Мама, я дома

Владимир Битоков — ученик Александра Сокурова. Является близким знакомым многим известного Кантемира Балагова. И если Балагов уже успел поучаствовать и получить призы на Каннском кинофестивале, то Битоков только сейчас небольшими шажками добрался в этом году до Венецианского смотра. Первая его картина «Глубокие реки» получилась достаточно блеклой, хотя стилистика и выдержанный тон повествования чувствовался. И если дебют значительно отличался своими решениями от других фильмов учеников мастерской Сокурова, то вторая его картина — «Мама, я дома» точно передает все то, что было у Балагова в его «Тесноте» и «Дылде». В частности, это касается и того фактора, что оператором в новом фильме Битокова выступила Ксения Середа, которая работала над «Дылдой». И да, наконец еще один ученик Сокурова добрался до большого смотра.

Вновь Кабардино-Балкария. Вновь завуалированные в каком-то отдельном мире люди. И опять одиночество впало вперемешку со страхом. Перед нами Тоня — водитель автобуса. И вдруг ей приходит известие о том, что сын ее погиб в Сирии. Не принимая этого, героиня бьется за то, чтобы получить факты о его гибели. Но никто ничего не знает. Все заявляют лишь одно: ваш сын погиб. Тела нет, но он погиб. Всё. Еще присудили награды якобы за звание героя посмертно. А затем борьба: маленький человек против крупной вершинки. Ее цель — найти и вернуть сына. Их цель — заставить её замолчать.

Главная ценность картины Битокова заключается даже не в том, что затрагивается одна из самых важных тем для России (а именно — прославление милитаризма), и самых мало освещённых тем в сегодняшнем российском кино. Основная заслуга этой ленты в том, как Битоков мастерски трансформирует свое кино. История о потери на войне очередного солдата, чья мать верит и надеется на его возвращение, превращается в историю о борьбе гражданина с военными силами. Нисколько не будет враньем, если назвать «Мама, я дома» русской версией картины Мартина Макдонаха «Три билборда на границе Эббинга, Миссури». Ксения Раппопорт, играющая главную героиню Тоню, — это самая настоящая копия Милдред - героини Фрэнсис Макдорманд из «Трех билбордов…». Такая же разбитая, но готовая бороться до последнего. За своего ребенка. За собственные права. За справедливость. И наша Тоня и американка Милдред — это прежде всего матери, чья сила вспыхивает и угасает, но чья материнская любовь способна жить вечно. Сталкиваясь с неспособностью, что-то предпринять, они способны разорвать свои внутренности собственным криком. Настолько обе непоколебимы.

Часто родина и мать являются словами-синонимами. И Битоков также говорит об этом. Ключевое сравнение, которое он проводит через всю свою картину завязано на образе Тони — матери, которая страдает и готова на все, чтобы вернуть собственного сына, и на образе страны — родины, которую словно взяли в плен все эти люди в форме и фуражках. И вот теперь бедствуют все. От маленького человека чье оружие — это слово, до целой страны, которая по воле других взяла в руки автомат.

«Мама, я дома» — это охваченная реализмом злободневная тема для всей страны о том, как милитаризм способен раздробить, а после искоренить все внутренние органы государства. Антипод всему тому военному, что существует в сегодняшнем российском кинопроизводстве. Отечественные фильмы о войне, состоящие из пластика и набитые перьями фальши, лишь косвенно пытаются продемонстрировать, что страна “помнит” и “чтит”. И такие фильмы свободно идут в прокате и показываются в любом провинциальном городе в то время, как «Мама, я дома», скорее всего (даже и гадать не стоит) разойдется в несколько сотни копий. И пусть Битоков не пытается сделать из своей картины резонанс, который способен был бы стать фурором, тем не менее «Мама, я дома» — смелое, правда не самое дерзкое, высказывание, наполненное пластичностью и умением выстраивать новые конструкции из собственной истории. И пока дети на улице бегают с игрушечными автоматами и разыгрывают войну, где-то там, в одном из домов, слышится глухой звонок. То ли от сына, который вот-вот сообщит о том, что с ним все хорошо. То ли от генерала, который приготовил дурное известие, а вместе с ним посмертное звание и компенсацию, которые уже никому не нужны.

7 из 10