Угри

Из-за обложки некоторое время смотрел фильм в ожидании неизбежной пошлости, которое вселял облик пацана, невероятно похожего внешностью на одного из героев вульгарной зарисовки Хармони Корина под названием «Гуммо» (Hummo), что усугублялось ассоциациями с постером шумной ленты Ларри Кларка «Кен Парк», сулившими пикантные подробности подросткового созревания и неконтролируемого распада молодёжной среды. Как бы не так!

Кино оказалось насколько скучным, настолько же и правильным, насколько неизобретательным, настолько же и простым — незатейливым откровением о хорошем и плохом, пусть даже никто об этом и не спрашивал, открывая главному герою прописные истины об интересах и внимании, сближающих людей вместе, делая их дорогими друг другу, чтобы не пугаться прыщавого лица.

У тринадцатилетнего Рони была проблема: он уже отведал секса, но, кроме платного удовольствия, никто не желал дарить парню вожделенный любящий поцелуй, оставляя без ответа неловкие попытки ребёнка ощутить привкус взрослого на своих не обсохших молочных губах. Сексуально озабоченный подросток боролся с романтической неудовлетворённостью, списывая на внешность нескончаемую цепь своих многих попыток и такого же числа неудач.

Только вот что в пути? А ничего. Ничего примечательного в переходах от встреч к разговорам, от завистливых взглядов на сверстников к влекущим мечтам, от беспечного эгоизма к чуткому сочувствию, которое без всякого усилия открывает путь к сердцу, отвечающему приязнью на искренний интерес, поднимая ценность внутреннего мира над внешней неказистостью невзрачного лица.

Беззагадочно и безынтрижно, немногословно и малозрелищно, включая псевдооткровенную постельную дребедень. Затянутое возбуждённое нетерпение юнца вдруг исчезает, как будто и не было совсем, оборачиваясь покоем внезапного счастья, проснувшегося от чего-то, скрытого внутри, кто его знает, отчего, может, просто оттого, что так было надо. Надо было режиссёру. Сказать своё слово. Без которого я бы мог вполне обойтись.