Душка

Фильм Йоса Стеллинга «Душка».

Душка, или просто душа, что мы о ней знаем. Невидимая субстанция, отличающая нас от животных?, Место, где находится совесть, любовь, вера в человека?, Каждый находит свой ответ. Своей жизнью непутёвой находит.

Что ж до сюжета. Немного в годах уже киношник Боб приезжает в Россию на фестиваль. Там он знакомится с Душкой, чудаковатым парнем и приглашает его к себе в гости, в Амстердам. Уезжает и забывает об этой случайной и незначительной встрече. Спустя годы Душка стучится в двери его квартиры.

Так вот с незваным гостем, который хуже знаем кого ясно, а вот как быть со званым. По глупости, недальновидности, простоте душевной. Позвал, да и забыл, а он, /гость/ не забыл и пришёл, и преданными собачьими глазами в глаза твои смотрит. А у тебя работа не спорится, и любовь последняя наклёвывается, да и просто жизнь, кризис среднего возраста, когда так нужна своя неприкосновенная зона. А он пять ложек сахара в кофе, тебе не жалко, но напрягает же, напрягает. А он не понимает, такой кроткий, такой Душка, прямо хоть иди из собственного дому и топись.

Так вот. Остерегайся кроткости, или кротости, впрочем, неважно, остерегайся и всё. Их много таких, душек а жизнь одна. У тебя твоя жизнь, и она одна. И растрачивать её зазря не годится.

И тут возникает интересная мысль, а что если его того, бритвой по горлу и в колодец, на худой конец бросить на дороге, авось, куда и дойдёт сам. А не дойдёт, значит не судьба. Не судьба ему лапищами своими ласковыми ещё и твою судьбу искалечить.

Но, чёрт возьми, от судьбы не уйдёшь, а уйдёшь, не судьба значит, да и как уйдёшь, если ты в аварию, /от него же убегая, попадёшь/, а он тебя заботливо так, нежно возьмёт и выходит. Ты на растяжках больничных лежать будешь, и он за дверью больничной улыбаться будет подбадривающе. И хоть вой, хоть криком кричи, а он от тебя ни на шаг. Такой вот ангел-хранитель, что и умереть спокойно не даст.

Но в тот момент, когда у тебя уже не останется никаких сил, ни душевных, ни физических он исчезнет. Он уйдёт даже не пообещав вернуться. И останется у тебя на душе пустота. И на душе и в сердце. И никогда и ничем ты уже не сможешь её заполнить.

Разве что, поехать в далёкую холодную Россию, так же как когда-то из далёкой холодной России приехал к тебе он, Душка.

И тут бы поставить жирную точку, дабы подумал зритель о делах наших скорбных, да не тут то было. Это не конец истории, а только преамбула к этой самой истории.

Грустной и нелепой истории о человеке, который живёт на свете и не знает, и не подозревает о своей больной и несчастной душе.

В Германии разучились снимать фильмы? Забыли слова, помогающие вести диалог? Или новая мода, это нелепо молчащие герои? Суперавторский фильм, для искушенных зрителей, но не для обычной потребительской публики, которая любит ушами, глазами и мозгами.

Замкнутый сценарист, олицетворяет яркий шаблон А. П. Чехова «Человек в футляре» — не меньше, в тёмной комнатушке, забитой всяческой литературой, которая отражает все мысли героя или воспоминания, сосредоточена и гостинная и спальня и столовая, как у компании «Икеа» 8 комнат в 1. Окно открывает вид на кинотеатр, куда горе гений ходит каждый вечер, не столько подчерпнуть вдохновение, сколько полюбоваться на молодую кассиршу, которая его вдохновляет на маленький рассказ, в паралель рабочему процессу. В этот замкнутый круг врывается некий Душка, русский упорно отказывается понимать, что он лишний, пьёт чай с десятью ложками сахара, никогда не снимает шапку-ушанку и думает остаться навсегда, явно пренебрегая негласным правилом: «Чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях»

Йос Стеллинг скорее режиссёр с большой буквы для искушённых киноманов, но не для среднестатистического зрителя. Во-первых язык на котором говорят герои, это помесь датского, английского и нидерландского, сложно понять несвязную речь и без того молчаливых людей.

