Племя

Мирослав Слабошпицкий выпустил необычный продукт, в котором нет ни слов, ни перевода, ни субтитров, ни закадрового голоса. Диалоги в кино полностью реализованы на языке жестов и с помощью мимики героев. Интересный ход, ведь авторы объяснили это тем, что для любви и ненависти слова не нужны. Естественно, я не мог не ознакомиться с данной лентой.

Сюжет. Сергей переводится в специализированный интернат для слабослышащих. Очень быстро он понимает, что на новом месте существует преступная организация со своей иерархией, в которой парни занимаются ограблениями, а девушки торгуют телом. Главный герой стремится занять свое место в жестоком клане.

Достаточно примитивная сюжетная линия похожа не рельсовую вагонетку, движущуюся в единственном направлении. Смотреть за происходящим интересно первые 20 минут, потом сцены повторяются много раз с незначительными изменениями. Главному герою (который постепенно превращается в антигероя) невозможно сопереживать. Попав в «шакалью стаю», он не сохраняет достоинство и не остается Человеком с большой буквы. Сергей плывет по течению, его полностью устраивает такое общество. Любовь? Я ее здесь не увидел. Всего лишь жажда денег и примитивное удовлетворение своих потребностей, основанное на симпатии к одной из девушек. Мотивы и действия персонажей не всегда понятны. Много раз возникало ощущение, что простая человеческая жестокость — это все, что у них осталось. Концовка вызвала у меня лишь удивление и недоумение (есть много примеров картин, где такие действия более оправданы, чем здесь).

Атмосфера. Длинные, затянутые, тягучие как кисель сцены раздражают с самого начала. Действия молодых людей сняты с каким-то нездоровым пристрастием к деталям. Ленту можно было бы сократить процентов на 30%, но моментами она смотрелась бы живее и сэкономила бы время. Постановочные драки смотрятся комично и глупо. Кино постоянно балансирует на грани «чернухи» (порнографические сцены, момент с абортом) по причине того, что ему больше нечего предложить зрителю. Смело снято? Да, можно сказать и так. Но неужели для хорошего фильма этого достаточно? Из плюсов хотелось бы отметить актерскую игру ребят, многие из которых даже не являются профессионалами.

Музыка. Музыкального сопровождения в фильме нет. Сделано это намеренно для того, чтобы зритель сфокусировался на жизни слабослышащих персонажей. Порой ее очень сильно не хватало…

Итог. Пустое и унылое кино, которое хотело взобраться на вершину за счет оригинальной подачи. В результате оно оказалось заурядной картиной с редкими смелыми кадрами.

3 из 10

(33%), не рекомендую к просмотру.

Да, были люди в наше время!
Не то, что нынешнее племя…

Фильм привлекает, прежде всего, задумкой: здесь с экрана не произносится ни одного слова. То, без чего современный кинематограф сложно себе представить, что является и двигателем сюжета, и способом характеристики персонажей, и авторским рупором одновременно, напрочь вычищается из повествования. Что остаётся режиссёру? Сможет ли он удержать внимание зрителя и передать все нюансы происходящего? Эксперимент, по крайней мере, любопытный.

К сожалению, ровно до того момента, как включаешь картину и понимаешь, что, во-первых, немое кино отнюдь не новинка, и, во-вторых, не такое уж оно и немое… Девяносто процентов информации, воспринимаемой человеком, не имеет ничего общего со словами. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы по мимике, жестам и поведению определить, чего хочет собеседник и какое у него отношение к ситуации. Так что велосипеда Мирослав Слабошпицкий не изобретает, а лишь использует всем известную особенность психики. Другой вопрос — насколько умело он это делает и зачем?

Поначалу можно было подумать, что фильм будет неким погружением в мир глухонемых. Что зритель, как и главные герои, не услышит ни скрипа троллейбуса, ни шелеста бумаги, ни завывания ветра. Но всё это есть. Художественное пространство «Племени» отличается от всех других только тем, что здесь слова заменены на размахивания руками. Воспитанники и работники специального интерната ведут себя точно так же, как люди без физических отклонений. Ни о какой особой реальности, ни о каком уникальном восприятии речи не идёт. Более того, примерно через полчаса повествования в голову закрадывается мысль, что речь вырезали лишь для того, чтобы пожалеть наши уши…

Происходящее на экране — привычная беспросветная чернуха, которой так часто увлекаются современные режиссёры. Интернат располагается в здании под снос, и, конечно же, на эти вскрытые паркетные полы и ржавые железные кровати без слёз не взглянешь. По комнатам рассованы дети, которые, как водится, сформировали своё сообщество взаимозависимости. Здесь у каждого своя роль: кто-то — главарь, кто-то — «кулак», кто-то — шестёрка, кто-то — вечный козёл отпущения. Этим подросткам наплевать на учёбу и на учителей; их настоящая жизнь связана с зарабатыванием денег, с налаживанием «связей». Школьный водитель по ночам подвозит девушек-воспитанниц до ближайшей стоянки дальнобойщиков для оказания нехитрых «услуг». Парни покрепче караулят людей у продуктовых магазинов и провожают их по тёмным улицам, куда никто не поспешит на помощь. Дети помладше катаются на пригородных поездах, где всегда найдётся призывно торчащий бумажник или «конкурент», у которого можно хитростью отобрать прибыль. Одним словом, обычная детдомовщина, и не так уж важно, говорят с экрана или только показывают.

