Отведи меня к реке

Судя по всему, «Отведи меня к реке» показался настолько странным нашим зрителям, что даже немногие из посмотревших разродились не менее странными рецензиями, не имеющими ничего общего с происходящим на экране. Среднестатистический отзыв зрителя сводится к следующему: юный гей отправляется со своими родителями на семейное торжество к провинциальным родственникам-фермерам, где всячески старается скрыть свою ориентацию, что влечет за собой много лжи, в которой он путается и навлекает на него подозрение в преступлении, которого он не совершал. Мораль неожиданная: все зло от толерантности, которая есть извращение подлинных духовных ценностей.

Краткий синопсис на Кинопоиске идет в разрез с такими отзывами: «Семейное торжество легко превращается в сущий ад, когда в доме есть подросток-гей, который отказывается скрывать свою сексуальную ориентацию. Он ожидает насмешек и колкостей от своих ошеломлённых двоюродных братьев из Небраски. Увы, происходит нечто гораздо более коварное», но к фильму также имеет весьма отдаленное отношение. Внесу свою лепту и я!

Начать с того, что подросток-гей действительно присутствует, зовут его Райдер и играет его замечательный актер Логан Миллер. Буквально в самом начале фильма он спрашивает родителей, которые тащат его аж из самой Калифорнии в штат Небраска на встречу с многочисленными родственниками по случаю семейного праздника, говорили ли они им, что он гей. Родители мягко, но твердо дают понять, что там, куда они едут, это делать пока еще не время. Райдер, как всякий подросток, склонен к максимализму, но к сведению принимает. То есть для него вопрос ориентации определен, рефлексия на эту тему отсутствует, с родителями вообще все в порядке, спокойные адекватные люди. Иными словами, это кино не о метаниях гомосексуала в консервативной среде, хоть консервативное общество и будет представлено во всей красе. Тогда причем здесь вообще ориентация Райдера? Нет, это не тот случай, когда в сюжет вводится некий программный гей, или чернокожий, ну или любое другое потенциальное «меньшинство» в угоду политкорректности. В случае с Райдером именно в этой истории сексуальная ориентация персонажа имеет значение, ведь внесение ясности в этом вопросе разрешило бы некую двусмысленность, жертвой которой становится парень, но там, где он оказался, царит закон замалчивания, порождающий неверное истолкование сути происходящего. Так фильм и построен — происходит что-то странное и неприятное, но толком непонятно что именно и даже идиллические пейзажи выглядят так, словно таят в себе угрозу. «Отведи меня к реке» — это детектив без расследования, наказание без преступления, а смысл произошедшего становится ясен только в самом финале и укладывается всего в одно слово, но и оно только подразумевается, а вместо него утвердительный вопрос с ледяной улыбкой: «ты ведь помнишь?».

Городские чужаки и местные сельские — частый лейтмотив в американском кино, когда цивилизованность пасует перед неотесанностью, присутствует этот мотив и в фильме Мэтта Собеля. Родственники из Небраски с многочисленными отпрысками кажутся целой ордой в сравнении с семьей Райдера и откровенно давят массой. Их провинциальное высокомерие в отношении «этих городских» выражается в ехидных колкостях и подхихикивании, а слишком короткие шорты Райдера и его винтажные солнцезащитные очки становятся целым событием. Но семейному торжеству это помехой быть не может и оно длится, кажется, бесконечно пока не случается то, что и является главной загадкой фильма — крик 9-летней Молли, выбежавшей из сарая с пятном крови на платье. Поскольку в сарай с ней заходил Райдер, этот странный Райдер в нелепых красных шортах, которые по мнению родственников скорее похожи на нижнее белье, да и вообще он какой-то не такой, слишком странный, то именно его и именно за эту странность моментально начинают подозревать в чем-то непристойном даже не смотря на то, что практически сразу выясняется, что ничего непоправимого с Молли не случилось. Торжество продолжается, скандал быстро подавлен, но в воздухе витает вопрос — что произошло? И не менее гадкий подтекст — «что-то непристойное». Райдер моментально становится изгоем в толпе, но бежать — значит признать то, чего нет и встреча любящих родственников идет своим чередом, хоть парню и предписано ночевать не в доме, а в заброшенном сарае. Все это отдает безумием, а заодно вызывает в памяти фильмы датчанина Томаса Винтерберга «Торжество» и «Охота» (в первом случае — непрекращающийся ритуал семейного торжества, когда разумнее всего было бы разбежаться в разные стороны, а не продолжать напряженное застолье, во втором — несправедливое обвинение, делающее из человека парию).

