Замок в Италии

У Валерии Бруни-Тедески просто настоящий талант быть в тени. В миру для большинства она как будто проигрывает младшей сестре Карле Бруни, ее режиссерские работы часто воспринимаются лишь как художественные опусы, спекулирующие на собственной личной жизни или как блажь именитой актрисы, да еще и дамы с деньгами и связями, а актерские работы вроде бы известны, но свою главную роль Бруни-Тедески еще не сыграла. К подобной несправедливости привыкнуть очень тяжело, так как фильмы Бруни — Тедески — одно из самых органичных явлений в современном европейском кино. Она производит впечатление режиссера, который сознательно реконструирует на экране свою автобиографию. И это, возможно, так, но над этим тезисом ставит большой знак вопроса сам способ творческого самовыражения — кино. Глубоко личное, всегда с оттенком безжалостной самоиронии и театральностью, которая своей трагичностью слишком похожа на реальную жизнь. Это основные черты режиссерского почерка Бруни-Тедески.

«Замок в Италии» — её третий фильм, в котором снова создаётся впечатление, что Чехонте, возможно, был французом, или итальянцем, или просто духовным предком этой не то француженки, не то итальянки, но ни той, ни другой по большому счету не являющейся в силу своей инаковости. Хотя чеховская атмосфера — это пусть важный, но все же внешний фон. Вишневые сады сменяются деревьями, заказанными из Швейцарии, а Фирсам уже и платить нечем, да и люмпены явно не понимают проблем и бед итальянской аристократии. А беды есть.

Немолодая Луиза (Валерия Бруни-Тедески), которая в прошлом была актрисой, тщетно пытается обрести любовь и ребенка. Ее брат Людовик (Филиппо Тими) болен СПИДом, и его время на экране сочтено, мать (Мариса Бруни-Тедески) из-за долгов собирается продавать тот самый фамильный замок в Италии. Да семейные романы — сильная сторона европейской культуры, но без любовных ее представить просто невозможно. И вот однажды, заблудившись по дороге из монастыря, Луиза встречает молодого (слишком молодого для нее, по ее мнению) актера Натана (Луи Гаррель). Это знакомство и последующая любовная связь построены на сплошных противоречиях, которые оба героя даже подчеркивают. К тому же, они оба актеры с разной степенью вовлеченности в эту профессию, и за пределами сцены или съемочной площадки чувствуют непереносимое и неутолимое никакими отношениями одиночество. В этом фильме главной театральной площадкой является все тот же замок, где героям на последнем дыхании удается быть аристократической семьей. Но с этой сцены сходят один за другим мужчины. На сцене остаются три сестры по судьбе, которым светит только одиночество. В этом фильме есть очень упадочная для искусства мысль, что любовь — это пораженческое чувство, не способное победить ни смерть, ни разорение, ни бесплодие.

Финал символичен, легко расшифровывается — на место прошлого приходит настоящее, больное дерево нужно срубить, чтобы посадить на его место здоровое А последний ироничный кадр намекает на то, что герои преодолевают лишь малое препятствие на пути друг к другу.

Когда истает суета
Надежды праздной и страданья,
Приходит боль сверхожиданья.
И жизнь прекрасна,
Смерть чиста.
Давай с тобой уснем в саду.
Или поплачем, словно в детстве.

Леонид Завальнюк

«Замок в Италии» — одновременно невероятно органичная и тонкая вариация на тему «Вишневого сада» А. Чехова и очередная глава увлекательного метафильма, который снимает последние лет 10 одна из самых талантливых и естественных актрис европейского артхауса, блистательная ученица Патриса Шеро, Валерия Бруни-Тедески. Довольно проблематично рассматривать «Замок в Италии», не соотнося его с двумя предыдущими фильмами, так как все они вместе образуют единое целое, пока, надеюсь, незавершенное. Но я попробую. Кстати, если говорить о жанре, то я в первую очередь отмечу, что это комедия (ну в том же смысле, что и «Вишневый сад», когда героям остается только истерически смеяться, чтобы не просто не заплакать, а не умереть на месте от нескладности и обреченности их бытия). И еще одно дополнение к жанровой природе — забудьте о том, что это якобы автобиография, в сей факт режиссера тыкают, как котенка, при любом удобном случае. Если это и автобиография, то только в том же смысле, что и «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста или фильмы Филиппа Гарреля. Вот только что-то я не припомню, что бы в отношении двух вышеупомянутых великих монстров на этом факте акцентировали внимание, а уж тем более ставили им это в вину.

