Крылья

Вы когда-нибудь теряли работу своей мечты? Время не лечит ничего. Ты просто живёшь дальше. Если есть силы, продолжаешь барахтаться, искать. «Тяжело первые десять лет. Потом привыкаешь» (С).

Надежда Петрухина — депутат, ветеран войны, директор строительного училища. Забрала девочку из детдома, вырастила. Есть у неё приличный жених, заведующий музея. Все в городе её уважают, знают. Жизнь удалась. Но есть такие травмы прошлого, которые мы не можем пережить, они чугунным якорем тянут нас вниз, не давая радоваться настоящему. Когда взгляд светлых глаз героини замирает, душа переносится в прошлое, в котором она, лётчик-истребитель, парит на своём самолётике, разрезая облака и делая кульбиты в небесах. Все, кого любило её молодое сердце, погибли на войне. И часть её тоже осталась там с ними, в кострах сбитых самолётов. Она не ездит на встречи фронтовиков. Столько боли, что не может. Тело разговаривает, общается, ест сосиски с горошком, пьёт пиво, лицо поднимается, подставляясь под капли дождя, а душа больше жить не хочет.

Это фильм о кризисе одинокой женщины сорока лет. Одинокой даже не в том плане, что мужа и детей нет, карьера не сложилась и так далее. Нет. Одинокой в принципе. Дети выросли, с мужчиной, который рядом, нет желания душевной близости, работа не устраивает. Идёт переоценка ценностей, воспоминания бывших любимых, упущенных возможностях, «а что, если бы…». На самом деле, это время просто надо пережить. Принять осень жизни. Заполнить пустоту. И ощутить на себе истину, что после сорока жизнь только начинается.

Мы теряем крылья молодости. Дни начинают лететь всё быстрее, только и успеваешь за временами года следить. Мужчины вокруг становятся всё слабее, подросшие дети всё жёстче и безжалостнее, женщины всё отчаяннее. Время неумолимо. Чаще накатывает усталость и терпения всё меньше. И вдруг откуда-то берутся силы взять и отрезать то, что мешается третьей отсохшей ногой. Уходишь с нелюбимой работы, расстаёшься с надоевшим мужчиной, отпускаешь выросших детей. И жизнь только начинается, как после выпускного бала. Перед тобой целое небо. Будет трудно, но ты втянешься.

Несчастье означает Счастье запереть в Прошлом и потерять себя в Настоящем.

Здесь нет интересных и неожиданных сюжетных поворотов, здесь, как говорится, «слов из песни не выкинешь». Это скорее цельное прозаическое произведение, наполненное психологизмами и переживания главной героини.

Для меня осталась загадкой версия ответа режиссера на вопрос: «А жива ли всё-таки Петрухина или она умерла еще в 45-м, и это просто «экспонат»?». И мой личный ответ на этот вопрос оставил тяжесть на моём сердце и слёзы на моём лице.

Браво!

9 из 10

В одном из эпизодов главная героиня оказывается на свидании в театре, где идёт пьеса «А зори здесь тихие …'. И действительно она как бы одна из тех девушек, только она выжила.

Фильм такой же неспешный и оттого довольно реалистичный. Не происходит никаких значимых событий, которые могли бы сравниться с войной. А её сердце осталось на войне, там же остались дружба и любовь. Все послевоенное только серо и двусмысленно.

Хотя отношения с дочерью показаны лишь в паре сцен, но как много сказала здесь Шепитько. Да, Надежда «подняла» чужого ребёнка. И девочка не выросла капризной, но она тоже хочет иметь свои крылья, она тоже хочет летать. К сожалению, армейское прошлое не отпускает героиню, она ожидает от дочери полного подчинения и согласия с её мнением, даже по мелочам. И Таня больше не спорит — но и говорить ей с матерью не о чем, она устала доказывать или защищаться, но и отказаться от своего Я не хочет.

Главную героиню временами жаль, временами она раздражает. Сложно оценить, насколько способен человек с опытом участия в военных действиях самостоятельно справится с ожесточением и начать мирную жизнь. Кто-то смог это преодолеть, кто-то нет. Надежда — пример тех, кто не смог. И нельзя её в этом винить. И её дочь её в этом тоже уже не винит, но и помочь тоже ничем не может …

Я бы сказала, фильм неплохой, но в нём нет напряжения и сама история и развязка не очень внятные. Вроде бы все построено вокруг конфликта Надежды с одним из её учеников, с которым она ведёт себя слишком жестко и который в результате бросает учёбу. Не очень понятно, что она вынесла из этого урока. Скорее всего ничего, так же как и из отношений с дочерью. Не хватает одной финальной сцены после того, как она выходит из аэроплана. Что она испытывает при этом? Что дала ей эта попытка вернуться в прошлое? Такой финал, к сожалению, не открытый, а скорее незаконченный.