Однако и это — далеко не все, а режиссер недрогнувшей рукой продолжает нагнетать ощущение паранойи, ступая на очень зыбкую территорию детской сексуальности. Девочка Молли оказывается нечитаемым иероглифом, поведение которой сбивает с толку и зрителя и Райдера. В каком-то смысле перед нами абсолютно неконтролируемое и очень навязчивое существо, выдающее на ура весь набор «соблазнения», каким в совершенстве может владеть девица постарше, но не 9-летний ребенок. А тем не менее. И даже финал, проливающий свет на произошедшее, а заодно радикально сменивший смысл всей истории, не дает прямого ответа на вопрос что на самом деле представляет из себя Молли. Ясно только одно — в кинематографе появился еще один ребенок, которого не жалко прибить (девочке из «Детского часа» Уайлера горячий привет).

Райдер всё оглядывался по сторонам, ожидая подвоха, но ничего, кроме удивления деревенских парней, таращившихся на его короткие шорты, не нарушало покой домашнего застолья мирно отдыхавшей родни, скучно праздновавшей свою встречу. Тем не менее, он посчитал за лучшее держаться в стороне, отправившись обследовать близлежащие амбары, следуя за вертлявой девчонкой, разбаловавшись, вдруг, с пугающим визгом, рванувшую обратно, к отцу, рванувшегося принимать меры к её обидчику, даже не подозревающему, что с ним произошло.

И ведь, на самом деле, ничего не понятно, и в след за растерянным Райдером приходится гадать, отчего раскричалась девятилетняя Молли, так жестоко подставляя молодого человека под ярость и гнев своего отца, расстроив план торжественной вечеринки, где никто уже этому гостю не рад, да и сам гость не знает, что принесет завтра рассвет, засыпая в укромном от остальных месте.

Необъяснимое поведение девочки держится загадкой, а реакция её отца создаёт угрозу, поддерживающую напряжение в развитии подозрительно простого сюжета, состоящего из единственного подозрения и единственного подозреваемого, находясь на волоске от расправы, отправляющегося в гости к обвинителю с чувством приговорённого, робко, но бесстрашно, ступающего на эшафот.

Логан Миллер идеально разыгрывает жертву, отлично передавая обескураженность Райдера от зажавших его в тиски обстоятельств, ведь именно он, а не Молли, является их жертвой, не в силах ни объяснить, ни доказать свою чистоту, удерживая фильм в состоянии зыбкого мира, замершего в ожидании, может показаться, войны, а, на самом деле, простой ясности, чего в равной степени хотят подросток и задетый за живое отец девочки, ведущий своё следствие, устраивая допрос и криминальные эксперименты.

Ясность может внести только сама Молли, сбивающая Райдера с толку своими затеями, не укладывающимися в логику дезориентированного сознания гея, чьи ролевые отношения с девочкой также не укладываются в логику её затаившегося отца, склонного однозначно трактовать интересы полов, однако продолжающего тестировать волю молодого человека, без догадок, направляющегося туда, куда его поведут.

Пустяшная в общем-то история, несмотря на спокойный ход, поддерживает интерес постоянным ощущением чего-то неотвратимого, не сомневаясь в правоте одного, невозможно быть уверенным в решении другого, всё, вроде бы, идёт к крови: палач наготове, но ведь дознание не окончено, а дознание ведёт, опять же, палач — в этот триллерный круг Мэт Собель хитроумно заключил семейный секрет, отсылающий к нюансам зрелости и тонкостям физиологии, открывающим отнюдь не явную сторону психологии взаимоотношения разных полов.