По фабуле это довольно типичная психологическая драма о семье с ее драмами и трагедиями — неустроенная личная и профессиональная жизнь героини, умирающий от СПИДа брат, финансовые проблемы, трудные любовные перипетии героев.

Это фильм о семье, то есть о кровном родстве, не о том, которое случайно, неважно и является лишь суррогатом, жалким подобием родства духовного, а о связях, которые основаны на том, что семья — это единое целое, одна плоть и кровь. Поэтому ханжи увидят в отношениях брата и сестры чуть ли не инцест и нравы развращенной аристократии. А режиссеру только этого надо, да, это инцест, это кровная, плотская, эмоциональная, духовная (и все это одновременно) связь, только секс здесь не при чем, какая в нем необходимость, они и так одно целое. Это связь, замешанная на брутальных до физиологичности (как бывает только в детстве) играх, общих сказках, которые брату и сестре, как заговорщикам, говорят что-то свое и возрождают в памяти события и ощущения из их общего прошлого, в которое не допущен никто, в том числе и зритель; на общих мифах об утраченном рае, совершенстве мира ранних лет, детской беззаботности,

А еще это фильм о любви. О любви, в которой нет надежды и которая не обещает ни счастья, ни гармонии, ни спасения, ни уж тем более мещанского благополучия.

Две истории, абсолютно разные, как будто вырванные из двух по жанру произведений, благодаря гениальной способности автора к органичной парадоксальности мирно сосуществуют на экране. Lovestory Людовика и Жанны — это история идеальная, книжная, как будто сошедшая со страниц средневековых романов. Это любовь-греза, она вся, как завораживающий в своей искренности, трогательной страстности и земной непритязательности танец Жанны для Людовика, Да ведь и сама Жанна — такая же греза о чистой, преданной и нежной любви, которая если и не способна победить смерть, но способна заслонить собой призрак смерти до того момента, пока призрак перестанет быть призраком и станет реальностью. Любовь побеждает и смерть, и страх смерти, когда Людовик делает Жанне предложение. А она радуется, как ребенок, как будто свадьба способна отодвинуть неизбежную смертельную разлуку, предпочитая забыть в этот момент, что судьба уготовила ей роль не счастливой жены, а безутешной вдовы.

А рядом с этой идиллией, почти не задевая ее, разворачивается реалистическая, мучительная, изматывающая ее участников и зрителя любовная драма Луизы и Натана. Их отношения — один сплошной конфликт. Эти люди не помогают решить внутренние проблемы друг друга, скорее, наоборот, усугубляют свои внутренние терзания. А кто сказал, что любовь — эта такая полезная в хозяйстве вещь, которая решает все проблемы? Достаточно того, что эти люди не мыслят жизни друг без друга, и это уже самое большое и самое страшное чудо на свете. Любовь, особенно любовь двух сложных натур, несчастливых, неприкаянных, отчаявшихся людей, — всегда боль, необходимость делать то, что не хочешь, это насилие над собой и над партнером.

Создается ощущение, что в своем творчестве Валерия Бруни-Тедески постоянно ставит перед собой трудновыполнимую задачу — одухотворить материю и материализовать дух. Иногда у нее это получается убедительно, иногда не очень. Но наблюдать за тем, как она конкретизирует и оживляет заштампованные понятия, одно удовольствие. У читателя и зрителя, например, давно навязло в зубах какое-нибудь «вырождение аристократии», а Валерия Бруни-Тедески берет одного конкретного аристократа (кстати, это единственный настоящий аристократ среди всех героев, поэтому и места ему в этом мире нет) и рассказывает/показывает историю его умирания, и штамп становится судьбой человека. Из затертого, ставшего чем-то возвышенно-эфемерным, слова «бесплодность» рождается абсолютно жизненная ситуация Луизы «не могу родить», или ее матери — «у меня никогда не будет внуков». Эти фразы, кстати, даже не прозвучат вербально, но зритель все равно их услышит. За что я и люблю Валерию Бруни -Тедески, она прежде всего рассказывает историю, точнее штук 5 историй одновременно, не навязывая зрителю никаких личных трактовок.

