Безумная любовь

Они умерли в один день
Американский писатель Чарльз Буковски, словно следовал за Хемингуэем, который советовал писать пьяным, а редактировать трезвым, но изменил рекомендацию под себя, сократив её ровно в два раза, и в жертву был принесен отнюдь не алкоголь. Каким бы ни был роман 'Хлеб с ветчиной', его экранизация 'Безумная любовь' вполне вписывается в 'пьяное' кредо писателя. Пояснения тут вряд ли нужны - достаточно заглянуть в последнюю треть фильма, где одурманенный главный герой кончает с собой, держа на руках изнасилованный труп красотки-одноклассницы, которая ему однажды не ответила взаимностью на выпускном вечере. Что и говорить, история, достойная заголовков изданий разной степени желтизны, над которыми вдоволь поглумилась группа 'Ленинград': алкоголик-некрофил-самоубийца органично бы смотрелся в одном ряду среди каких-нибудь 'сестёр, насилующих друга их брата' и прочих фигур паноптикума, про которых пел Сергей Шнуров.

Проблема, конечно, не в том, что кого-то такая концовка может шокировать, морализаторство - это вообще редко когда про искусство. Дело в ином: предыдущие две трети фильма, где герой по имени Генри Восс хронологически показан сначала мальчиком, а затем выпускником колледжа, не служат опорой в построенной конструкции, а наоборот, разваливаются под тяжестью финальной сцены. Другими словами, если бы это были три разных человека, идея фильма ничего бы не потеряла и не приобрела, потому что видимой связи между тем, что стало и тем, что было, всё равно нет. Как часто принято думать, все комплексы человека родом из детства, но наивная романтика ребенка, который еще не знает, почему взрослые иногда стонут вдвоем в кровати и болезненная озлобленность отвергаемого юноши с обезображенной от угрей внешностью слишком уж далеки от обезображенного, но уже не угрями, а разгульным образом жизни, 33-летнего мужчины.

Продолжая коверкать фразу нобелевского лауреата по литературе, можно сказать, что жить нужно пьяным, а умирать трезвым, то есть подводить итоги, перечитывать свою книгу жизни всё-таки лучше в здравом уме, чтобы хоть как-то осмыслить своё существование, тем самым отделив себя от животных, которым не дано право размышлять об этом. Генри Восс и жил пьяным, и умер пьяным. Правда, даже здесь с претензией на романтичность: со своей мертвой возлюбленной он бросился в море. Но кадры прибоя здесь фальшиво-заискивающие и рассчитаны то ли на впечатлительность публики, то ли на её сочувствие. И то, и другое трудно принять в той же степени, в какой трудно отделить, где у морально опустившегося люмпена заканчивалась та самая безумная любовь и начиналась белая горячка. Не сходится пасьянс и не рифмуются строки в этой истории любви. Безумная - да, но любовь ли? До ужаса, до омерзения страшную, но все-таки будничную трагедию (не Восса конкретно, а слабой человеческой натуры вообще) авторы неумело маскируют под что-то большее и даже возвышенное, но вызывает это всё какое-то неловкое чувство, когда вроде бы и надо, хоть для галочки, пожалеть - а не получается. Зато забывается быстро.

4 из 10

я его слепила из того, что было...
Я не буду тут расписывать какой фильм замечательный, потому что сняли его по Буковски... Потому что это не так.

Что такое фильм по книге? Это когда берутся основные моменты из книги и создается фильм.

Так вот тут этого нет. Я читал 'Хлеб с ветчиной' и там нет ничего из этого фильма. Только прыщи, имя главного героя(не фамилия), и то что отец пил. Это все. А роман большой, можно было снять фильм на 3 часа.

Если смотреть просто как на кино, да есть забавные моменты, но в основном это дикое уныние. У Буковски в книгах есть атмосфера. Ты ее чувствуешь, в этом фильме нет. Он вызывает только отвращение. Игра актеров просто лажа, особенно последние 2 части. Нет тут той беспробудной тоски, нет причин этому поведению, просто истории вырванные из контекста, необъяснимые и не учат ничему.

Да, конец решает и частично помогает справиться с тем, что ты посмотрел фигню. Но кроме этого нет ничего, скукота. Это не Буковски, это жалкая европейская поделка человека, который как будто и книги то не читал.

2 из 10

за конец. Фильм - разочарование.

Love Hurts, Love Scars
Творчество американского писателя Чарльза Буковски - это документация жизни, наполненной неимоверной борьбой с пьянством (либо пьяной борьбой) и унижением низкооплачиваемым трудом, воспринимающееся многими, как отказ прогибаться под мир фальши, с которым все мы в быту заключаем контракты на сотрудничество. Под характерной жесткостью его слог скрывает интеллектуальную тонкость, а под видимой простотой и честностью – стилистический размах. Такая мощная компиляция сделала свое дело, приведя писателя окольными путями к заслуженной славе в Америке, что, впрочем, ничто в сравнении с таинственными высотами обожания, которых он достиг, будучи изданным в Европе. Как подтверждение, появление на экранах в 1981 году «Истории обыкновенного безумия» - первого плода воздаяния творчеству и бессмертию Буковски - профинансированного совместными усилиями итало-французских мастеров и сотканного руками бородача с острова-сапога, Марко Феррери.