Во-вторых не понятно, что именно хотел показать режиссёр, как одинокие люди вживаясь в свою роль отвергают любого, кто пытается вливаться в их личное пространство? Или о том, какие русские настырные и ни капли душевного в нем нет, и название, идёт в данном случае как насмешка? А может он хотел показать, как люди привыкают к любым обстоятельствам, и уже не могут без зудения над ухом чужестранцев? Режиссёр хоть и объясняет своё видение душки, в роли души человеческой, а Боба в роли разума, которые не уживаются друг с другом, однако, никаких выводов зделать нельзя из окончания картины. Всё очень размазанно и несуразно.

Человеку, привыкшему к каким-то более менее понятным действиям на экране, лучше не знать про существование этой киноленты, наблюдать за актёрским молчанием и выдерживанием пятиминутных пауз и бездействия утомляет и психику и логику, выматывая бесконечным недопониманием происходящего. На этом кино, нужно делать пометку «суперавторское», что бы люди без явно творческих отклонений не ломали голову над вопросом «Что за хрень?»

1 из 10

Боб — это сознание взрослого человека, черпающего все необходимые правила из коллектива и общества, но тем не менее сохранившего совесть и какую-то душевную тонкость. Это сознание прожило большую часть жизни на планете Земля, заработало на собственный уголок на втором этаже одного дома, занимается какой-то работой, случались в жизни той и поездки по городам и странам. Живет, как все, — обедает со всеми в кафе, боится повысить голос в толпе, дать сдачи более наглому сознанию, имеющему наглость рассекать по городу на мотоцикле, ищет чувств и находит его в симпатичной девушке, тоже обладающей сознанием, берущим свои корни из всего того же коллективного. Сознание ограниченное рамками этикета, усеченное стенами квартиры, все равно ищет чего-то. Человек (вернее — сознание) не ищет того, что не знает и никогда не видело, и эта ситуация тоже не исключение. Сознание помнит, что когда-то были времена веселые, легкие, чудесные, и балом правила тогда душа. Именно она приносила в жизнь счастье, кружила голову от радости, вдыхала жизнь во все клеточки. А потом сознание влилось в коллектив, стало общим, подсоединилось совсем к другой розетке и все пошло по накатанной. Но вот однажды в дверь этого уютного крохотного мирка постучалась Душа, которую в фильме назвали Душкой, чтобы не смущать слишком зашоренное сознание зрителей.

Эта встреча была запланированной. Договоренность была достигнута несколько лет назад, когда в один хороший вечер Боб столкнулся с Душкой и назвал его своим другом. Просто так, ни за что ни про что. Как говорят «за красивые глаза» (здесь это выражение имеет свое буквальное значение, ведь глаза — ворота души). И в конце вечера того Душка сам все понял, что Боба нужно спасать. Не тогда и не в том месте, а немного позже. И вот он стоит внизу лестницы и называет свое имя. Сознание, ошеломленное такой неожиданностью, не может не впустить внезапно ворвавшуюся струю свежего воздуха к себе в дом. Первый подарок Душки — это дождевик, с первого взгляда совершенно никчемный и ненужный предмет, дешевый и простенький, но через полчаса оказавшийся очень важным. Даже можно сказать, что Душка — сам по себе большой подарок. Это же душа, решившаяся прийти, может, в последней раз к засыпающему сознанию, готовое превратится в болото и забулькать боб-боб-боб. Душка — совершенно изумительный персонаж, вызывающий широкую улыбку своей детской непосредственностью, честностью, безусловным приятием странного Боба. Он выполняет свою работу (никакое другое слово не будет уместно здесь) с радостью, легкостью и каким-то тихим благородством. Он всегда здесь, он будет здесь до того момента, пока он будет нужен. Душка знает, что он уйдет, и спокойно относится к этому факту. Душа терпит все гадости от угасающего сознания, потому что у нее есть поддержка любви к миру. Душа в этом фильме — это сила, это цветущая аллея, увозящая куда-то в прекрасные райские дали на стареньком фургончике…

Вот именно так я увидела этот фильм. Боб — это сознание, а Душка — душа. Человек рождается Душкой, а потом превращается в Боба, вся разница — во времени. Кто-то постепенно обрастает мхом, кто-то в одночасье становится тухлой ямой, покрытой тиной. Душа не оставляет попыток прорваться к сознанию всю недолгую человеческую жизнь, терпя все унижения от тупого сознания.