Я не буду говорить отдельно и подробно о музыкальной составляющей картины, скажу только. что музыка бесподобна. Как и актеры. Выделить кого-то сложно, они все безупречны. Но все-таки я отмечу Луи Гарреля, не потому что он сыграл лучше всех, а потому что лично для меня в его фильмографии (в которой я видела практически все фильмы) это беспрецедентный случай в лучшем смысле слова. Луи Гаррель всю жизнь играет персонажей, которые либо символы поколения, либо объекты эстетического наслаждения, эротического вожделения и т. д. В общем, кого угодно, только не живых людей. Грубо говоря, всегда объект, и никогда субъект. И вдруг в «Замке в Италии» настоящий, живой, полнокровный, противоречивый герой. который злится, любит, страдает, плачет, беснуется, дерется, чем вызывает у зрителя то раздражение, то понимание, то сочувствие, то ненависть. Это прекрасно.

Этот фильм — сложнейшее художественное построение, полотно, богатое символами, знаками, событиями, персонажами, где несколько сюжетных линий, каждой из которой хватило бы для отдельного произведения искусства, напряженно взаимодействуют, дополняя, оттеняя, усиливая друг друга. Этот иррациональный и хаотичный мир в итоге оказывается упорядочен и подчинен общему замыслу, не потеряв при этом своей пленительной сумасбродности.

10 из 10

Номинант на Золотую пальмовую ветвь, фаворит Каннского кинофестиваля фильм режиссера и актрисы Валерии Бруни-Тедески «Замок в Италии» («Un chateau en Italie») стал французским прочтением пьесы Антона Павловича Чехова «Вишневый сад».

Валерия Бруни-Тедески уже не в первый раз сталкивается с русской драматургией, в 2007 актриса вместе со своим возлюбленным Луи Гаррелем сыграла и срежиссировала фильм «Сон предыдущей ночи», посвящение актрисе, сыгравшей главную роль в пьесе И. С. Тургенева «Месяц в деревне». Своему любовному союзу с Гаррелем актриса посвящает полуавтобиографичный фильм «Замок в Италии».

Увидеть «Вишневый сад» в фильме невооруженным взглядом почти невозможно. Да и, по сути, не сад это вовсе, а всего лишь большое дерево — источник памяти и истории, которое и срубают, заключив в нем негласный символ всего старого и изжитого. Безусловно, параллель между двумя сюжетами провести несложно. Обе семьи, как Раневские, так и Бруни-Тедески должны расстаться со своим имением (во французской версии замком) из-за долгов. Младшее поколение не желает мириться с утратой памяти в первую очередь об отце, а потом уже и о детстве, проведенном в имении-замке. Но, как известно, в конце концов, сад вырублен, а герои вынуждены уехать, оставив после себя лишь прислугу, которую они продали вместе с домом. Но так писал Чехов.

Истории похожи, но вот посыл у них совсем разный. И если русский писатель в лице Раневской и ее вишневого сада вывел образ изжившего себя дворянства в эпоху правления Николая II, то во французском варианте история не продвинулась дальше биографии семьи Бруни-Тедески. К тому же еще и с добавлением комичных сцен, призванных скорее вызвать смущенную улыбку, а вовсе не создать непринужденную атмосферу в фильме. Что ж поделать, ну не привыкли мы к такому юмору и все тут. Однако перепалка между героями на итальянском, наполненная свойственной для итальянцев экспрессией, выглядела временами очень даже забавно.

Перейдем к сюжету. Герой Луи Гарреля — молодой человек, актер Натан, влюбляется в Луизу, бывшую актрису, дочь Раневской-Бруни (Мариса Б-Т), мужу которой и принадлежит пресловутый замок в Италии. Несмотря на разницу в возрасте пятнадцать лет, герои вступают в романтические отношения. Натан остро переживает временную утрату самоопределения, его поиски натыкаются на весьма осознанное решение Луизы завести семью, которое, молодой человек воспринимает негативно.

