Четыре мушкетера

Бывают режиссеры вертикальные, а бывают горизонтальные. Это не к их физическому расположению в пространстве, это к самой манере отношения к кинематографу. Отчетливо горизонтальна эстетика модерна, согласованная, контекстуальная и текстуальная. Ричард Лестер не из таких режиссеров. То ли дадаист, то ли постмодернист, он берется за самые разные проекты, в которых постоянно заметны жанровые швы и коллажные склейки. То он снимает прелестную «Сноровку», то фильмы с «Битлз», дадаизм которых не подлежит сомнению, то берется за экранизацию Дюма-старшего, который на Западе к 1970-м годам шел едва ли не в нагрузку, зато в нашей стране был отчаянным деликатесом, доступ к которому пролегал килограммов через 20 макулатуры. Это, кстати, объясняет любовь советского кинопроката к экранизациям Дюма, которых допускали до демонстрации в кинотеатрах не раз, и не два, пока не догадались снять чудовищную отечественную телеверсию.

Но еще до «Трех мушкетеров на коленке Юнгвальда-Хилькевича», снятых в очевидно иронической манере, экранизации текста Дюма благополучно достигли стадии постмодернистского карнавала. Круг замкнулся. Это произведение очень хорошо подходило под нужды немого кино и почти сразу получило оригинальный трюковой канон с Фэрбэнксом в главной роли и его бурлескного двойника с тенью Фэрбэнкса Максом Линдером. Подобная амбивалентность сказывается и в дальнейшем. Мало кто серьезно подходит к задаче «экранизации нетленной классики». Скорее режиссеры раз за разом решают примерно схожую задачу: как выкрутиться и снять фильм, чтобы не повторить своих предшественников и представить тот или иной эпизод через оригинальное решение. Кажется, никто уже не задумывается о целом ради отдельных эффектов. Зародившись в рамках эстетики костюмированной исторической драмы, «Мушкетеры» за несколько десятилетий галопом проскакали в сторону интертекстуальных игрищ.

К началу 1970-х они и воспринимаются исключительно как игровое во всех смыслах зрелище. Достаточно сказать, что параллельно дилогии Лестера снималась дилогия французская, со знаменитой комической труппой Шарло со схожей эстетикой. По идее, Лестер снимал один фильм, но в итоге вышло два, о чем, актеров, кстати, своевременно не предупредили. Но все равно вышло как бы два фильма. Первый фильм иллюстрирует замечательную находчивость Лестера. Забросив, с самого начала эффект общего, он перфекционистски озабочен деталями, выдавая, в итоге, фейерверк аттракционов. В ход идет все — и шпаги, и ножи. То есть и ироничное обыгрывание устоявшихся штампов, и подключение новых жанровых разновидностей трюкового кино. Очень смешно выглядит задействование элементов гонконгских фильмов о восточных единоборствах, из-за чего противостояние мушкетеров и гвардейцев смотрится в каком-то новом ключе. Максимально удачен и подбор актеров, это едва ли не сильнейший актерский ансамбль из всех экранизаций Дюма, практически никто не выглядит статистов, у каждого есть своя психологическая, пластическая и трюковая функция.

То есть дело именно в функции. Лестер плюнул на всякую там историческую убедительность, разукрасил ландшафт пестрыми по-павлиньи одеждами героев и не менее яркими декорациями, и результат вышел первостепенный. Но когда смотришь второй фильм, трудно отделаться от впечатления именно вторичности. Что же случилось? Почему все то же самое не производит эффекта, как анекдот, рассказываемый не в первый раз? Думаю, дело не в энтропии анекдотического импульса. Первая часть размашисто разбросана в пределах подробно и долго экранизируемого материала, не говоря уж о многочисленных набегах в сопредельные территории. Вторая же часть связана с материалом, который экранизировался реже и — чаще всего — как бы скороговоркой. Например, осада крепости Ля-Рошель показана тут не в пример подробнее. Как всякий артист, работающий на подсвечиваемом фоне, Лестер не справился с подобной задачей. Пока речь шла о рассказываемой -надцатый раз сцене отправки главного героя из дома отца, все было в порядке, ведь Лестер тонко чувствует и остро обыгрывает чужую стилистику. Но дальше он начинает теряться, поэтому «Четыре мушкетера» становятся на одного мушкетера больше, но превращаются в просто комический фильм без специальных примет.

Жаль. Лучше бы было остановиться на принципиальном постмодерновом многоточии возведения Д`Артаньяна в мушкетеры, а так мы получили оригинальную первую и всего лишь фабульно необходимую вторую часть экранизации.

6 из 10