Завязкой сюжета является прибытие в интернат новенького, и ожидаешь, что режиссёр неспроста следует за ним попятам, подолгу (и зачастую без особой идеи) снимает, как тот идёт по коридорам, спускается по лестницам, курит за гаражами… Чувствуется, что угрюмого паренька хотели представить «не таким, как все», и поначалу даже начинаешь цепляться за некоторые мелочи, пытаясь найти подтверждение этой мысли. Например, Сергея физически тошнит после первой «ходки»; или, пробравшись в котельную с «профессионалкой» Аней, он пытается поцеловать её в губы… Однако, всё это настолько мелко на фоне других его поступков, что никакого положительного героя из него не получается. Он почему-то не испытывает никаких угрызений совести по поводу проломленного черепа случайного прохожего, охотно крадёт кошельки из поездов и не возражает, когда его назначают «сутенёром» для девушек. Режиссёр вообще не беспокоится о том, чтобы раскрыть внутренний мир персонажа. Почему Сергея привлекла именно Аня, а не Света? И что он вообще в ней нашёл? Лозунг фильма заявляет, что для любви не нужны слова. О какой любви здесь идёт речь — неясно. Похоже, единственное различие, которое видит Слабошпицкий между любовью и «просто сексом», это желание доставить удовольствие партнёру. Поэтому на экране будут корчащиеся в оргазмах тела и разные позиции. Смотреть на всё это с серьёзным выражением лица не получается — хочется либо закатить глаза, либо перемотать. Потому что в житейских фекалиях, на самом деле, нет ничего интересного или высокохудожественного. Нужно уметь из всего этого сора собирать поэзию; пусть даже горькую и ранящую, но красоту.

«Племя» же так и остаётся неотфильтрованной последовательностью «шокирующих» сцен, многие из которых мы уже видели. Что ещё больше удручает, хронометраж фильма растянут на два с лишним часа, хотя тот же самый сюжет и то же самое содержание можно было уложить минут в тридцать. В итоге, смотреть невыносимо скучно — а смотреть приходится, потому что делать что-то параллельно и следить за происходящим по диалогам не получится. Диалогов-то нет. Пытка, да и только. И несколько мелких наград, привезённых с Каннского фестиваля, совсем ни о чём не говорят.

Фильм охватывает широкое поле проблем, с которыми сталкиваются как глухонемые (глухие) люди, так и те, кому со здоровьем повезло больше. Ничто из показанного в фильме не чуждо миру слышащих и говорящих. Вот только нюанс заключается в том, что, как правило, мы не хотим ни слышать, ни говорить о проституции, абортах, мошенничестве, жестокости по отношению к изгоям и так далее.

По этой причине фильм не стоит смотреть людям, которые склонны не замечать зла, что творится вокруг. В этом плане картина беспощадно ломает розовые очки всем их любителям.

Но если жестокость и «слишком» откровенные сцены в кинематографе не новы (вспомнить хотя бы «Сука-любовь», «Хулиганы», «Нимфоманка» фон Триера), то с точки зрения подачи материала я считаю этот фильм открытием.

В нем нету саундтрека, герои общаются на языке жестов (без субтитров для зрителя), мы не слышим ни слова — только обыденные звуки. Наше восприятие возможно только благодаря зрению. Режиссер, оператор, актеры — вся съемочная команда показывает нам историю. И эта история впечатляет (всех по-разному, но все же впечатляет). Настолько ограничив методы и средства воздействия на зрителя, создателям удается донести простые, но такие актуальные идеи.

Многие спрашивают: а не скучно смотреть фильм без музыки, без диалогов? — Нет, не скучно. Если вы настроитесь на восприятие истории.

Хотелось бы сказать и об актерах. Несмотря на то, что большинство из них не являются профессионалами, фальши в картине нет. Я не заметила каких-то серьезных огрехов.

Мирослав Слабошпицкий сделал такое кино, на которое мало бы кто решился. И за это — отдельное спасибо.

9 из 10

Лента Мирослава Слабошпицкого «Племя» — немая, однако вопиющая история парня с недостатками слуха, который стремится, попав в специализированный интернат, найти все то, что ищут обычные люди: любовь, уважение и самореализацию. Но в такой среде существуют свои, отличные от обычного мира правила — законы племени, которым и пытается противостоять главный герой.

Фильм снят в документальном стиле свободного созерцания, а роли исполняют непрофессиональные актеры — это придает картине большего реализма. Откровенные, жёсткие и даже жестокие сцены могут представлять для зрителя определенное отвращение, но именно они не только дополняют такой стиль, а еще и лучше раскрывают особенности той реальности, в которой находятся герои. Это своеобразный фильм-эксперимент, ведь в кинопроизведении вы не услышите ни саундтрека, ни даже хотя бы единого слова. Но это вовсе не мешает понимать их переживания, чувства, страхи, желания и другие человеческие интенции, известные для всех.

В каждой школе есть определенная иерархия со своими альфами, бетами, гаммами, омегами и эпсилонами. Но если у резидентов обычных средних учебных заведениях существует определенный контроль, как и со стороны родителей, так и со стороны учителей, которые пытаются удержать несовершеннолетних от опасностей взрослого мира, то в школе-интернате лишен этого контроля подростковый максимализм, синтезированный с присущей таким детям жестокостью, вседозволенность и жажда достичь всего, сразу и любыми методами на лезвии ножа граничит с возможностью навсегда упасть в пропасть маргинального будущего.

Следуя идее кинопроизведения, оказавшись в таком закрытом сообществе, выход найти почти невозможно. Атмосфера фильма вводит в состояние беспомощности, где зритель, словно связанный, катится по колючей и болезненной спирали или на самое дно, а в лучшем случае — на самое её начало, чтобы повторить этот цикл снова, обратно — в племя.

9 из 10