Гранд тур

Португальский режиссер Мигел Гомиш в прошлом году завоевал приз как лучший режиссер на Каннском фестивале за 'Гранд тур'. И эта награда более чем заслужена - этот фильм выглядит как мастерское воплощение поговорки 'голь на выдумки хитра' и может служить восхитительным примером того, как талант может из ничего сотворить нечто.

Уж не знаю, действительно ли Мигела Гомиша не было денег, чтобы сделать 'нормальный' фильм, или это изначально была его творческая задумка. Но 'Гранд тур' - это фильм, который предлагает зрителям очень необычное зрелище.

В центре сюжета тут молодой человек, который живет в начале 20-го века. Эдвард - англичанин, много лет работающий в Азии. Мы знакомимся с ним, когда он отправляется на порт, чтобы встретить прибывающую к нему невесту. В руках у него большой букет экзотических цветов, а в голове мысли о том, что он едва ли помнит как выглядит его невеста. Ведь в последний раз он видел ее аж 7 лет назад.

Девушку он не дождался. Вместо этого импульсивно раздал цветы и быстренько сел в первый попавшийся корабль, который увез его в другую страну.

А оттуда он поедет в другую страну, а затем еще в одну, и еще... Периодически его догоняют телеграммы от брошенной невесты - она следует по его пятам и похоже твердо намерена его найти.

Забавная история, правда? 'Гранд тур' действительно рассказывает очень смешную историю. Но делает это каким-то прям серьезным языком. Более того, большая часть истории нам даже не показывается. Она рассказывается. А пока закадровый голос повествует о перемещениях Эдварда и его невесты Молли, зрители лицезреют документальные кадры современной Азии.

Это смешение черно-белой истории о бегущем от невесты женихе с непринужденными обыденными кадрами современности могло бы восприниматься как ахинея. Но в итоге воспринимается как отличное стирание временных границ и провозглашение универсальности жизненной истории героев этого фильма.

А когда во второй половине фильма зрителей знакомят с невестой Молли, обладающей заразительным смехом, 'Гранд тур' приобретает максимальный масштаб и раскрывается как всеобщая история о сущности человеческого бытия.

Забавная повесть о бегущем женихе и догоняющей его невесте превращается во всеобъемлющую драму о человеческих крайностях. Одна крайность - желание свободы, нежелание останавливаться на чем-то, делать решающий выбор, брать на себя ответственность. Другая крайность - целеустремленность и убежденность в своей правоте, нежелание менять планы и подстраиваться под обстоятельства. Обе крайности, воплощенные в Эдварде и Молли, оказываются проигрышными.

Эдвард, убежав максимально далеко и высоко, осознает, что навсегда останется привязан к мыслям о Молли. А Молли возможно так и не поняла, что превратилась в упорного ослика, преследующего абсолютно бессмысленную цель.

У 'Гранд тур' - максимально разочаровывающий финал. Он будто бы превращает всю историю в бессмыслицу. Но и это похоже не ошибка режиссера, а выверенная цель. Мигел Гомиш провозглашает бессмысленность жизни, подчиненной каким-либо строгим представлениям о том, что может сделать ее насыщенной и счастливой. Оказывается и мужская мечта о жизни а-ля секретный агент - ерунда. И женская мечта о жизни с маскулинным возлюбленным в семейном гнезде - ерунда. А что не ерунда? Что имеет смысл? Похоже лишь сама жизнь - большое путешествие по собственной истории бытия. Гранд тур. Длительный забег, в котором невозможно одержать победу, даже добежав до финишной черты.

'Гранд тур' сложно рекомендовать к просмотру. Уж слишком он специфический, малособытийный, малословный и вызывающий чувство неудовлетворенности. Но это однозначно творение мастера, нестандартный фильм, легко ломающий границы правил кинематографа, времени и даже повествования.