«Крылья» — всего лишь второй игровой фильм Шепитько, но уже хорошо демонстрирующий ее режиссерский потенциал, поиски своего самобытного стиля. Это во многом переходная картина, находящаяся в фарватере «оттепельного» кино (об этом свидетельствует витальный колорит второстепенных персонажей, уличные съемки, общая раскованность актерской игры, естественность человеческих реакций на грани спонтанности и импровизации), что не является ее недостатком, но вступает в некоторое противоречие с трагическим мироощущением постановщика.

Драматизм конфликта о непризнанности героя войны особенно остро ощущается во флешбеках, способных по-настоящему потрясти зрителя необыкновенной красотой аэросъемок. Шепитько противопоставляет небо и землю, повседневные заботы и жажду подвига, снимая фильм об экзистенциальном поиске чего-то большего, чем материальные интересы. Фильм, безусловно, не состоялся бы без феноменальной актерской работы М. Булгаковой, сочетающей строгость с человечностью, перфектционизм с нетерпимостью. Постановщик требовал от актрисы создания неоднозначного, многомерного образа, не вписывающегося в однотонные советские клише «чисто положительных» и «чисто отрицательных» героев.

Без сомнения, одной из центральных коллизий ленты становится конфликт поколений, трагическое непонимание требовательных к себе и другим взрослых и еще беспечных и эгоистичных молодых. Надежда на голову выше любого из своего окружения, это ее крест, но будучи самоотверженным и не щадящим себя человеком (на это систематически указывает большинство сцен), ей не хватает терпения и способности услышать другого. В отличие от героев «Ты и я» она не предала свое призвание, просто не имея возможности для его полноценной реализации.

Шепитько была одним из первых режиссеров советского кино (впоследствии тем же путем пойдет Панфилов в «Начале» и «Прошу слова»), кто поставил в центр повествования образ сильной женщины, не утратившей в профессии женские черты (как это было с героиней «Комиссара» Аскольдова), вместе с тем Шепитько чужда феминистская ревизия гендерных ролей. Как женщина, она по-иному видит мужчин, чем это принято в мужском кино, в ее интерпретации они — весьма жалкие и эгоистичные существа (такое впечатление производят зять Надежды и ее друг — директор музея), но показано это не декларативно, не дидактично, а посредством метких, выразительных деталей (например, эпизод с участием Е. Евстигнеева). Шепитько не ненавидит мужчин, она просто видит их слабости, и, как сильной женщине, они ей неприятны. Такой подход можно понять и принять, если зритель-мужчина самокритичен.

Лента «Крылья» имеет отчетливое духовное измерение, не замыкаясь в рамках социальных и гендерных коллизий: невозможность реализоваться ни в профессии, ни в семье — результат сверхординарности, героического масштаба личности Надежды. Никакое общество, ни советское, ни буржуазное, не способно утолить жажду Неба — человеческое желание выйти за пределы пространства и времени. Потому удивительно точна финальная сцена, когда самолет с героиней везут ее почитатели, а она сама плачет: даже если весь мир станет тебе служить, этого все равно мало, потому что в мире тесно.

Нужен прорыв, волевое усилие, уносящее за его пределы. Название фильма указывает на то, что с человеческим желанием летать не в состоянии справиться ни одна идеология, даже если она систематически обрезывает ему крылья. Шепитько сняла, во многом, фильм о себе, ибо как иначе, если не крыльями, можно назвать то поразительное чувство метафизической вертикали, которое делает ее фильмы поистине магнетическими?

В эпизодах воспоминаний Надежды (особенно в тех, что сняты субъективной камерой) уже начинают проявляться признаки особого режиссерского стиля Шепитько: умелое насыщение предметной среды символическим содержанием, при этом живой, конкретный образ никогда не переходит в сухую абстракцию (как это бывало у Кокто, Брессона или Мельвиля), в этом смысле она идет путем Тарковского, с его способностью визуально запечатлевать нераздельность существования материального и духовного на этой земле, зависимость материи от духа и трагическую скованность духа узами естества.

Из всех картин Шепитько «Крылья» наиболее трагична, поскольку предлагает почти шелеровскую дилемму: либо насыщенная эмоциями и повседневными заботами жизнь при сне духа, либо созерцательная жизнь духа и отстранение от забот. Жестко? Безусловно. Разница лишь в том, что по М. Шелеру дух — немощен, не обладает витальной силой, желание же Надежды взлететь, преодолеть гравитацию материального бытия свидетельствует о невероятной личностной силе, которую весь мир не может вместить.

Но, в конечном счете, именно отсутствие смирения, способности прощать и мириться с немощами других делает жизнь Надежды невыносимой, а вовсе не масштаб ее характера. Жизнь даже очень одаренного человека может стать счастливой, если он осознает свое творчество как диалог с Богом, людьми, миром, а он требует уважения и понимания. Без них счастье для талантливого человека невозможно. Творить надо всегда для кого-то, иначе талант начинает сам себя пожирать. Недостаточно иметь крылья, надо еще знать к кому лететь.