Болото

Вино полузасохшими разводами липнет к мутным бокалам. Застоявшаяся серая вода бассейна с прошлогодними, наверное, листьями. Духота жаркого воздуха, дряхлые люди на старых лежаках, вечно сонные дети в грязных простынях убитого, никому не нужного дома. Люди, которые существуют через силу, не понимая зачем, не понимая как. Семья, членам которой чужды родственные чувства к друг другу. Пьяная мать ненавидит мужа-алкоголика, никому не нужные дети занимаются своими делами, какими — не волнует ни родителей, ни их самих. Медленная трясина погружает в себя все глубже и глубже.

Шумные голоса детей не дают возможности слышать собственные мысли. Бытовая суета, неприготовленный ужин, не вовремя посаженные цветы. Растерянные глаза уставшей матери смотрят куда-то в пустоту, а сухие губы отчаянно хватают сигарету — единственный известный ей способ отвлечся от навалившихся откуда-то забот. Ее муж старается быть хорошим отцом, в том смысле, который он вкладывает в это понятие, а она смотрит непонимающе и, кажется, не может вспомнить, как она здесь оказалась. В какой момент ее жизнь превратилась в мутное болото.

Какая жизнь — такое кино. Грязные, тусклые цвета навевают какие-то неприятные чувства и странные мысли. Монотонная, полусонная камера лениво следит за актерами, их унылыми лицами, пустыми глазами, неторопливыми движениями. Режиссер нарочито отбирает у жизни яркие краски, безжалостно показывает безысходность ее серости, лишь изредка позволяя себе светлые пятна полуулыбок, полувеселья на этом тленном фоне. А потом — опять с головой в болото. Фильм не ищет ответы на поставленные вопросы, тут лишь вгоняющие в депрессию факты. Здесь жизнь приравнивается к болоту, где каждое движение, любая попытка выбраться только глубже тянет ко дну.

Болото засасывает, жизнь разрушает.

Малопривлекательная разговорная манера этого кино может вызвать объяснимую настороженность у любителей динамичных сюжетов. Но, что отличает здешние диалоги, так это возникающее ниоткуда желание слушать и вслушиваться в бесконечную болтовню и препирательства нескольких десятков действующих лиц разного пола и возраста.

Пара семей в загородном домике. Супруги, родители, дети, братья, кузены — разнообразный микст конфликтов и связей, с наслоениями характерных осложнений, безграничным набором бытовых и личных проблем, опутавших всех, от мала до велика.

На экране практически ничего не происходит, да и сами события не выходят далеко за пределы домашних сцен, крутясь неподалеку — вокруг дома, лишь пару раз устремляясь вслед бродящим подросткам в затуманенную водными испарениями горную даль.

Без намёков понятно, как глубоко засосала всех бытовая рутина, вечное перетирание костей знакомым, междоусобные разборки, трудности переходного возраста, мелкие и крупные дрязги, переходящие в потоки гнева и раздражения.

Неяркие фразы несут в себе все: от состояния до настроения, типажи, характеры — в них весь сюжет опостылевшего быта, сквозь который явственно просматриваются нотки чеховских пьес, исподволь отдавая тоном знаменитого «Вишнёвого сада». Тут даже обнаруживается свой Фирс, только не старый, как в той пьесе, а ещё ребёнок, о котором, занятые своим взрослые, забывают, оставляя на произвол коварной судьбы.

Наверно, только женщина способна сплести такую паутину слов, но как надо было постараться, чтобы не превратить её в навязчивую сплетню. Лукреция Мартел нашла код живого слова и совершенно не стесняется театральности большинства представленных мизансцен.

Срабатывает эффект погружения: это разговорное кино поглощает и засасывает в себя необъяснимым реализмом происходящего, когда на медитативном уровне начинаешь понимать и чувствовать, что все это не к добру. В болоте слов — трясина жизни.