Некромантик 2

Девушка Моника - молодая и привлекательная медсестра, которая, на первый взгляд, ведет обычную жизнь. Однажды в Монику влюбился молодой парень Марк, который вскоре стал замечать некоторые странности в поведении возлюбленной. Но он даже не догадывается, насколько ужасна тайна Моники.
В андеграундном кинематографе сиквелы являются вещью редкостной чрезвычайно, ибо необычна специфика такого андеграундного искусства, однако 'Некромантик' чаша сия не миновала и в 1991 году вышел 'Некромантик 2', имеющий также подзаголовок 'Возвращение любимых мертвецов', из-за которого режиссеру Йоргу Буттгерайту в очередной раз досталось на орехи и есть за что. ибо градус тошнотворности и мерзости в показе девиантных сексуальных сцен оказался намного выше, чем в первой, подчас невразумительной картине. 104-минутный хронометраж позволил куда более полно развернуть сюжет, наполнив его долей мелодраматичности, пусть и очень извращенной, создав по сути своеобразную историю любви, чуть ли не любовный треугольник, и историю одиночества и безумия, разыгранную в тонах некроромантики, к которой Герр Йорг явно неравнодушен. Выглядит весьма натуралистично и обьект страсти нашей героини, которым оператор Манфред О. Желинский едва ли не любуется, даже когда тот уже находится в весьма неподобающем, даже как для трупа, виде. 'Некромантик 2' также превосходит первый фильм и по общему уровню постановки, впрочем, по-прежнему оставаясь картиной, находящейся за гранью трэша и Добра и Зла.
Некрофилия в самом своём бесстыжем виде является девиацией на редкость парадоксальной. В отличии от некросадизма, подразумеваемого под собой тотальное глумление над мертвым телом, от сексуального к сугубо насильственному надругательству над ним же, в большинстве из зафиксированных случаев сего приметного отклонения от всякой нормы для некрофила гадостный объект его вожделения при прямых тактильных контактах воспринимается как нечто все ещё живое, не лишенное эмоций, в то же время живых людей вокруг себя некрофил адекватно не принимает. Все что мертво для него живее всех живых, а живые это всего лишь ненужное, обременяющее дополнение к той мрачной реальности, в которой обитает этот любитель несвежей человеческой плоти. Причём по гамбургскому счёту среди господ-некрофилов наблюдается явное гендерное неравенство в пользу доминирующих особей мужеского пола, тогда как дам принципиально мало.
Йорг Буттгерайт, все полнометражные фильмы которого представляют из себя в прямом смысле энциклопедический набор перверсий от Фрейда-Фромма-Крафт-Эбинга, пожалуй, во второй части своего опуса 'Некромантик', снятой в 1991 году, раззадорился не на шутку, пустившись во все тяжкие тотальной социальной маргинализации. Если фильм первый, говорящий о маскулинной некрофилии на эзоповом языке психосексуальной чернухи, имел и чётко выраженный контркультурный и антиполитический подтекст, то 'Некромантик 2' скорее тянет на полноцветное и полновесное психиатрическое исследование феминного пристрастия к несвежим от гадостной гнилости мужским мёртвым телам. При этом для 'Некромантика 2' характерно некое ощущение исключительности кинематографической магии; не обошлось без традиционного немецкого порно, показанного режиссером видом сбоку, тогда как грандиозная одиозность финальных сцен настолько чрезмерно тошнотворна, что фильм перестаёт восприниматься адекватно в качестве кальки с реальности. Буттгерайт насыщает фильмический космос своей ленты не только психоаналитическим баттхертом, но и синергизмом.
Крайне неторопливо, до чрезвычайности аскетично и почти без насыщения кадра сценами за гранью фола, Буттгерайт через призму образа привлекательной медсестры по имени Моника рисует всеми красками и выделениями портрет усредненного некрофила, но уже не склонного избегать внешнего пространства, прячась среди тухлых останков и следов жёсткой мастурбации. Моника до поры до времени(если смотреть глазами Марка, её возлюбленного) кажется более чем нормальной, даже её квартира не является средоточием танатостически-эротической деменции в отличии от жилища Роберта, по злой авторской прихоти самого ставшего жертвой некрофилических припадков фрау Моники. Она обычна в своём поведении вовне, она очень красива, она не лишена рисковости в сексуальном плане, будучи агрессором. Искусно притворяясь мелодрамой, фильм Йорга Буттгерайта говорит об извращении сознания и тела на языке сферической простоты и умиротворенной духовности единения она, он и труп. То есть то, что в первой части дилогии стало катализатором разрушения того ада, что создал герр Шмадтке; кто-то здесь третий лишний. Но Моника немеркнущую тягу к насилию по отношению к живым таит вплоть до поры разрешения поставленной режиссером дилеммы между обьективной нормальностью и субъективным сладострастием трупомании; выбор по-немецки категоричен, и апологет тотальной девиантности Буттгерайт завершает свой фильм на самой безумной ноте из всех ранее им сыгранных, конкретиризированно отождествляя любовь и смерть, женщину и мужчин, в эдакого Франкенштейна

