Вечный ноль

Не нарадуюсь на ярко прописанных и подобранных персонажей, на звучащую симфоническую музыку, на непрямолинейный сюжет, когда одна и та же история про камикадзе разрастается от одного предложения «он был трусом» до трудных и противоречивых его чувств, а, главное, поступка, которые трудно выразить словами.

Мне неизвестно насколько исторически достоверно режиссёр фильма передал события во время Второй Мировой войны и настоящие переживания камикадзе, но, безусловно, этот фильм является одной из попыток современного поколения Японии осмыслить свою историю, особенно в отношении такой неприятной страницы в ней, как отряды военных самоубийц. Поэтому история наблюдается не от имени самого лётчика Миябе Кюзо, а от его внука — молодого Кентаро, с которым зритель должен себя ассоциацировать. Все события Второй Мировой разворачиваются как бы в представлении этого молодого современного человека, из-за чего возможные небольшие художественные приукрашения в повествовании выглядят даже вполне допустимыми. Все слова, обращённые к Кентаро, относятся, безусловно, к зрителю.

И посыл слов к зрителю вроде бы прост: лётчики умирали на войне, чтобы после них оставалось жить последующее новое поколение и чтобы в послевоенной Японии жилось лучше. Иначе говоря, умирали ради жизни. И это есть главное противоречие в фильме, хотя вроде бы после смерти собственного «я» общая жизнь не заканчивается, но в то же время в каждом человеке остаётся здравый смысл инстинкта самосохранения.

После окончания истории о лётчике Миябе Кюзо Кентаро, конечно же, не уходит прежним. Гавайи, Сайпан, Окинава явно не могут выглядеть для него просто как места легкомысленного курорта, но и как места страшных сражений для японцев. После истории о собственном дедушке теперь на нём лежит груз ответственности, который передали ему его предки: какой должна стать Япония? Должны ли повторяться камикадзе? Чем ему заниматься в жизни? И призраки прошлого никуда не ушли и до сих пор летают среди современных небоскребов.

При этом взгляды изменившегося после истории Кентаро, видимо, являются не очень популярными у него на родине, так как в ресторан на встречу с друзьями он приходит совершенно по-другому одетый. И говорит он важные для понимания сути фильма в ресторане слова словно невпопад, несвоевременно и неудобно. В то же время создатели фильма дают высказаться всем сторонам. Это важно, что это сняли сами японцы, не дав однозначной оценке никакой из сторон.

В целом, после просмотра я убедился, что японцы — большие мастера сентиментального кино. Весь фильм пронизан очень красиво закрученными сюжетными линиями. Такую же сентиментальность я ощущал и при прочтении мемуаров японского аса Второй Мировой Сабуро Сакаи.

9 из 10

Молодые люди, брат и сестра, заинтересовались прошлым своей семьи и в частности судьбой дедушки, который был летчиком-асом и погиб во второй мировой войне. Они начинают обходить еще живых сослуживцев дедушки с просьбой рассказать о нем. И везде встречают одинаковый ответ: мол, дедушка был трусом и чуть ли не предателем, всегда выходил из воздушных битв без единой царапины и, стало быть, даже толком не сражался с врагом. Так продолжалось довольно долго, пока они не встретили противоположное мнение. Оказалось, что в действительности дедушка был героем, встретившим смерть как камикадзе, хотя его подлинной целью было сохранить жизнь себе и своим подчиненным, чтобы вернуться домой невредимым и приступить к строительству новой Японии.

В фильме затрагивается не самая ортодоксальная тема для истории Японии. Официальная точка зрения, царившая в годы войны, состояла в том, что каждый должен быть счастлив отдать жизнь за страну и императора. Дедушка молодых героев фильма, Миябэ Кюзо, становится на другую точку зрения. Он не намерен жертвовать ни своей жизнью, ни жизнью зависящих от него воспитанников летного училища, которых он отказывается отдать в спецотряд, откуда дороги назад в общем-то нет. Он считает, что однажды наступит мирное время, и тогда его спасенная жизнь с большей пользой сможет послужить отечеству. Впрочем, Миябэ хочет выжить не только для своей страны, но и для своей семьи — дома его дожидаются жена и маленькая дочь. Это придает «Вечному нолю» некоторую стереотипную сентиментальность, часто встречающуюся в фильмах о войне.