«Пффф….»
Британский госслужащий Эдвард командирован в Рагнун (это в Мьянме, которая в период повествования еще была Британской колонией). Он обручился со своей невестой Молли семь лет назад, пока еще жил в Англии, и не видел ее с тех пор. И вот назначен день свадьбы, но за секунду до встречи Эдвард вдруг решает, что не хочет. Что-то мешает ему объясниться, так что Эдвард бежит, сев на ближайший паром. Со зрителем он тоже не особо объясняется – все, что мы о нем узнаем, мы узнаем от закадрового рассказчика.

Между тем, меланхолия Эдварда на зависть деятельная - человек буквально пересек всю Азию, лишь бы избежать встречи с невестой. Сингапур, Бангкок, Сайгон, Манила, Осака. Поездом и морем, на палубе и в трюме. Но где бы он ни оказался, телеграммы Молли настигают его. Зачем же ищет и как находит его женщина, которая не видела его семь лет? Удаляющая линия рельс посреди тропического леса, кораблик, проплывающий между огромных холмов, джунгли, небоскребы и снова джунгли. Эдвард все бежит и бежит, а телеграммы все настигают и настигают.

И что ему остается сказать японским властям, которые подозревают в нем американского шпиона?

- Я просто убегаю от женщины.

Я просто убегаю от женщины, сказал человек, который пытался выдать себя за монаха Комусо. Конечно же, его высылают в Шанхай.

И вот, спустя час после начала фильма мы понимаем, что главный герой – вовсе не тот, кто изображен на обложке. Главный герой – та самая Молли, которая наконец появляется в кадре. Она решительна и сумасбродна и даже не может допустить мысли о том, что ее бросили. Она ни на минуту не сомневается, что следует за Эдвардом, а вовсе не преследует его. И все, что она думает о жизни, укладывается в ее фирменное «Пффф». Никаких сомнений, только любовь и целеустремленность. Людей Молли впечатляет и завораживает. Она буквально символизирует Европу, стремящуюся завладеть, догнать и получить свою Азию. Со словами «нет ничего невозможного», Молли заставляет людей в прямом смысле идти против течения (увидите).

***

Ну и что, как все закончилось? Каким может быть финал для фильма, оба героя которого наделены сумасбродством подобных масштабов? Все ли умерли? Кто победил? Напрасно ли аж двадцать человек сидели в кинозале, как прибитые? Каждый из нас чего-то ждал. Я гадала – уйдет ли хоть кто-нибудь. Но почему не ушли, понятно. В отличие от того же «Мегалополиса», где люди вставали пачками, «Гранд тур» все два часа ведет тебя куда-то. А ты знаешь, что путешествия заканчиваются, поэтому ты ждешь конечной точки, ждешь развязки. Дай мне, блин, катарсис. Они должны встретиться. И каждый думал, что бы он сказал. Так, в общем, и сидели мы, пока свет в зале не включился.

Хороший фильм, чтобы кого-то разлюбить – решила я. Но позже, уже дома, ты совершаешь открытие. Что, если перестать думать, будто история Эдварда и Молли разворачивается на фоне азиатских стран? И представить, что это азиатские страны разворачиваются на фоне Эдварда и Молли? В этот момент все катарсисы и встают на свои места.

Не думали ли вы, что то, что вы описываете с такой легкостью, может быть настоящей человеческой трагедией (с)
О фильме: Победитель Каннского фестиваля в номинации «Лучший режиссер».

Сюжет: 1917, Бирма. Британский госслужащий сбегает накануне своей свадьбы и отправляется путешествовать по Азии. Его невеста не теряет надежды выйти за него замуж и отправляется вслед за ним.

Мнение: Фильмы в стиле «роуд-муви» — это всегда про путешествие, природу, живописные кадры. Именно в дороге главные герои размышляют над жизнью, ищут ответы, обретают себя. Эта картина разрушает все каноны.

Режиссер Мигель Гомеш является ярким представителем европейского авторского кино. Создавая новую картину, он руководствовался двумя возможностями кинематографа – фиксировать мир таким, какой он есть и создавать его. Поэтому в фильме своеобразно переплетаются стилистика старых черно-белых фильмов с нестандартными операторскими приемами, художественные кадры переплетаются с документальными, реальность с вымыслом.