Ну или настолько же негативно воспринимается как оригинал. По крайней мере, это лишь всеобщее мнение, большую часть которого формируют обыватели. Не секрет, что «Некромантик» Буттгерайта считается одним из самых жёстких и мерзких фильмов, отчего оценки пользователей в сети невысокие, но картина определённо обрела культовый статус в среде любителей «тёмного» кинематографа. Поэтому появилось продолжение.

Как уже должно было стать ясно, «Некромантик 2» не менее интересен, чем первый. Хотя в целом это несколько разного рода фильмы. Оригинал был жёстче. Местами он даже был более саркастичным, если не откровенно трэшевым. В конце концов, сам Йорг Буттгерайт говорил, что он намеренно снимал настолько провокационный фильм, в знак протеста против строгой цензуры в Германии того времени.

Конечно, жёсткости хватает и во втором фильме. Но если «Некромантик» просто повествовал об угрюмых буднях некрофила-неудачника, постоянно пытающегося удовлетворить свои потребности, то «Некромантик 2» получается более драматичным, он рассказывает историю девушки, которая разрывается между своими светлой и тёмной сторонами.

Главная героиня поначалу живёт обычной некромантичной жизнью, как вдруг совершенно случайно встречает молодого человека, с которым начинает строить отношения. В результате девушку терзают мучительные сомнения, на какую сторону ей встать. Она хочет жить нормально и пытается использовать уготовленную судьбой возможность, но тёмное начало время от времени даёт о себе знать.

Таким образом, в противовес первой части вторая получается более размеренной и серьёзной, менее жёсткой и порой более романтичной, чем некромантичной. Кроме тематики, у обоих фильмов есть другие объединяющие характеристики. Во-первых, депрессивность, а во-вторых — великолепное музыкальное сопровождение. Композиторы остались практически те же, музыка получилась настолько же красивой.

Без предвзятости, в данном случае заключающейся, как правило, в дутой моралистической принципиальности, «Некромантик 2» следует оценивать положительно. Фильм интересный, одновременно красивый и уродливый, что является одним из его самых весомых достоинств. Смысловая нагрузка тоже имеется, тематика внутреннего противостояния, борьбы с собственной природой раскрыта хорошо.

Крохотные недочёты у картины, может, и есть, но на фоне того, что относительно фильма несправедливо прижилось предвзятое мнение, снижать оценку за незначительные недочёты не стану.

