чем уместно. Позор и обструкция Зеебанда снивелировали бы мысль режиссера о великом умении приспосабливаться ко всему, не задумываясь ни о каких смыслах, кроме одного- единственного: движения вверх по линии материального и социального успеха. А так - страх профессора - худшее из наказаний на Земле. Жаль, что этой многомерности и глубины не хватило создателям по линии Зеебанд- дочь и зять. Молодого художника профессор в упор не хочет видеть отцом своих внуков. Шантажом и обманом он делает аборт родной дочери, едва не оставив ее бесплодной. Впрочем, внук у профи гинекологических наук все-таки родится. Когда его уже никто не ждал. Режиссер хотел обертона. Получился кикс. Личное счастье, как приправа к профессиональному триумфу, не в логике Доннерсмарка. Великий мастер многоточия решился на восклицательный знак и сфальшивил. Он же все время нам намекал: кино не про политику, не про фашизм, не про коммунизм, не про социологию, даже не про конформизм. Это не «Жизнь других». Это то, что самого режиссера волнует больше всего- откуда берется искусство. И где те границы и критерии, которые отделяют искусство от поделок?

Познав и триумф своей первой картины, и провал второй, Доннерсмарк в третьей пытается нащупать тот едва уловимый момент, когда фильм из технологической единицы превращается в произведение искусства. Когда декоративно- идеологическое полотно вдруг несет на себе едва уловимую печать таланта? Что это такое - талант? Где он живет? Как он проявляется? Почему яркие, малопонятные хепенинги студентов дюссельдорфской академии изящных искусств оставляют ощущение забав юных, а возня их профессора с войлоком и жиром, при той же непонятности, завораживает. Где граница эпатажа и квазиодаренности. Ответ на жир и войлок будет героем и зрителями получен из первых уст. Так же, как и ответ на второй: почему профессор никогда не снимает шляпы? И к лицу ли уважаемому художнику такой детский вызов? Профессор признается: в годы войны он служил в авиации. Над Крымом был сбит. Обгорел так, что ни за что бы не выжил, если бы не семья крымских крестьян, которые выходили немца с помощью жира и войлока. А часть обгоревшего черепа, которую народные средства восстановить уже не могли, как раз и скрывает никогда не снимаемая шляпа. Художественный жест, как естественное продолжение большого и горького жизненного опыта- вот ключ к творчеству. Пусть никто из посетителей выставок не знает ни про плен, ни про войну, на подсознательно- интуитивном уровне они догадываются о животворящем эффекте материалов для профессора.

Долгий путь Баннерта к поиску своего жира и войлока после ряда тупиковых псевдооткрытий завершится триумфом. Баннерт вспомнит детский опыт. На события, которые ранят, на действительность, которая разочаровывает, можно смотреть сквозь пальцы. Контуры мира Божьего видны, свинцово-мерзкие подробности размываются. Тесть-фашист и конформист, навязанный аборт, вакханалия идеологии через дорогу от вакханалии самопрезентаций- на все это можно смотреть сквозь пальцы. Квазиреалистичные фото можно размыть до степени изображения, снесенного ветром. В основе- суперреализм, на поверхности- гипермодернизм. В этом мире, где смешались в кучу художественные и рыночные ценности, где художники ищут себя, причем чаще всего в самых отдаленных от собственного Я местах, это ответ Баннерта на вопрос: что такое искусство во мне. Отказ от авторства (в основе работ лежат анонимные любительские снимки). Никаких модных конфронтаций: молодость против старости, Запад против Востока, демократия против тоталитаризма, авангард против классики, синее против зеленого. Его метод: легкий шелест ветра времени над частными жизнями. Большая история по этим людям прошлась своим кованым сапогом. Художник пройдет легким бризом. Уже нет ни идеологий, ни политики, ни манифестов, ни столкновений. Есть жизни, которые уносит ветер истории.

Кажется, эту формулу Доннерсмарк, чья личная киноистория пока еще очень коротка, но уже включила в себя и грандиозный успех, и не менее громкий провал, вывел для себя. Жир и войлок для Доннерсмарка - это искусство ходить по канату человечности над пропастью идеологий и вульгарных социологий. И, пусть порой канатоходца Доннерсмарка заносит то в одну сторону, то в другую. Но ведь не упал же ни в первой, ни в третьей картине, а вторая вообще не в счет.

смотреть обязательно
Посмотрела шикарный фильм. 'Работа без авторства'. Фильм как ни странно немецкий. Эстетичное кино, с душой. История происходит в фашистской Германии, да есть эта драматичная нотка, куда без нее, но фильм не про это... Про чудесное переплетение судеб, про торжество света и жизни над ложью и смертью. Небанальная история, прекрасный кастинг актеров, передана атмосфера локации в каждом кадре. Фильм явно недешевый. Интересные художественные находки. Музыка, работа оператора, актерская игра, монтаж и т.д. Просто другой мир, под другой призмой.