Я все ждала того момента, когда Душка будет вылавливать печенье (человек, порекомендовавший мне фильм, упоминал об этом эпизоде). Все ждала отвращения от себя. Наоборот! Это сцена была очень милой. Там такое загаженное общество было представленное: девицы с накачанными грудями и мозгами, развращенными старушками с коньяком, тупые режиссеры и люди, делающие свое дело, как будто ворующие что-то ночью у самих себя. Отвратное место, украшенное яркими лампочками и красивым фуршетным столом. А вокруг гнилые люди, одетые в пестрые одежды пороков. И тут вдруг Душка… сама непосредственность. А что делать, если этот пончик плюхнулся в бокал шампанского? Не оставлять же его там бедненького одного размокать. Конечно, достать и съесть. Да ну! Сцена очень милая и живая, а главная — естественная. Этот человек сразу выделяется на фоне остальных.

Конец вовсе не грустный. Душка знал, что уйдет, он сделал свою работу с такой любовью, с такой честью, что это воспринимается очень естественно. И не конец это вовсе, а начало. Начало поисков Боба своей души. И только он в силах написать happy end в конце сценария своей жизни. Фильм интересный, глубокий и легкий, легкий, как ветерок.

Фильм Йоса Стеллинга, интересен в первую очередь не только игрой соотечественника Сергея Маковецкого, но и тем уникальным, притчевым киноязыком, которым режиссер общается со зрителем. Поднимаясь на новую, принципиально артхаусную ступень обобщения, Стеллинг создает многоплановое и многослойное произведение, встречающее бесчисленное количество трактовок, как и любой знак или символ.

Ключ к пониманию данной картины кроется в ее названии, для русского зрителя, расшифровывающийся легко, в связи с подчеркнуто прозрачной семантикой имени одного из главных (если не главного и основного) героев. Душка, происходящее от «дух», «душа» ведет к пониманию героя Маковецкого на метафизическом уровне. Его герой — душа, а может и альтер-эго Боба, на чью деятельность намекают в фильме дважды: вначале написанием киносценария, после — флешбэком в журналистское прошлое (а может и прошлое кинокритика?). Душка в исполнении Маковецкого предельно нелеп и само название представляет его именно в сниженном варианте. Вместе с тем, Игорь поясняет что «душка» по -русски значит «милый», что окончательно уводит героя из кагорты инфернальных. На мой взгляд, рассмотрение образа Душки невозможно без принятия во внимания двух повторяющихся в фильме мотивов, а именно: искусства и двойничества.

Искусство, как видится мне, становится главной темой этого фильма. Его присутствие, как некой параллельной реальности, фиксируется в ряде символов и образов: это и кинематограф, и сценарий, который пишет Боб и песня, не раз звучащая в фильме и, наконец, картины Игоря. Если рассматривать Душку как своеобразный дух искусства, во всех его проявлениях, картина предстает наиболее завершенной и целостной: мы видим борьбу Боба с Душкой в период увлечения героиней (олицетворением в фильме красоты), когда работа его замирает, и сам он ходит на фильмы, в художественной ценности которых можно усомниться. Вместе с тем, уход Душки совпадает с разрушением — кинотеатра как храма искусства утерянного и дома, в котором жил Боб, как разрушение закоснелого и невозможного без искусства подлинного вместилища творческой энергии. Рамочная композиция напоминает нам о посещении Бобом кинофестиваля и приближении к чистому, искреннему искусству, и потому конец, в котором Боб попадает в утопичный идеальный мир, где «Душка», душа искусства, рассеян повсюду, и где кинореальность, реальность искусства, вплетается в предельно материальный, грубый мир провожатых Боба, кажется единственным возможным и верным. После расставания с искусством (читай Душкой) от него неотделимым Боб переживает упадок не только духовный но и физический. Итогом фильма, в таком случае становится провозглашение искусства как самовоспроизводящей и вечной материи (мотив рождения ребенка, связан с темой зарождения творчества и искусства).

Если же взглянуть на героя Маковецкого как на альтер-эго незадачливого сценариста, на что намекают постоянные повторы и совпадения в поведении Душки и Боба, образ этот также выведет нас к творческому процессу как таковому, в котором невозможно провести четкой границы между субъектом и объектом, на что указывает неоднозначная и вполне могущая сойти за финальную сцена с героиней Сильвии Хукс перед заброшенным компьютером и уже завершенным киносценарием. В таком случае, кинополотно подкидывает новую загадку: стоит ли считать Боба носителем образа Душки, или может быть, все они — и Боб и Душка, и Игорь, являются плодом сознания героини, ведь именно ее режиссер оставляет сидящей за монитором, а, следовательно, подсознательно вовлеченной в процесс творения и созидания. Решать явно зрителю, и остается лишь радоваться тому, как многозначно до сих пор и как несводимо к единым рамкам киноискусство, доказательством чего в полной мере является этот замечательный фильм.

9 из 10