Отец Сергий

Трагедия человека где Лев Николаевич Толстой драматический аспект полирует и так и эдак. Слаб человек. Немощен по своей природе. В плену иллюзий зачастую прибывает. Вот и здесь едва ли не библейский канон в пристальном разглядывании — «Не сотвори себе кумира» Лишь отступил от правила, лишь придался искушению, пропал. Жизнь не мила. Жизнь потеряла всякий смысл. Куда и как теперь? В омут с головой? В петлю? Да разве от себя самого можно спастись? Лишь осмысление собственной глупости, собственного заблуждения путеводной нитью станет из догматического плена собственных иллюзий.

«Отец Сергий» — это блистательная карьера «любимчика», фаворита царя. Князь Степан Касатский настолько очарован государем, настолько трепещит перед сиятельной особой что жизнь и голову готов сложить за Николая I. Но вот незадача, насмешница судьба словно капризная, ветреная чертовка уготовила молодому офицеру страшную каверзу. Невеста то, оказывается, «страдает» тем же «недугом»… Более того, ситуация зашла слишком далеко… И что? И чего, казалось бы? Любовь там, любовь здесь. И предмет обожания общий. Один и тот же для двоих. Для обоих. Любите себе на здоровье… Но нет. Это не мыслимо. Это мерзко. Это низко, наконец. Какое бесстыдство. И как быть?

Монастырь принимает в свои чертоги обиженного, несчастного, опечаленного…

А он ничего не перепутал? Он вообще, по адресу зашёл? Причём тут монастырь? Военную службу на рясу променял? Это что, одно и то же что ли? И никто не вразумил? Странное дело. Ясно же, что столкнувшись с великим потрясением для себя психика должна была отреагировать. Но куда смотрели церковные иерархи беря «в оберег» этого запутавшегося в «силках кречета»? Или им было всё равно? Княжеский титул привлёк? Сановное положение молодого человека? Действительно странно.

И вот перед зрителем человеческая драма во всей красе. Монашеский хитон, библейский канон в бесконечном повторе, коленные упражнения в укрощении себя… А может быть стоило выйти в отставку? Уехать в глушь? В деревню? Кур разводить. Или наоборот в действующую армию из Петербурга перевестись и искать вражескую пулю, штык себе в грудь? Одним словом, решение принятое Степаном Касатским вызывает вопросы.

Неудивительно, что вместо «послушной овцы» религиозные отцы приютили у себя раздираемую противоречиями личность. Плоть жаждит страстей. Молодая кровь гуляет в смятении духа. Какое уж тут смирение? Не до него.

Фильм именно об этом. А ещё о людском окружении. Хотя и скудном для монаха, но имеющем место быть.

Трагедия разыгрывается перед нами. Трагедия личности. Увы, в ХIХ веке с психологами было совсем плохо. Не появились они ещё. Не врачевали души. Церковь брала на себя эту функцию-миссию. И в результате — загубленная жизнь «потерявшего себя» на мгновение отрока… Когда осознал, что всё что есть — пустое, ошибочное, никчёмное, было уже очень поздно. Годы под откос собственной глупостью брошены. Или не так?

Фильм-размышление. Фильм-судьба. Боль, десятилетия носимая в себе, на себе, перед нами.

7 из 10

Толстой более, чем другие классики, склонен в своих творениях описывать себя. В повести «Отец Сергий» Толстой вполне открыто представляет себя в роли церковного служителя: как когда-то хотел уйти в монастырь, что его на это толкало, что его на этом пути, как ему казалось, ожидало бы и к чему вообще возможно прийти в духовниках с его взглядом на мир. И все, что можно прочитать в биографии об отношении Льва Николаевича к затронутым в повести проблемам, — все это почти повторяет данную повесть.

Данный же фильм передает все идеи Толстого почти без искажений, так что рецензировать приходится сразу две почти одинаковые вещи. И в том первая заслуга режиссера. Однако заметные огрехи все же есть: многие добавленные сцены можно истолковать применимо к произведению в целом, что запутает и без того сложный рассказ. Основной же смысл в том, что усматривает Касаткин глазами Толстого о жизни в миру и в церкви, а точнее — о мнимом превосходстве одной над другой. Проще говоря — фильм о смысле жизни. И столь неподъемная тема оставляет рассказ как раз к концу книги (и фильма) не до конца раскрытой. И, как видно, жизнь в церкви практически ничем не отличается от жизни в миру, даже наоборот: церковь по горло в страстях и пороках, о чем ясно свидетельствует всё окружение Отца Сергия. Ясно видно, на что намекает Толстой. Тут же сам Сергий понимает, что ушел из мира не для служения Господу, а из тщеславия и презрения к своему прошлому окружению. Причину и вину этого странного для других поступка он переносит с мира на себя и раскаивается, или пытается раскаяться, но… ничего не чувствует. Он не чувствует прощения, не чувствует, возможно, и вины, и Бога, оказывается, не чувствует. И именно когда тема смысла жизни покидает рассказ, на передний план выходит тема Бога, а если смотреть вглубь — «толстовская» тема церкви. По крайне мере, так кажется определенное время. Сергий всю жизнь старается раскаяться, специально испрашивает для этого у церкви разрешения о уединении в пещере. И здесь Толстой полностью сам с собой расходится: то ли рассказ изначально не о церкви, то ли сам Толстой не знал, что монахи и отшельники так же далеки непосредственно от церкви, как вопрос смысла жизни далек от мирского его понимания. И здесь же видно незнание Толстым церкви, а лишь представлено его мнение — весьма ошибочное — о том, для чего идут в уединение монахи. Резкая и частая перемена и смешанность настроения Сергия, постоянно сменяющиеся беспокоящие его вопросы, о которых он пространно рассуждает, но не дает на них ответа, создают ощущение незавершенности, что делает понимание повести в целом очень, если не абсолютно, затруднительным. Один сложнейший вопрос, оставшись нераскрытым, сменяет другой, оставляя еще больше вопросов. Что именно хочет сказать Толстой, остается загадкой. Вторая заслуга режиссера именно в том, что и эти перемены в повествовании видны и чувствуются ясно, как в книге.

Однако при столь изменяющемся повествовании каждая поставленная тема бесконечно важна. И фильм вполне достоверно передает идеи книги. Те важные сцены, вокруг которых разворачивается диалог Сергия с самим собой, имеют силу, заставляющую каждого задуматься о собственной земной участи. Уже из этого видна сложность и неоднозначность произведения. Неверно также сказать, что повесть «антиклерикальна»: это было бы непростительной грубостью, невниманием к важнейшим вопросам жизни и к произведению. Загадочная и сложная повесть стала загадочным и сложным фильмом. Возможно, игра актеров и успехи проката как-то и охарактеризуют интерес людей к подобным историям (Бондарчук без нареканий сыграл отца Сергия), но уж никак не сам фильм, ведь всё это уходит на второй план перед величественной проблемой смысла жизни.

9 из 10