Необычна структура самого повествования – на фоне живописных черно-белых пейзажей закадровый голос рассказывает о событиях, происходящих с героями, сами же герои немногословны. Зрителю приходится ставить себя на место персонажей, чтобы прочувствовать всю сложившуюся ситуацию, догадываться о том, как происходили те или иные события, даже цвета приходится визуализировать у себя в голове, чтобы насладиться видами. Всё это несет с собой с одной стороны недосказанность и неудовлетворенность, с другой – заставляет зрителя быть непосредственным участником и творцом некоего мира.

Сама история выглядит ироничной и трагичной одновременно. Мужчина бегает по Азии от преследующей его женщины – отличная идея для комедийного роуд-муви, но то, что каждый из них испытывает и через что каждому приходится пройти заставляет сочувствовать и переживать за них. Монотонность, медлительность и меланхоличность первой половины фильма сменяется жизнеутверждающей, игривой и рискованной второй половиной. А финал оставляет еще больше вопросов, чем ответов.

В итоге: Своеобразный фестивальный фильм, как еще один новаторский взгляд на то, каким может быть авторское кино.

7 из 10

Ностальгия по хорошо утраченному, но плохо забытому
Колониальная литература и кино впечатляют поразительным обаянием и приятным смущением, когда читатель или зритель вдруг оказывается в том утраченном мире, где европейцу уже никогда не побывать на стыдливых правах полубога. Эпоха колониального присутствия белого человека эстетически прельщала лучшими местами в воображаемом театре, на сцене которого давали представление технически незатронутые цивилизации. Невозможно осознать, зачем и для чего вообще происходили все эти приключения героев европейской литературы и кино в Марабарских пещерах, Малабарских горах, Бирме, Серампоре и даже Шамбале, однако от восприятия этих историй у нас неизбежно остается легкое ощущение мистического сопричастия: без рациональных выводов, но с ухмылкой удовлетворения.

Так и в фильме о большом путешествии, мы наблюдаем героя в неопределенной ситуации: он ждет непонятно чего. То есть, ему никак не удается прочувствовать, что ему действительно стоит встречать близкого вроде как (на бумаге) человека, но, по всей видимости, удается ощутить спонтанный порыв — удалиться от близкого. Смысл этого действия словно опускается перед общими глазами героя и зрителя, и открывается незамутненное целями и значениями эстетическое представление случающейся попутно жизни.

Мы оказываемся то там, то сям, и в какой-то момент движение начинает бежать впереди нас: герой может временно останавливаться, чтобы присесть, переждать, отвлечься, перевести дух, но это бессмысленное путешествие уже невозможно задержать, оно несется само по себе, подтаскивая нас за собой. Визуально эта чехарда восприятия выражается и в монтажной технике наслоения кадров: мы вместе с героем видим разные, параллельные сцены с вещами и людьми.

Кажется, что спонтанное решение героя отдаляться и бежать уже необходимо продлевать и дальше, чтобы по крайней мере досмотреть, что же из этого получится, может даже, в процессе бега обрисуется и сам его смысл, причина или вина большого путешествия. В какой-то момент фильма герой вдруг, не будучи пойманным своей преследовательницей, оказывается загнанным в ловушку путешествия, которое продолжается, возвращаясь из изначальной точки, но уже с перспективы героини.

Стоит отметить диспропорцию двух частей фильма, путешествие героини визуально явно проигрывает путешествию героя, стихийно-безличная эстетика уступает место комедии со слегка рюшечными, водевильными декорациями. Зрителя не может не покинуть ощущение, что комедия может сама по себе была бы хороша, но она все же омрачает возвышенную меланхоличность бегства героя.

Фильм заканчивается вместе с зачином наших смутных ощущений и рождением смысла увиденного. Смысла Большого путешествия как отдаления от невозвратно безразличного, но настойчивого и смехотворного близкого через безличное и инородно далекое с одной стороны, или же как обреченное на жалость, но самоценное настижение недостижимо утерянного вопреки навязчивому другому с другой.