10 из 10

Девушка Моника — молодая и привлекательная медсестра, которая, на первый взгляд, ведет обычную жизнь. Однажды в Монику влюбился молодой парень Марк, который вскоре стал замечать некоторые странности в поведении возлюбленной. Но он даже не догадывается, насколько ужасна тайна Моники. В андеграундном кинематографе сиквелы являются вещью редкостной чрезвычайно, ибо необычна специфика такого андеграундного искусства, однако «Некромантик» чаша сия не миновала и в 1991 году вышел «Некромантик 2», имеющий также подзаголовок «Возвращение любимых мертвецов», из-за которого режиссеру Йоргу Буттгерайту в очередной раз досталось на орехи и есть за что. ибо градус тошнотворности и мерзости в показе девиантных сексуальных сцен оказался намного выше, чем в первой, подчас невразумительной картине. 104-минутный хронометраж позволил куда более полно развернуть сюжет, наполнив его долей мелодраматичности, пусть и очень извращенной, создав по сути своеобразную историю любви, чуть ли не любовный треугольник, и историю одиночества и безумия, разыгранную в тонах некроромантики, к которой Герр Йорг явно неравнодушен. Выглядит весьма натуралистично и объект страсти нашей героини, которым оператор Манфред О. Желинский едва ли не любуется, даже когда тот уже находится в весьма неподобающем, даже как для трупа, виде. «Некромантик 2» также превосходит первый фильм и по общему уровню постановки, впрочем, по-прежнему оставаясь картиной, находящейся за гранью трэша и Добра и Зла.

Некрофилия в самом своём бесстыжем виде является девиацией на редкость парадоксальной. В отличии от некросадизма, подразумеваемого под собой тотальное глумление над мертвым телом, от сексуального к сугубо насильственному надругательству над ним же, в большинстве из зафиксированных случаев сего приметного отклонения от всякой нормы для некрофила гадостный объект его вожделения при прямых тактильных контактах воспринимается как нечто все ещё живое, не лишенное эмоций, в то же время живых людей вокруг себя некрофил адекватно не принимает. Все что мертво для него живее всех живых, а живые это всего лишь ненужное, обременяющее дополнение к той мрачной реальности, в которой обитает этот любитель несвежей человеческой плоти. Причём по гамбургскому счёту среди господ-некрофилов наблюдается явное гендерное неравенство в пользу доминирующих особей мужеского пола, тогда как дам принципиально мало.

Йорг Буттгерайт, все полнометражные фильмы которого представляют из себя в прямом смысле энциклопедический набор перверсий от Фрейда-Фромма-Крафт-Эбинга, пожалуй, во второй части своего опуса «Некромантик», снятой в 1991 году, раззадорился не на шутку, пустившись во все тяжкие тотальной социальной маргинализации. Если фильм первый, говорящий о маскулинной некрофилии на эзоповом языке психосексуальной чернухи, имел и чётко выраженный контркультурный и антиполитический подтекст, то «Некромантик 2» скорее тянет на полноцветное и полновесное психиатрическое исследование феминного пристрастия к несвежим от гадостной гнилости мужским мёртвым телам. При этом для «Некромантика 2» характерно некое ощущение исключительности кинематографической магии; не обошлось без традиционного немецкого порно, показанного режиссером видом сбоку, тогда как грандиозная одиозность финальных сцен настолько чрезмерно тошнотворна, что фильм перестаёт восприниматься адекватно в качестве кальки с реальности.

Буттгерайт насыщает фильмический космос своей ленты не только психоаналитическим баттхертом, но и синергизмом. Крайне неторопливо, до чрезвычайности аскетично и почти без насыщения кадра сценами за гранью фола, Буттгерайт через призму образа привлекательной медсестры по имени Моника рисует всеми красками и выделениями портрет усредненного некрофила, но уже не склонного избегать внешнего пространства, прячась среди тухлых останков и следов жёсткой мастурбации. Моника до поры до времени(если смотреть глазами Марка, её возлюбленного) кажется более чем нормальной, даже её квартира не является средоточием танатостически-эротической деменции в отличии от жилища Роберта, по злой авторской прихоти самого ставшего жертвой некрофилических припадков фрау Моники. Она обычна в своём поведении вовне, она очень красива, она не лишена рисковости в сексуальном плане, будучи агрессором. Искусно притворяясь мелодрамой, фильм Йорга Буттгерайта говорит об извращении сознания и тела на языке сферической простоты и умиротворенной духовности единения она, он и труп. То есть то, что в первой части дилогии стало катализатором разрушения того ада, что создал герр Шмадтке; кто-то здесь третий лишний. Но Моника немеркнущую тягу к насилию по отношению к живым таит вплоть до поры разрешения поставленной режиссером дилеммы между обьективной нормальностью и субъективным сладострастием трупомании; выбор по-немецки категоричен, и апологет тотальной девиантности Буттгерайт завершает свой фильм на самой безумной ноте из всех ранее им сыгранных, конкретиризированно отождествляя любовь и смерть, женщину и мужчин, в эдакого Франкенштейна.

