Обыкновенное чудо

Сначала была волшебная сказка-пьеса Евгения Шварца. Затем в 1964 г. по ней был снят фильм Эраста Гарина — милая сказка с молодым Олегом Видовым в роли Медведя. Но, наверное, настоящую жизнь эта история получила только, когда за неё взялся Марк Захаров.

Форма фильма — «сказка в сказке». Волшебник — бессмертный — любит обычную земную смертную женщину. Из любви к ней он придумывает эту сказку. И вся она будет разыграна у них на глазах, в их волшебном доме. Заметьте, как без компьютерной графики в начале фильма создана атмосфера сказки и волшебства! Огонь, костры, перевёрнутые отражения, блики!

Марк Захаров — режиссёр театральный. И в лучших его фильмах происходит замечательный синтез театра и кино. Театральные приёмы смело проникают на киноэкран, создавая совершенно особый мир. Здесь он подчёркнут необычными декорациями. Часы, корабль, зеркала и старинные рамы, нарисованные животные с человеческими глазами, таинственные знаки и исписанные листы — атрибуты волшебного дома. Здесь будет рождаться сказка.

Сюда прискачет на коне Медведь, подчиняясь неслышному зову Волшебника, сюда заедет Король со своей свитой. Здесь в первый раз появится Принцесса — не с Принцем, а именно с Волшебником. Он возьмет её за руку и проведёт по лабиринту сказки, предчувствуя всё, что случится с ней. Принцесса смотрит на своего создателя доверчивыми и испуганными глазами-вишнями, а он уже знает, что её ждёт…

Театральная условность видна и в переходах от одного места действия к другому — Волшебник разрезает холст, а за ним — засыпанная снегом гостиница Эмиля. Игра с цветом, светом — тенью, повторы фраз, внезапно замедляющие действие, и запоминающаяся яркая музыка Геннадия Гладкова, задающая темп и ритм сюжету, — всё это черты авторского кинематографа Марка Захарова. И ещё одна черта — интереснейшие образы и выдающиеся актёрские работы. Любовь… любовь заставляет делать необыкновенное чудо. Любовь — начало всех начал, счастье. Земной поклон Марку Захарову и этой Самой красивой Братии любимых артистов.

Олег Янковский — Волшебник. Снова, как многие герои актёра, — «не как все». Для Волшебника жить «как все» — это самое страшное. И невозможное. И он чудит, и выдумывает сказки — всё из-за любви к своей жене. У Янковского в фильме замечательные монологи, но сколько же всего выражено не словами — а взглядом, мимикой, жестами, нервными, резкими.

Ирина Купченко — жена Волшебника, Хозяйка. Роль вроде бы не просто второго — третьего плана. Играть, по сути, нечего. И все же актриса создаёт такой образ, что веришь: это Она, которую мог полюбить настоящий Волшебник.

Евгений Леонов — Король. Милый кругленький Леонов с голосом Винни-Пуха и вдруг — «Я страшный человек. Коварен, капризен, злопамятен». А ведь на самом деле — вроде любящий отец, эгоистичный и простодушный «большой ребёнок», шаловливый безобразник, но собственное благополучие для него важнее. И когда придворные попытаются сказать ему о болезни Принцессы, убежит от них со словами: «Я не слушаю вас! Не слушаю вас!».

Очень интересна свита Короля — слаженный стройный ансамбль, возглавляемый Екатериной Васильевой (Эмилия). Маска огрубевшей и «охамевшей» светской дамы, её защитная маска, вдруг исчезает, когда она встречает свою большую любовь — Эмиля (Юрий Соломин).

