Естественный свет

Когда мы были на войне, когда мы были на войне,
Там каждый думал о своей, любимой или о жене.
И я, конечно, думать мог, и я, конечно, думать мог,
Когда на трубочку глядел, на голубой ее дымок.

Мрачная баллада о войне глазами уже немолодого венгерского «рыцаря». Долгие, тягучие, статичные планы, чёрно-белая кисть для характеристики душевных переживаний в соприкосновении с окружающей действительностью. Воин, которого чужая воля, поставив под ружьё занесла в глухие дебри неведомой России. Время остановилось. Время застыло. Оно роняет минуты, часы, дни едва-едва. Молчать и созерцать лишь остаётся. Нелепость в неприкаенности существования тут. Потому то так часто, весь фильм, по сути, автор показывает одно и то же — застывший взгляд этого человека в форме. Камера выхватывает то скупость его эмоций в восковой маске лица, то очерчивает пространство беря в фокус планы у него из-за спины. Миксуя раздражители, звучит одна единственная душевная нота выражающая горечь. Разлад в себе, себя подчинением приказу, присяге, законам бойни мейнстримом через всю картину. Быть здесь — значит подчиняться, значит выполнять. А всё человеческое, всё истинное, всё, что нормой было когда то, всегда, оставить и не ворошить. Отринуть. Стерпит? Вынесет?

Когда мы были на войне, когда мы были на войне,
Я только трубочку курил с турецким горьким табачком.
Я только верной пули ждал, я только верной пули ждал,
Чтоб усмирить печаль свою, чтоб усмирить печаль свою.

Война с СССР втянула в горнило адской топки не только фашистствующих немцев. Румыны проявляли невиданную жестокость к мирному населению на захваченных территориях. Италия, Испания, Словакия, Хорватия, Венгрия, Финляндия, поставляли Гитлеру людские резервы будучи союзниками.

«Естественный свет» — это мир венгерского капрала Шеметки у черты бездны. Человек с ружьём противопоставлением безоружному, а значит бесправному. На войне как на войне. Мундир, погоны в приоритете. Партизан необходимо найти и обезвредить, стало быть в глушь путь заказан.

Метафоричностью, фигуральностью наполнена картина. Поздняя промозглая осень с первым ледком на воде призвана передать некомфортную зябкость для этих горе-парней. Зачем Вы здесь? Для чего? Почему? Лесные дебри, лишённые краски листвы — сиротством разлившейся печали походного марша. Болотная жижа с налипающей грязью — бездорожьем законного порядка. Безликие измученные укоры, упрёками теней русских крестьян. Молчаливое осуждение в них.

Когда мы будем на войне, когда мы будем на войне,
Навстречу пулям полечу на вороном своем коне.
Но видно смерть не для меня, но видно смерть не для меня.
И снова конь мой вороной меня выносит из огня.

Живые позавидуют мёртвым? Вновь эта расхожая истина набатом гулкого звона. Ужас вошедший внутрь невозможно вытравить ничем. Теперь, так и станешь жить с этим. Вечно. До скончания дней своих суетных… И нет радости, удовлетворения от предвкушения предстоящих перемен. К прошлому возврата нет. К себе, человеку, нет. Кто ты теперь?

Где вы теперь и с кем? Кто хочет быть судьёй? Кто помнит все имена?
Нам не хватает тем. Не нарушай покой. Эта ночь слишком темна
Где твой мундир, генерал? Твои ордена, спина — как струна…
Ты уже слышал отбой — Просто дождь бил по крыше твоей, генерал

8 из 10