Некрофилия в самом своём бесстыжем виде является девиацией на редкость парадоксальной. В отличии от некросадизма, подразумеваемого под собой тотальное глумление над мертвым телом, от сексуального к сугубо насильственному надругательству над ним же, в большинстве из зафиксированных случаев сего приметного отклонения от всякой нормы для некрофила гадостный объект его вожделения при прямых тактильных контактах воспринимается как нечто все ещё живое, не лишенное эмоций, в то же время живых людей вокруг себя некрофил адекватно не принимает. Все что мертво для него живее всех живых, а живые это всего лишь ненужное, обременяющее дополнение к той мрачной реальности, в которой обитает этот любитель несвежей человеческой плоти. Причём по гамбургскому счёту среди господ-некрофилов наблюдается явное гендерное неравенство в пользу доминирующих особей мужеского пола, тогда как дам принципиально мало.

Йорг Буттгерайт, все полнометражные фильмы которого представляют из себя в прямом смысле энциклопедический набор перверсий от Фрейда-Фромма-Крафт-Эбинга, пожалуй, во второй части своего опуса «Некромантик», снятой в 1991 году, раззадорился не на шутку, пустившись во все тяжкие тотальной социальной маргинализации. Если фильм первый, говорящий о маскулинной некрофилии на эзоповом языке психосексуальной чернухи, имел и чётко выраженный контркультурный и антиполитический подтекст, то «Некромантик 2» скорее тянет на полноцветное и полновесное психиатрическое исследование феминного пристрастия к несвежим от гадостной гнилости мужским мёртвым телам. При этом для «Некромантика 2» характерно некое ощущение исключительности кинематографической магии; не обошлось без традиционного немецкого порно, показанного режиссером видом сбоку, тогда как грандиозная одиозность финальных сцен настолько чрезмерно тошнотворна, что фильм перестаёт восприниматься адекватно в качестве кальки с реальности. Буттгерайт насыщает фильмический космос своей ленты не только психоаналитическим баттхертом, но и синергизмом.

Крайне неторопливо, до чрезвычайности аскетично и почти без насыщения кадра сценами за гранью фола, Буттгерайт через призму образа привлекательной медсестры по имени Моника рисует всеми красками и выделениями портрет усредненного некрофила, но уже не склонного избегать внешнего пространства, прячась среди тухлых останков и следов жёсткой мастурбации. Моника до поры до времени(если смотреть глазами Марка, её возлюбленного) кажется более чем нормальной, даже её квартира не является средоточием танатостически-эротической деменции в отличии от жилища Роберта, по злой авторской прихоти самого ставшего жертвой некрофилических припадков фрау Моники. Она обычна в своём поведении вовне, она очень красива, она не лишена рисковости в сексуальном плане, будучи агрессором. Искусно притворяясь мелодрамой, фильм Йорга Буттгерайта говорит об извращении сознания и тела на языке сферической простоты и умиротворенной духовности единения она, он и труп. То есть то, что в первой части дилогии стало катализатором разрушения того ада, что создал герр Шмадтке; кто-то здесь третий лишний. Но Моника немеркнущую тягу к насилию по отношению к живым таит вплоть до поры разрешения поставленной режиссером дилеммы между обьективной нормальностью и субъективным сладострастием трупомании; выбор по-немецки категоричен, и апологет тотальной девиантности Буттгерайт завершает свой фильм на самой безумной ноте из всех ранее им сыгранных, конкретиризированно отождествляя любовь и смерть, женщину и мужчин, в эдакого Франкенштейна.