Андрей Миронов — Министр-администратор. Как он появляется-то на экране в первый раз! Не идёт — ступает! Провёл пальчиком по раме — пыль, эх вы, хозяева называется. Потом с видом мыслителя Сенеки ходит перед придворными, и на их жалкое нытьё изрекает: «Будете мешать (произносится именно так — «мЕшать», без изменения безударного «е») — оставлю без обеда». Все мысли о фунтах. Ну ещё — о женщинах. Циник до последней степени. Негодяй абсолютно беспросветный. И тем не менее — Господи, как же обаятелен, как действительно «чертовски привлекателен»! А фразочки его! «Сейчас опять начнет казнить. Господи, а я так простужен». «Кто смеет обижать нашего рубаху-парня, нашего королька?»

Прекрасен Александр Абдулов в роли Медведя — порывистый, страстный, любящий и бегущий от своего чувства.

Евгения Симонова — Принцесса, которая не похожа на других принцесс. Это так и есть. Принцесса Симоновой — милая, искренняя, обаятельная, открытая, ранимая. Тем не менее по своим поступкам она смелее и решительнее своего избранника.

Сильнейшая сцена в фильме — разговор Волшебника и Медведя. Медведь не поцеловал Принцессу, и она уехала. И Волшебник спокойно, с презрением, смотрит на него. «Прощай. Больше я не буду тебе помогать. Ты мне неинтересен». Волшебник понимает, что сочинил сказку с трагическим концом. Но пусть — и в трагических концах есть своё величие…

И тут сказка неожиданно выходит из-под власти написавшего её Волшебника. Герои начинают приходить к нему без разрешения, делиться горестями и радостями, мало того — даже не соглашаться и спорить с ним. И осознавший всё Медведь преодолеет все преграды, поставленные сказочником, и придёт к своей Принцессе. Они не знают про «величие трагических концов». Они просто любят. И Любовь совершает обыкновенное чудо.

И глядя на чудо, сотворённое любовью, изменится и Волшебник. «Глупый я человек», — признаёт он. Глупый, потому что сам создавал чудеса, а в чудеса, получается, не верил. Сам любил — а в силу любви не верил. А верить — необходимо.

Один из шедевров на все времена! А актёры какие, это же надо такими людьми родиться, да так произведение поставить, сыграть! Нет спецэффектов, бомб, стрельбы, погони, груды мышц и убийства, а есть… ну прямо Душу теребит, что-то такое живое и чистое… актёрская игра завораживает, музыка и песни заколдовывают. Вот так потенциал… Гении не иначе…

«Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придёт конец! Слава безумцам, которые живут себе, как будто они бессмертны!».

9 из 10

«Обыкновенное чудо», как и большинство родившихся в СССР, смотрел множество раз, часто не полностью: стоило попасть на телепоказ — залипал до конца. И даже если видел только фрагмент — душа оттаивала от наледи повседневности и дарила щемящие чувство жажды вечности… Теперь вот посмотрел еще раз после перерыва в несколько лет — на этот раз полностью и на большом экране. Радость, грусть, восторг и печаль испытал как и прежде… Но хочу проговорить кое-что особо.

1. [«принцесса»]

Увидел точность передачи надежд юности: первое обнаружение юным существом себя обреченным на одиночество в злом мире и переживание сверхценности чувства близости Себя с Другим…

(Горькое чудо одиночества [выпадение из колыбели тождественности с родителями и выпадения из естественной «вечности» быта] как того, что открывает возможность осознания себя как отдельного Себя и возможность столкновения с Другим. И радостное чудо любви как обещания и опыта преодоления одиночества.)

Плюс множество других хорошо разыгранных точных наблюдений: например, взгляд юности на близких как вдруг чужих: «мир стал другим, а близкие остались теми же самыми — поэтому они стали чужими…»; и взгляд юности на себя как причины всех действий других: «это я во всем виновата, я сказала не то…»

2. [«волшебник»]

Увидел одиночество творца даже если он погружен в любовь-заботу… когда любовь переживается, но одновременно и видится в ее целостности, т. е. завершенности, т. е. конечности…

3. [«король»]