Луи Гаррелю досталась роль этакого эгоиста по неволе. Однако актер настолько вжился в образ, что поверить в перерождение героя к концу фильма становится непосильной задачей, а потому решение кажется надуманным и неправдоподобным.

К тому же исчез и так полюбившийся характерный, «гаррелевский» взгляд, которым актер наделяет каждого из своих персонажей, будь то Тео в «Мечтателях», Франсуа в «Постоянных любовниках» или Исмаэль в фильме «Все песни только о любви». Взгляд, полный скрытой отрешенности, слитой с печалью, вызванной экзистенциальным переживанием мира. А жаль.

В фильме нет морали, есть история, снятая ради самой истории, и это далеко не искусство ради искусства, потому как передаваемое слишком сокровенно, чтобы его оценивать. Тогда возможно, и делиться им вовсе не стоило? Ведь документальное подтверждение былой славы поколения отцов и детей, с предельной откровенностью отображенное на экране, менее всего предназначено для всеобщего обозрения. В любом случае автору виднее, и если уж госпожа Бруни-Тедески посчитала, что ее дом — ее крепость — достояние общественности, то пусть так оно и будет.

6 из 10

Картина-бенефис странной, но порой очень трогательной француженки под именем Валерия Бруни-Тедески, никак не выделяется из общей массы французских недодрам/мелодрам, но тянет за собой очаровательный трагикомичный шлейф, который окрашивает атмосферу в яркие цвета, вопреки бледным и холодным цветам картины. И что не говори, своей экспрессивностью, резким бросанием из величайшего счастья в момент величайшего горя, герои на короткие полтора часа завоёвывают если не симпатию, то как минимум внимание. Эта картина конечно на любителя, ещё какого.

Богатая, но одинокая Луиза борется с кризисом среднего возраста (уже клише для французского кино), обладая при этом чудовищным характером и немного нездоровой любовью к своему брату (ну куда же в европейском кино без намёка на инцест?). У неё завязывается роман с молодым актёром (Луи Гаррель), жутким эгоцентриком и вообще отвратительным бойфрендом. Она хочет детей, семью, а он — нет. Он вообще борется со своим кризисом — первым. Он -актёр, который не хочет быть им, а ничего другого не умеет. И кажется, что поезд-то ушёл. Конечно он по-своему несчастен, но то как он поступает со своей дамой сердца, это ещё надо уметь. И вообще в целом любовная линия настолько неровна, что сомневаюсь, что она была всё-таки нужна. В том плане, что если в финале у нас слащавый хэппи-энд, значит герой любит. Раз любит, зачем доказывает всеми предыдущими кадрами, что нет? Мотивация напрочь отсутствует.

Мне кажется, я никогда не видела прекрасного Луи Гарреля в столь противном до каждой клеточки образе. Его и оправдать-то нечем. А оттого финал не только не впечатляет, но и разочаровывает.

Валерия Бруни-Тедески, опять же повторюсь, странная, но трогательная. Её по-женски жалко. И вообще думаю, фильм женский. Другим тем и проблем я там не вижу, кроме несчастной женской доли.

При всём при этом колорит прекрасный, виденье итальянцев доведено до крайности. Они здесь бесконечно экспрессивны, порой даже пугает, как. Эмоции через край, широкие жесты, большие амплитуды действий, резкие движения и много крика. Но это и держит динамику на должном уровне.

Всё подкрепляется музыкой, она здесь прямо также колоритна, как и история. О самой истории, ведь она не только о странных взаимоотношениях 40-летней и молодом актёре. История, как портрет семьи, символизирует полный круг жизни. Герои проходят все стадии. Много сцен о рождении (т. к. главная героиня уже готова рожать), есть любовь, зрелость, заканчивается всё известным нам концом. Тем и примечательна сцена с деревом ближе к финалу. Она настолько ярко отражает умирание, что и героя убивать не нужно. А жизнь она такая: в один день может случиться и свадьба и похороны. И эмоций на неё не наберёшься. Пример из жизни: буквально на днях у знакомой в её День Рожденья умер её папа. Он был очень старый, не печальтесь. Всё это грустно-печально, но какова ирония — в день когда он подарил жизнь, закончилась его. Всё это к тому, что фильм учит подмечать такие вещи и легче относиться к ним.

8 из 10