Ладно, современное немецкое кино, как новая волна, что-то новое и вкусненькое
18+

В этом кино много знаковых актеров современной Германии, в том числе задействованных и в сериале Вавилон-Берлин. Это кино проходит через череду самых важных моментов в жизни немцев 20-го столетия. При этом это кино рассказывает об искусстве. Жизнь немцев в свете и цвете искусства 20-го столетия.

Откуда в немцах сейчас такая страсть к переосмыслению себя, своей истории? Они стараются найти в истории своей что-то позитивное, переосмыслить её под разными ракурсами, найти позитив в негативе (научиться на ошибках своих предков), как старый фотограф, рассматривающий что-то в чёрно-белой плёнке на свету.

Это кино живописное в чём-то, живописно-мелодичное, что становится ясным и понятным уже на 7-й минуте просмотра в зелёный осенний день деньской, при просмотре во всё ок. Интересно, когда кино не просто цепляет, но уводит нас в другой мир... Другой мир трёхчасового прошлого.

_

Нацизм. Его нельзя оправдать, его нельзя приукрасить, нельзя приукрашать. Отчасти опять думаем над тем, как немцы были заворожены этим течением сатаны, но искусство и творение рук человеческих прошли и через это, хотя творческие деятели играли немалую роль в расцвете и становлении фашизма. Они создавали все эти символики, красочно их формировали в сознании людей... музыка, кино, прочие виды творчества - всё работало на нацизм и Фюрера вплоть до безумия, к которому скатывается одна из героинь фильма, оголяющая себя перед ребёнком. Безумия боялись в нацисткой Германии не только из-за его проявления, но и по причине чисток от нежелательных элементов, нездоровых, что было актуально в те времена в Третьем рейхе через стерилизацию и прерывание жизни, например, в газовой камере. И об этом кино говорит вскользь.

Мы вскользь путешествуем по миру прошлого. Кино старается беспристрастно показать нам всю правду, но в художественном смысле, то есть даже ужасное не видится нам отвратным в том плане, что мы можем спокойно продолжать смотреть.

Конечно, фильм вызывает отвратные чувства, особенно персонажи, виновные в преступлениях против человечности, нацисты и их пособники, да даже люди с улыбкой 'хайльгитлерующие' - передёргивает от этого внутренне, от их улыбок. Но это полезно, полезно вспоминать, за что проливали кровь наши отцы, наши деды, прадеды... какую чёрную тлю они извели однажды, совершив невероятный подвиг. Советский солдат, как дань уважения тут тоже будет показан. Жаль, что не всех нацистов наказали, многих, особенно полезных в чём-то для военного дела, науки, медицины и т.п. оставили работать.

_

Но всё бежит, всё меняется. Наступит мир и благополучие в Европе, но как этим там воспользуются? Сегодня мы видим как... Но мы не об этом. В следующей за нацизмом главой будет, так скажем, слегка распят в этом фильме коммунизм. Я не то чтобы фанат какого бы то ни было 'изма', но коммунизм как мы знаем из курса истории ни в одной стране мира так и не был создан, а лишь его пролог в виде социализма был воздвигнут относительно ненадолго. При демократии многим живётся лучше... текучка населения в западные страны это только подтверждает. /Даже Китай сегодня с компартией является лишь номинально социалистической иили ещё какой по строю страной, а фактически и там правит стопроцентный капитализм... по крайней мере в экономическом плане.

Очень интересно наблюдать за тем, как воспринимается искусство в социалистической Германии... как подаётся там западное искусство в свете новых идеалов коммунизма. Со стороны смотрится даже иронично. При этом думаешь невольно, что капитализм с демократией в отличие от социализма и коммунизма строить не нужно - они сами себя построили.

Ой, ну всё, Запад, ты меня опять победил... хочу в Западную Европу... соблазняешь меня. Соблазн твой - киногрех! Изыди, голливудская сатана. Но продолжаем смотреть, продолжаем глазками и умом согрешать душою, пока никто не видит (кроме Бога)... потом будем кучно каяться.

Эпохальное кино, а только треть отсмотрено. А любви в кино даже икоммунизм не помеха, как говорится где-то в моей рецензии, вами до сюда дочитанной зачем-то.

_

Но всё, что я пишу - лишь голубая каёмочка для нашего главного киноблюда. Идёт тихое столкновение прошлого и настоящего, тайн и горечи утрат, любви и смерти. Сюжетное столкновение людей из разных ипостасей, нетривиально, загадочно, нереально.

Но как всё чётко выверено, взвешенно подано нам на киноблюдцах... одно за другим идёт, мы едим это кино и не полнеем, не пресыщаемся... всё вовремя подаётся... аппетит только нарастает. Идеальный баланс кинокулинарного шоу.

Да, если немного отойти, как в картинной галерее, то видно это всё полотнище, масштаб всего и вся поражает, размах и пристрастие к неким деталям. Вообще за работой художников всегда интересно наблюдать, за работой тех, у кого есть талант от Бога: они рисуют не задумываясь за несколько мазков то, что ты можешь вырисовывать минутами, а то и часами. И это кино талантливое по-своему, рождает в тебе бурю эмоций, мнений, критики в чём-то. Да, это кино может и разделить людей: кому-то понравится, а кому не очень.