Дрожь холмов

Страсть может быть пылкой и всепоглощающей, когда, заходясь от любви, сердце языком колокола раскачивается внутри, ударяя о стенку груди, так, что, в головокружении, кажется, что твердь дрожит под тобой, а не ты содрогаешься в оргазме над твердью, сохраняя на память в имени сына, незабываемую молодость с качкой от дрожащих под тобою холмов.

Привязанный к отцу, Фрисон (дрожь) с нетерпением ждёт обещанных каникул и поездку в Вудсток, кося с любимой гитарой под Джимми Хендрикса, в вожделении представляя, как всё это произойдёт, не ведая коварных планов сценария, испытывающего крепость детской мечты, впопыхах ликвидируя смертью его родителя, являющуюся прологом отчаянной борьбы за её спасение.

Папашу, надо сказать, убрали решительно и бесцеремонно, трагикомично отключив его жизнь вместе с погасшей лампочкой уличного фонаря, оставив сыну не исполненное обещание, ставшее для него движущей силой памяти, пеплом стучащей в сердце мальчика, отказавшегося мириться с судьбой, устремившись за своей мечтой, выбирая, себе в дорогу подходящего попутчика, который не даст потеряться не и позволит пропасть.

Не забрасывая старых друзей, Фрисон находит опору в старшем товарище, чья байкерская удаль ускользает от законов и избегает правил, подвергая опасности взрослеющего отрока, вдыхающего с дымом тлеющей травы запахи обмана и разочарований, постигающего тонкости жизни, с которыми он был до сих пор не знаком.

У Ричарда Роя получилось интонационно смешанное драматическое произведение, где тяжесть мыслей главного героя разбавлена вольностью манер и лёгкостью поведения, смещающими акценты, придавая картине комедийные оттенки безалаберности и безрассудства, окунаясь в которые, юный наездник запрягает надежду и торопит свою судьбу, разделя в ней хорошее и неправильное, в чем просматривается самонадеянность режиссёра, считающего, что ребёнок всё сам разберёт.

Так что Антуану-Оливье Пилону приходится извлекать из себя мальчика-пострела, поспевающего повсюду и за всем, меняя в лице горечь и просветление на ухмылку нахальства и счастливого веселья, создавая атмосферу полнейшей белиберды, не лишённой чувственности первоприходящих движений ума и тела, отстраивающих логику его решений, сметая прежнюю наивность сбивчивой рассудительностью, потихоньку разлучая с детством, как с надоевшей игрой.

Режиссёр добивается духоподъёмного эффекта, но фильм, ослабленный обыденностью признаков подросткового роста не берёт высоких нот, уравновешивая яркую игру актёров бледным цветом предсказуемого развития. Впрочем, скорее всего, тут и не предполагалось сложности делая ставку на доходчивость простого и ясного хода мыслей и таких же запрограммированных решений задач, обязанных наглядностью стать образцовым ответом тем, кто посмотрит это кино, обнаруживая в нём не только путевые приключения, но и путеводную нить преодоления возрастного барьера, который приходится преодолевать детям, чтобы помочь себе подрасти.