«Безумная любовь» - вторая европейская экранизация и полнометражный дебют бельгийского режиссера Доминика Дерюддера, выступившего заодно на правах сценариста. В центре внимания провинциальный паренек Генри Восс, чья жизнь проносится экспрессом с конформистских пятидесятых и до апокалиптически-дионисийских семидесятых по «мосту» свингующих шестидесятых. Небольшие остановки по пути застают персонажа в трех ипостасях. Наивного 12-летнего романтика и чувствительного 19-летнего поэта-выпускника, сотканные по книжным мотивам романа «Хлеба с ветчиной». И эпилоговый «возраст Христа» в состоянии хронического разочарования жизнью и любовью, осложненной, к тому же, тяжелой формой алкоголизма - основанного на скорректированной версии рассказа «Совокупляющаяся русалка из Венеции, штат Калифорния».

Не надо быть помесью Фолкнера с Ратнером, чтобы подсознательно понять главное правило успешной экранизации. А именно, умение сохранить и преподнести зрителю настрой первоисточника, что куда важнее формы, ибо, как и в случае с человеком – начинаешь с того, что на виду, а вердикт заключаешь по тому, что нащупал изнутри. Не обладая акциями валютного фонда, бельгийский режиссер не стал идти по дорожке итальянского побратима и снимать в Лос-Анджелесе (родном городе Буковски), а просто перенес все действо в европейскую глубинку, которая меняет свой облик под стать закономерному изменению внешности и повадок Генри Фосса. В символичный 1955 год - это изысканно-колоритная сельская местность с широкими полями, аккуратными домиками и нежно-розовыми закатами солнца. В беспокойный 1962 – это уже пригород, сохраняющий облик света и надежд в обволакивающей романтике выпускного бала. И последний, томительный 1976 – тесный бар в густом тумане, переполненный карикатурными человеческими профанациями и безмерно-депрессивной тоской в ожидании чуда.

Единственное, что остается неизменной в переменчивой трилогии жизни Генри – шелковая алая ленточка любви, плотно стягивающая подарочным бантом разрозненные события в цельный и бесшовный рассказ о человеке, которого не было. Для молодого Генри, любовь - это необыкновенно романтическая греза о сладострастной вере в ту единственную принцессу на украденной им фотокарточке, которая томится в высоком замке, ожидая принца на белом коне. Для отроческого Генри, страдающего тяжелой формой фурункулеза, любовь – это сказ в стиле красавицы и чудовища о первой, как кажется настоящей, любви к белокурой однокласснице. В счастливый финал хочется верить до последнего, как и в любую многократно обыгранную небылицу в сказке или Библии. Но это жизнь, и в заключении притягательная душа поэта-«гадкого утенка» иссохнет и произрастет в пьяницу, потрепанного от выпивки и продолжающегося одиночества, а воровство для него станет второй, после бедности, привычкой. Эта же привычка и сведет к судьбоносной встрече с желанной, лучшей женщиной в жизни, несмотря на то, что она мертва. Здесь же следует оговориться, что природа отношений мужчин с Марса и женщин с Венеры в культуре зачастую обыгрывается шаблонами «ванили», вроде соития энергетических полей в порыве единого эмоционального оргазма. Однако, в «Безумной любви» форма этого сладкого, как плитка молочного шоколада, чувства демонстрируется через акт некрофилии, что, как любой авангардизм, крайне опасно и противопоказано ханжеским взглядам ксенофобов и идеалистов советской закалки, испытывающих презрение к личностям с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Потому, финальная разнузданность либо выведет зрителя к проникновенно-меланхоличному тону, либо заставит его охладеть до температуры трупа и отсечь «Безумную любовь», как голову под гильотиной.

Вместе с тем, неказистая внешность исполнителя главной роли Йоссе де Паува и воплощенная им личность в рамках сюжета о неразделенной любви выглядят органичней сочетания кофе с сигаретами. Доминик Дерюддер уловил желания Буковски к миру и любви, подкрепляя рассуждения о половом влечении амурными треками в жанре ду-воп. А выставляя их, рассуждения, в цвете циничного декаданса – отталкивающего, гадкого и имеющего под собой исключительно физическую подоплеку – не позабыл про толику жестокости, свойственную произведениям американца. Потому «Безумная любовь» рискует быть не понятой большинством, как и проза Чарльза Буковски. Впрочем, сомнительно, чтобы они знали о существовании бельгийского кино, как, наверное, и о любви, безумной любви.