Увидел мощь интерпретации Леонова-Захарова образа якобы короля-садиста — он не изверг, в котором человеческое лишь любовь к дочери, — все гораздо сильнее — король сам является безмерно добрым существом. Но чтобы спасти свою опаленную несовершенством мира душу — он решил оговорить себя, оболгать себя — всегда разыгрывать из себя «зло» — чтобы этим, как оберегом, отогнать от себя и своих близких настоящее зло. И все близкие это знают. И даже придворные подыгрывают ему — они ужасаются его «страшным приговорам», которые никогда не были исполнены, и его «страшным рассказам», которые никогда не происходили на самом деле, чтобы чужаки не разрушили добрый мир их самого доброго короля на свете… И лишь министр-администратор своей эгоистичной душой не разглядел всей игры и начал ускорять разрушение мира этих прекрасных, наивных и беззащитных людей…

(Ну а когда попытка короля заболтать зло мира ради своей дочери провалилась, когда он понял, что он не смог своими силами оградить свое дитя от этого мира, то он решил пойти до конца — до кажущегося ему логичным конца — до полного отрицания мира — до не желания воспринимать его как существующий — до вычеркивания себя из противного ему мира — что показалось ему таким логичным, после того как он увидел, как вычеркивает мир из себя, а себя из мира его дочь)…

Министр-администратор лишь мелкий трусливый агент неумолимого хода вещей мира сего… Обреченности человека на одиночество и смерть не может противостоять никакой оберег ни из каких слов и даже дел.

Обреченность на одиночество и смерть — превозмогается (или, если угодно, забывается) лишь обыкновенным, то есть изначально доступным всем, чудом любви.

Любви, в которой человек выходит из своей клетки и живет другим как собой, в которой человек превосходит самого себя и тем самым только впервые и приближается к себе в полноте замысла о себе…

В одноимённой пьесе Евгения Шварца смысл названия открывается уже в прологе:

««Обыкновенное чудо» — какое странное название! Если чудо — значит, необыкновенное! А если обыкновенное — следовательно, не чудо. Разгадка в том, что у нас речь пойдёт о любви».

В литературной основе фильма можно вычитать поучительную историю Волшебника (Хозяина), который женился, остепенился, социализовался, но, к счастью, не стал «нормальным». Даже привычную в хорошей семье любовь он выражает жене с помощью милых чудачеств и волшебных шалостей. История с превращением медведя в юношу, тернистой влюблённостью принцессы и разных сопутствующих приключений сочиняется для единственного адресата — Хозяйки, жены Волшебника:

«Мне захотелось поговорить с тобой о любви. Но я волшебник. И я взял и собрал людей, и перетасовал их, и все они стали жить так, чтобы ты смеялась и плакала».

Финал пьесы (где, в отличие от фильма, всё несколько суровее: например, Администратора превращают в крысу, а Короля развеивают по ветру) — моралите Волшебника своим персонажам и зрителям, где основная идея пьесы вновь подчёркивается учительским красным цветом:

«Любите, любите друг друга, да и всех нас заодно, не остывайте, не отступайте — и вы будете так счастливы, что это просто чудо!»

Да, пьеса Шварца хороша, и в иных моментах сильнее сценария, но яркий киноязык (подчёркнуто «феллиниевский» в этом фильме) придаёт тексту несколько другой и, по-моему, лучший смысл. Прекрасно уже то, что в фильме меньше слов, чем в пьесе. Но взгляд Янковского прямо в камеру, его лукавые морщинки у глаз, неуловимая сдержанная мимика одухотворяют каждый кадр и обогащают смысл каждой фразы. Сугубо кинематографический эффект оживления персонажа так же разительно отличаются от литературных описаний, как строчка сценария «Волшебник смотрит прямо в камеру. Наезд. Крупный план» отличается от того, что мы видим в самой картине. Кстати, пьеса «Обыкновенное чудо» ведь в 1964-м году уже экранизировалась Эрастом Гариным. Но в этой добротной, вполне толковой экранизации кинематографического чуда не случилось. А вот телевизионная постановка Захарова оказалась идеальным воплощением литературной фантазии в киноформе и вдохновила режиссёра и актёра на дальнейшие профессиональные подвиги. Но в чём секрет удачи?

