Превратности разума

- Он разговаривает как проклятый англичанин из лондонского радио. Или социал-демократ снюхавшийся с Москвой.

- Люди выдумали радио, чтобы его слушать. Вот он и наслушался... Если он серьёзный учёный, то пойдём к Мюллеру или Кальтенбруннеру с просьбой дать ему хороший паёк и эвакуировать в горы, где сейчас цвет нашей науки. Пусть работает. Он сразу перестанет болтать. Когда не будет бомбёжек, когда будет много хлеба с маслом, хороший домик в горах в сосновом лесу... Нет?

- Да, тогда бы никто не болтал. Если бы у каждого был хороший домик в сосновом лесу, много хлеба с маслом и никаких бомбёжек...

'Семнадцать мгновений весны', 1973, реж. Т. Лиознова

История человека вплетённая в мировую историю. Взросление с переосмыслением своего места в человеческом социуме. От чистолюбия к пацифизму путь. Едва ли не повторение судьбы Андрея Сахарова, отца водородной бомбы. А зачем? А для чего? А как же? А нужно ли? И ещё масса вопросов себе самому. Для размышления. Для понимания. Для осознания. Мир хрупок. А хищник в человеке неукротим. Так может быть я, что-то смогу сделать? Может быть на мне должен замкнуться этот порочный круг?

Биографическая драма о польском евреи положившем к своим ногам Америку. И вдруг, внезапно, завибрировавшем, усомнившемся, спохватившемся... Что я делаю? Что я такое творю? Как можно? Начало пути с престижным положением в Гарварде - преподаватель математики. Набор высоты - предложением приложить силы в решении вопросов 'атомного проекта' в сверхсекретной святая святых. Цвет науки - окружением в общении. Что нужно ещё? Что необходимо? Чего изволите? Перспектива до глубоких седин - дай Бог каждому... Уважение, почёт, положение, прилагаются. Вот он фарт! Вот она счастливая судьба!

В этой картине словно в 'давнем' советском мегахите 'Семнадцать мгновений весны' - много хлеба с маслом, никаких бомбёжек, уютный домик в горах среди сосен... Рай! Не правда ли? Кто не мечтал о подобном? Заниматься любимым делом, творить 'дело' среди равных, напрягать мозги изо дня в день и не испытывать ни в чём проблем... Любимая женщина рядом? О, да, конечно. Досуг вечернего праздника с танцами, с музыкой, в компании? И это тоже.

Режиссёр предлагает зрителю самостоятельно попытаться разобраться в 'превратностях разума' этого парня. Что не так со Станиславом Уламом? Где именно, на каков повороте мироздания осваивая серое вещество в своей голове он споткнулся? Почему отклонился от привычной орбиты? Дрейф других 'звёзд' был привычен и не столь контрастен... За исключением разве что Клауса Фукса. Впрочем, речь здесь не о нём.

Автор делает попытку многое передать посредством частого, 'обильного' курения гения и глубокомысленного отстранения от окружающей действительности в эти мгновения. Но достаточно ли этого для живописи рисунка? Может ли служить оправданием подобный контур? Куда именно должна направляться наша мысль? К интегральным уравнениям светоча или проблемам бытия затрагиваемая раз от раза? Эмоциональные всплески братских уколов, ранящие претензиями достаточны ли для подобного обоснования? Близкие оставленные по другую сторону океана, среди фашистствующего бесчинства нам помощью? Так?

Атомная бомба - это плохо! Водородная бомба - ещё хуже! Осознание подобного - важнее хлеба с маслом, бомбёжек, домика в сосновом бору... По всей видимости в этом и кроется отгадка. Но пренебречь всеми этими благами можно тогда, когда опасность миновала...Ничто не грозит. И морализаторством в мемуарах заниматься - сколько хочешь. Проявляя активную гражданскую позицию молча, скажем дома, вблизи жены. Тет-а-тет. Хороша, однако, философия. И главное - никакого тебе ущерба за шаткую платформу в духе либерализма. Под раздачу 'охоты на ведьм' не попал. Сытно, безбедно прожил жизнь. Умер в 75 лет. Эх, миротворец... Эх, бедоносец...

С сермяжной простотой русского 'Ивана', вышедшего на бой с властью - Андрея Сахарова, ну, ничего общего. Вообще! Американец перед нами. Приспособленец. Иначе говоря. Что поделаешь...

Работа - семья - работа. Друзья - жена - друзья. Математика - игральные карты - математика. Биографическое кино без напыления боли, страданий, рыданий. Почти без напыления.

6 из 10