Эта стереотипность, по-видимому, была необходима для того, чтобы фильм увидел массовый зритель. Ведь бюджет у него, судя по всему, был немалый. Яркие съемки воздушных битв, реконструкция налетов на авианосцы, крушения горящих самолетов — все это показано на современном техническом уровне и работает на зрелищность. Можно предположить, что фильм адресован молодому поколению японцев. На эту мысль наводит некоторая дидактичность в развитии сюжета. «Вечный ноль» напоминает классический рассказ ветерана войны своим внукам, высшее назначение которого состоит в том, чтобы внуки на его примере поняли, что их мелкие жизненные проблемы — полное ничто в сравнении с тем, что пришлось пережить дедам. Впрочем, неизбежные в таких рассказах фантастические натяжки не должны умалять подвига многочисленных камикадзе, как бы двусмысленно это и ни звучало. Ведь убивали они врагов, за которыми скрывались такие же, как и они, живые люди, желающие мирной жизни.

«Вечный ноль» — очередной фильм, не позволяющий забыть события второй мировой войны. В нем заложен смысл, созвучный стремлениям группы интеллектуалов «Статья 9», выступающих против реформирования мирной послевоенной конституции Японии. В фильме на передний план ставится жизнь человека и только потом государство. Впрочем, и сегодня в Японии многие осудят эту точку зрения.

7 из 10

Для нашего времени понятие камикадзе синонимично понятию «смертник»… хотя посмотрев «Вечный Ноль» возникает вопрос а что есть «смертник» в понимание японца?!

На самом деле фильм довольно чётко показывает, что нынешнее поколение японской молодёжи разделяет данное понятие с молодыми людьми любой другой нации. И это верно, другое время диктует другие понятия. Вот, и молодой Кентаро, услышав, что его дед был трусом и камикадзе, впадает в довольно объяснимую меланхолию. И все бы, наверное, и закончилось, если бы один из сослуживцев деда (уж очень похожий на главаря клана Якудзы) не оскорбился бы, едким упрёком молодого паренька, о том, что его дед был трусом. «Разве трус стал бы камикадзе?!»-риторический вопрос для не знающих истины. А истина где-то в воздухе, она рядом, в устах тех, кто прошёл долгий путь прожжённый огнём и пробитый очередью автоматов, в портянках и шинели. И именно они ведут свой рассказ, который переплетается в разных устах все новыми и новыми деталями, открывающими совершенно новый образ человека пожертвовавшего самым главным что у него было-жизнью!

Довольно парадоксальная история о парне который хотел жить. Жить — как много в это слово можно уместить! Хотя создаётся такое ощущение, что для японца в военное время желание жить равносильно табу. Его на каждом углу обвиняют в том, что он не желает умереть за свою Родину. Прям так и хочется им всем дать пинка по ходу фильма, и сказать, что, Родина-это ВЫ. Собственно говоря Миябе (дедушка главного героя) это до них и пытается донести… что без них, тех молодых пацанов, которые рвутся в специальные отряды в один конец, как такового будущего у Японии нет. Что уж греха таить так оно и было, в после военное время, такая консервативная и закрытая страна как Япония много по смешивала крови с другими нациями, чтобы восстановить популяцию населения.

Пожалуй если сказать коротко о фильме — это история о том, как простой талантливый солдат, желавший больше всего на свете вернуться к молодой жене и годовалой дочери, прошёл жестокий путь до офицера, готовящего молодых, не опытных, столь похожих на него самого ребят, в отряды смертников. И как его жизнь угасала со смертью каждого из этих ребят. Но, ведь история берет своё начало в будущем, где внук нашего героя встречает ветеранов прошедших долгий путь и обретающих своё упокоение в словах адресованных потомку того кто спас их жизни. Они выжили благодаря ему, и они хотели умереть за него. Он прям заражает их этими желаниями. Это настолько трагично и героично, что в какой то момент понимаешь, что Миябе ведь сдержал не только обещание данное жене, но и обещание данное себе. Он смог спасти этих ребят, смог построить с помощью них будущие Японии. Он тот ГЕРОЙ который стал «богом ветра» который вложив в свой последний полет все мужество которое в нем было спас молодых пацанов от гибели.