Зайду чуть издалека. Одна из главных психологических проблем современности — совмещение «внутреннего ребёнка», живущего даже в старике со всей прагматикой и рациональностью взрослой жизни. В решении проблемы не помогают ни игровые элементы в учёбе и на работе, ни возрастающий коэффициент общей социальной инфантилизации (например, фактическая отсрочка гражданской дееспособности с 18 на 23—25 лет, после получения высшего образования, а то и окончания магистратуры-аспирантуры). Детско-юношеская фантазия с её книжными идеалами любви-творчества-дружбы и жёсткие рамки капиталистических отношений (расчёта, карьеры, престижа и т. п.) несовместимы. Компромиссные социальные формы — как санкционированное господствующей идеологией превращение свободного творчества в безобидное и купированное хобби — лишь усиливают психологическое напряжение, порождают фрустрацию, неудовлетворенность, депрессию.

Возвращаясь к двум экранизациям «Обыкновенного чуда», скажу, что описанное противоречие отчасти отражало и смысловое различие гаринского и захаровского фильмов. В первом случае вышел просто детский фильм о взрослых, но только не о трагизме взрослой жизни. Во втором — интеллектуальная драма о людях верных, сомневающихся и предающих «внутреннего ребёнка». Образ Волшебника в исполнении Олега Янковского стал идеальным экраном для мыслей и проекций культурно подкованного советского обывателя, отражая его самые сокровенные мечты и чаяния. Кого-то захватила тема творческого эскапизма — из типовой советской повседневности в персональную Воображляндию. Кто-то разглядел в фильме настоящий жизненный манифест:

«Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придёт конец. Слава безумцам, которые живут так, как будто они бессмертны… Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком?! Нищие и безоружные люди сбрасывают королей с престола из-за любви к ближнему. Из-за любви к Родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются в небо и бросаются в самый ад из-за любви к истине».

Помимо прочего, различие двух изданий «Обыкновенного чуда» проявилось ещё и эстетически. Чёрно-белый реалистический нарратив Гарина и полноцветное фантазматическое, с эффектами дымки, замедления, полёта, изображение у Захарова превратили различие стилистическое в различие содержательное. В первом тексте важен сюжет, мораль, предельно рационализируемый смысл. Во втором, в нашем случае, главным средством и даже предметом повествования становится пленительная сила фантазии. Сравните будничное появление Принцессы у Горина с захватывающим пигмалионовским оживлением видения у Захарова — там «обыкновенное», а здесь именно «чудо».

Но какова истинная цена воплощения фантазии? Эта тема не раз будет подниматься Захаровым в следующих картинах, с прогрессирующим скепсисом и пессимизмом. В «Обыкновенном чуде» в финале нас ждёт вроде бы хэппи-энд — любовь проходит испытания и вообще стоит того, чтобы жить. Но я хочу обратить внимание на маленький эпизод в самом начале фильма: Король рассказывает о конфликте с дочерью, начавшемся с её искреннего удивления «Папа сказал неправду». Маленькая ложь Короля (абсолютно нормальная для нормального взрослого человека) разрушила в глазах принцессы всю многолетнюю идиллию, поставила под удар авторитет отца, легитимность власти, порядок в государстве. Радикализм Принцессы, её полное отрицание социальной лжи и верность чистым, пускай и книжным идеалам — это та высочайшая цена, благодаря которой торжествует любовь, но гибнет государство (в пьесе, напомню, буквально — вместе с Королём).

Фигура царствующего отца под шахом, гамбургский счёт к лакановскому Большому Другому — это, если вернуться к историческому контексту, символ вечной проблемы отношений интеллигенции и власти в России. Говорят, что один из первых отечественных интеллигентов, основатель славянофильства Алексей Степанович Хомяков разочаровался в католицизме, обнаружив опечатку в папской булле. Вот тоже забавный, но парадигматичный случай: Папа написал неправду!

