Не будет больше ни горя, ни забвения

Не будет больше ни боли ни забвения
«Не будет больше ни боли, ни забвения» – один из тех фильмов, которые раз увидев, забыть уже трудно. В свое время я вышел из кинотеатра совершенно потрясенный невероятной смесью фарсовой комедии, пронзительной драмы и высокой трагедии, что развернулась на экране в фильме Эктора Оливеры. Позднее, глубже погрузившись в латиноамериканскую литературу, открыв для себя Маркеса и Варгаса Льосу, я, возможно, и не запомнил бы эту картину столь ярко и предметно, но в 1984 году для шестнадцатилетнего советского пацана, случайно оказавшегося на одной из многочисленных тогда «недель национального кино», она стала откровением. И совершенно неважно было, что о событиях, легших в основу «No habrá más penas ni olvido», представление я имел весьма смутное – фильм захватывал, не отпускал от себя еще долгое время, заставляя недоумевать, как можно было объединить в одно целое поэтический киноязык, фарсовые гэги, плотное приключенческое действие и драматический надрыв. Да чтобы при этом получилась не сборная солянка, а мощный и единый, бьющий прямо в солнечное сплетение кулак.

Но, как это часто бывает с любимыми фильмами юности, пересматривать спустя больше чем четверть века эту картину я садился с опаской… А ну как все, что мне запомнилось тогда, было лишь восхищением неискушенного тинейджера? В определенной степени опасения подтвердились. «Не будет больше ни боли ни забвения» сегодня уже не производит ошеломляющего впечатления, будучи плоть от плоти латиноамериканской культуры и литературы, в которой переплетение фарсового и трагического, магического и реального, смешного и печального – вещи самой собой разумеющиеся и естественные. Да что там, даже в кинематографе Советского Союза они прекрасно уживались в творчестве Себастьяна Аларкона – картина Эктора Оливеры сделана в стиле очень похожем на стиль русского чилийца. Но при всем при этом, смотрится «No habrá más penas ni olvido» все так же цельно, мощно и… безальтернативно на те час с небольшим, что длится действие. И все так же смешно, когда предводителя местных фашистов в прямом смысле «мочат в сортире», и все так же слезы накатываются на глаза в трагическом финале, и все так же недоуменно смех застревает в горле, когда после доброй и смешной беседы племянник деловито расстреливает дядю только за то, что тот оказывается по другую сторону баррикады. Вот только если раньше я был всецело «за наших» – за алькальда Игнасио Фуэнтеса и его друзей, что не смирились с властью хунты и ценой своей жизни отстаивали свои идеалы в отдельно взятом маленьком провинциальном городке, – то сегодня все видится несколько в ином свете. Нет, симпатии режиссера, конечно, на стороне дона Кихо…, то есть, простите, дона Игнасио и его верного Санчо Пансы сержанта Гарсии. Вот только в конечном счете вся их «маленькая грязная война» выглядит как свифтовское противостояние «остроконечников» с «тупоконечниками»… И язык фарса, порой переходящего в фантасмагорию, избран сеньором Оливерой не только потому, что он латиноамериканец. Просто со стороны (и с расстояния в несколько лет) эти события трудно было рассматривать иначе. Ведь те за генерала Перона, и эти за генерала Перона. Только вот генерал Перон умер – и страна застыла в недоумении. А в результате пришли ушлые люди с повадками фашистов и прежде, чем их успели «замочить в сортире», устроили тем и другим «варфоломеевскую ночь». И это уже совсем не смешно.

В какой-то степени, конечно, снимая свой фильм Эктор Оливера расставался со своим прошлым (в Аргентине того времени после поражения в англо-аргентинской войне хунта сменилась гражданским правительством). И «Не будет больше ни боли ни забвения» вполне можно поставить в ряд с советским перестроечным кино, клеймившим старые грехи… Но одновременно это вполне внятное и громкое предупреждение на будущее. Впрочем, наверное, поколение 80-х в таковом особо не нуждалось, а следующие, как водится, своих отцов слушать уже не будут. Все равно, картина остается замечательной. И как там будет воспринята ее актуальность сегодня – не так уж и важно. Я вот тоже увидел не совсем то, что видел в своей юности. Но это только лишний раз подчеркивает насколько сильный фильм снял Эктор Оливера двадцать пять с лишним лет назад.