Говоря о эмоциях от просмотра этого фильма могу сказать одно я порой не дышала. И когда его сослуживиц лежавший на больничной койке кричал «ЖИВИ ради своей семьи и будущего своей страны», и когда «Якудза» обнял его как-будто перед ним был не внук его боевого товарища а сам товарищ, и ещё много, много раз у меня замирало дыхание. Умеют Японцы вносить печаль в фильмы. Настоящую, жизненную ПЕЧАЛЬ. Которую нужно видеть и знать.

Мой вердикт: к просмотру обязателен, если жанр вам не нравится, то посмотрите хотя бы из желания узнать как устроен внутренний мир наших соседей Японцев, ведь мы не такие и разные, такие близкие и таких далёкие!

- Он погиб в 26 лет.
- В 26 лет?
- Ему было столько же, сколько и тебе сейчас!

Подавленный неудачей молодой человек был безутешен, но его остановил упрёк сестры, сказавшей, что их дед, погибший в 1945, выполняя мисию Камикадзе, ушел из жизни в двадцать шесть лет — сколько было этому юноше сейчас, когда рухнули его планы на успешную карьеру, и, показалось, что и жизнь ему уже не нужна.

К жизни парня вернул готовый отдать концы старичок, порассказавший о боевых друзьях — товарищах, о морских и воздушных сражениях, о дальних походах и безжалостных нападениях, потерях и поражениях, о людях и их назначении, когда скажут, — пойти умирать, заметив, что его дед не спешил распрощаться с живыми, став асом из асов, чтобы смерть за ним не успела.

Наставляя новичков, он заставлял их держаться за жизнь, да и сам помогал лучшим избежать приказного самопожертвования, требуя от них терпения и воли, предостерегая от прыжка в пустоту, по-своему определяя свой долг и верность слову, даному стране и оставшейся дома жене с ребёнком, которых он побещал не бросать, о чем юный следопыт узнал уже от других дядей, к которым его привёл след предка, ведь имя покойного открывало перед юношей двери кабинетов важных персон, преуспевающих в светлом и темном мире, одинаково восхищённых упорством пилота, старавшегося дотянуть до конца той ужасной войны, которая в батальных иллюстрациях воспоминаний героев былых времён сшита из ярости огня и стали, скреплённых заклёпками зенитных выстрелов и стежками пулемётных очередей, со своей, японской виртуальной версией налёта на Пёрл-Харбор, сражения за Мидуэй и взятия Окинавы, представленных, по большей части, машинным лязгом, а не кровавой мешаниной растерзанных снарядом тел.

Ещё живые, люди испытывают несовместимость одновременно принадлежать Родине и семье, когда одно прямо исключает другое, открывая путь этическим исследованиям режиссёра препарирующего моральный кодекс Камикадзе, размешивая родовую мораль в нравственных истоках гуманизма, отнесенного им к естественно — природным свойствам воспроизводства жизни, которого должен придерживаться продолжатель рода, ради сохранения своих потомков.

Ямадзаки, не смущаясь, вспарывает покрытую для японца налётом сакральности тему служения и преданности, противопоставляя идеократическим принципам материализм конкретики семейных отношений, привлекая в качестве аргумента восхищение одинаково успешных в настоящей жизни учеников погибшего лётчика, оценивших смелость его решения с высоты своего корпоративного и кланового устройства, уравняв почтительность бизнесмена и трогательные объятия, в которые заключил обалдевшего паренька важный человек из Якудзы, стерев возникшую перед свидетелем неловкость бормотанием про слабость к симпатичным парням.

Кино же указует на силу индивидуальности, создающей опасный прецедент выпадающего звена, что одинаково болезненно для любого вида группового сознания, отчего у фильма понабралось множество критиков с самых разных сторон, недовольных приземлённостью возвышенного, также как и способа соединить несоединимое — исполнить воинский долг и выполнить даное жене обещание, подводя итог уловкой, принуждающей принять его волю в оплату за жизнь, дарованную взамен на свою, обостряя этическое несовершенство аргументов этой необыкновенно сентиментальной истории, где правота героя соединяет в себе обман и справедливость, которая, пожалуй, стоит того.