В пьесе Шварца и фильме Захарова это радикальное требование привести реальность в соответствие с моим воображением пока одностороннее. Эмансипированный индивид, находясь в поле своей фантазии, диктует реальности условия: всё разумное должно стать действительным! Но ведь и социальная матрица стремится привести индивида к тождеству со своими фундаментальными абстракциями. Волшебник превращает Короля в облачко одним щелчком пальцев, но, как выясняется в следующих захаровских фильмах, всё намного сложнее…

10 из 10

Обыкновенное чудо — фильм-сказка для взрослых, потому что затрагивает далеко не детские темы. В основу сюжета легла пьеса Евгения Шварца. Парадокс этого фильма начинается уже с названия. Ну как чудо может быть обыкновенным? И таких аллегорий в фильме не мало.

Фильм рассказывает нам о волшебнике, который от скуки решает развлечься и сочиняет сказку буквально на ходу. Герои его сказки тут же оживают и приезжают в его дом. Здесь и злобный король со своей свитой, и прекрасная принцесса, и медведь ? Волшебник однажды заколдовал его в премилого юношу. И превратиться в медведя он сможет только если его поцелует принцесса. Это ещё один необычный момент фильма. Ведь если в сказке кого-то превращают, то обычно людей в животных, а не наоборот. И все бы ничего, и сказка бы быстро закончилась, если бы медведь, встретившись и поцеловав принцессу, снова превратился в животное. Но сказка, продуманная самим же волшебником, выходит из-под его контроля.

Что такое любовь и на что можно пойти ради любви? Счастье ли это, или любовь медведя и принцессы и есть то самое проклятье? И можно ли чем-то пожертвовать ради любви? Или над истинной любовью не властны даже силы волшебника? Такие вопросы затрагивает эта сказка.

В этом фильме прекрасно все! Каждый герой обладает яркой индивидуальностью. И все это благодаря непревзойденной игре советских актёров: Олега Янковского, Евгении Симоновой, Александра Абдулова, Евгения Леонова, Екатерины Васильевой, Андрея Миронова и других. Фильм отчасти является мюзиклом. Каждая песня исполнена блестяще и её хочется переслушивать бесконечно. Это и песня Волшебника (Нелепо, смешно, безрассудно, безумно, волшебно), прощальная песня (Давайте негромко, давайте в полголоса), песня дуэта Эмилии и Эмиля и знаменитая песня администратора (А ба-бо-чка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк).

Большинство монологов и диалогов разлетелись на цитаты. Из них мы узнаем, что нет работы вреднее придворной. И если вы не знаете, на кого свалить собственное несовершенство — смело валите на родственников. Дело верное, не ошибетесь! На дядю, который пил как сапожник.

На тетю, которая была жуткой сплетницей.

И множество других интересных мыслей. Вот ещё часть цитат, особенно мне полюбившихся:

' -Бедная влюбленная девушка поцелует юношу — и он превратится в дикого зверя?

-Дело житейское.

-Да, но потом он убежит в лес!

-Бывает, убегают.»

«-Принцесса! Это вы? Какое счастье! Зачем вы здесь?

-3 дня я гналась за вами. Да! Чтобы сказать, как вы мне безразличны!»

«-Потерял сознание, остались только чувства тонкие, едва определимые.

- То ли музыки и цветов хочется, то ли зарезать кого-нибудь.»

«-Извини меня, пожалуйста. Не хочу вмешиваться в твои дела. Но по-моему, произошло чудо.

-Да, пожалуй. Что ж тут удивительного?»

«-Мне ухаживать некогда.

- Вы привлекательны. Я чертовски привлекателен. Чего зря время терять?

- В полночь. Жду.»

Фильм в самом деле один из шедевров советского кино. В общем, это НЕ обыкновенное чудо. Невозможно весь восторг описать словами. Это надо видеть! Настоятельно рекомендую!

10 из 10