Ускользающая красота

«- Ты не отвергаешь секс?
- Нет.
- Ничто не вызывает больше душевных порывов, мне кажется… разве только хорошая трава»

Если соскучился по лету и хочешь насладиться пейзажами Тосканы

Если надеешься увидеть смысл

Девятнадцатилетняя девственница Люси приезжает на ферму в Тоскану, чтобы провести лето с друзьями семьи, по возможности встретить любовь и разгадать загадку письма, которое её мать оставила перед самоубийством.

Тут всёёё странно, ребят. Мне очень напомнило фильм «Пляж», где ребятки курили траву и жили в своё удовольствие. Вот тут примерно то же самое, но на ферме Тосканы. Возраст совокупляющихся не особо важен, кстати, поэтому многие улавливают в этом фильме мотивы «Лолиты», хотя как по мне девятнадцатилетняя девушка не особо тянет на эту роль. Всё повествование пронизано сексом: разговоры о сексе, постельные сцены, нелепые намёки и бесконечный флирт. Тема сисек, кстати, раскрыта.

Если рассматривать фильм с точки зрения названия, то здесь, видимо, идёт попытка запечатлеть красоту. Скульптор и художник создают свои работы, девушка пишет стихи, да и вообще все жители фермы как будто пытаются задержаться в моменте, пока он прекрасен.

Что касается сюжета, то он (если вообще был) прошел мимо меня. Какой-то связности и логики мне наблюдать не довелось, но здесь я считаю, кино для более просветленных.

Вердикт таков: эстетически красивая картинка без какой-либо морали.

4 из 10

Мое знакомство с работами Бернардо Бертолуччи началось с фильма «Мечтатели» и, сказать честно, фильм не произвел во мне феерии чувств и живого отклика, вследствие чего дальнейшее изучение вышеупомянутого режиссера было отложено в долгий ящик. И это было ошибкой, потому что эта работа сподвигла меня написать первую в жизни рецензию.

Что такое красота? Обещание ли это счастья, как говорил Стендаль? Или же искать ее в глазах смотрящего вместе с Уальдом? Одно я могу сказать с уверенностью — на 118 минут квинтэссенцией красоты для меня стало это кино: от начала и до последней точки в титрах, когда ты молча сидишь и еще ощущаешь приятное послевкусие от просмотренного, а в этом случае уместно было бы даже сказать «случившегося».

Другого ожидать и не приходится, когда локация — это вилла в солнечной зеленой Тоскане, костюмы героев — это филигранно преподнесенная нагота и Армани с его полупрозрачными блузами и платьями, струящимися по телам актерского состава во главе с обворожительной Лив Тайлер, которая входит в кадр словно с полотен эпохи Ренессанса и раскрывает в своем образе дух юности, невинности и свободы.

Если вам наскучили захватывающие стремительно развивающиеся триллеры и вы хотите чего-то захватывающего ваше внимание на концентрации чувств и глубине эмоций, то это кино однозначно для вас! Течение сюжета структурно и бархатно, атмосфера пьянит количеством страсти и сладости на минуту хронометража, а любовная сцена в конце повествования, пожалуй, одна из лучших из всех, что мне довелось увидеть.

-Ты не отвергаешь секс?
-Нет.
-Мне кажется, ничто не вызывает больше душевных порывов… разве только хорошая трава.

8 из 10

Люси Хэрмон потеряла свою мать. Девушка отправляется в итальянский пригород, в места, которые она видела, будучи лишь маленькой девочкой. Очаровательная особа сегодня, Люси нарушает покой и размеренность, пропитавшие все поместье давних друзей семьи. Помимо юноши, подарившего ей первый поцелуй, она очаровывает ещё нескольких постояльцев. Но это не главное, что интересует девушку. Люси жаждет узнать правду о таинственной записи в дневнике погибшей матери. Быть может, эта разгадка также поможет главной героине разобраться в самой себе…

Безумно томная и чарующая мелодрама известного кинорежиссёра Бернардо Бертолуччи перенесёт вас в безмятежную, на первый взгляд, обстановку зелёных вилл пригорода Италии. Не влюбиться в Люси и не прочувствовать, всю эту тщетность бытия в разговорах с умными гостями, в антураже прекрасных тосканских видов и виноградников — невозможно. Фильм полностью меня очаровал и поглотил с первых минут. Он как пейзаж в духе импрессионизма — всё на бликах, полутонах, догадках, полувзглядах, полуулыбках, недосказанностях. И взгляда зрителя касается легко, ненавязчиво… Его достаточно смотреть один раз. В одиночестве, в тишине. Он проникнет в вас тихо и безмятежно… ведь «красота ранит сердце».

Манящие пейзажи, мягкое закатное солнце и красота юной героини — Люси попадает в этакий закрытый мирок, где все предаются наслаждению, разговорам на запретные темы, повсюду скульптуры и живопись, приятное музыкальное сопровождение, всё это способствует раскрытию женственности и скрытой сексуальности. В фильме поднято несколько тем: это не только история взросления Люси и выбор первого мужчины, это и тема художника и модели, художника и его преданной жены, это тема зрелого и опытного мастера, который любуется и наслаждается красотой Люси без похоти, который видит именно то, что скрыто от посторонних. Это очень красиво показано и их диалоги, способствуют ещё большему погружению в мир взросления.

В картинах Бертолуччи вообще так естественны все проявления сексуальности, как грубой так и нежной: все эти прикосновения, вздохи, поцелуи, обнажённые тела или только их части. Особняком стоят отношения Люси(Лив Тайлер) с Алексом(Джереми Айронсом), ему всегда удаются такие доверительные и обаятельные образы творческих натур, он не стесняется говорить о смерти и о сексе одновременно, и даже шутит на эти темы очень бодро. «Ты моя личная ходячая капельница» — с улыбкой всегда говорит он Люси. Так же здесь масса других прекрасных актёров: Джозеф Файнс, Шинед Кьюсак, Рэйчел Вайс, Джейсон Флеминг и гениальный Жан Маре — это была его последняя роль в кино перед смертью.

Историю юной красавицы, пытающейся просто найти своё «я» и проходящей путь чувственного взросления, не изменяя себе, вы узнаете посмотрев эту чудесную картину.

10 из 10.

Андрей Кнышов

«Stealing Beauty» — «Украденная красота», «Кража красоты». «Io ballo da sola» — «Я танцую сама по себе». Названия фильма по-английски и по-итальянски. Странно, но именно русское название, данное фильму неизвестными прокатчиками, ближе фильму, чем оригинальное. Впрочем, важны ли названия, если автор на своем родном итальянском дал название совсем-совсем отличное от «международного»?

Названия не важны. Особенно для кино. Потому что можно сесть перед экраном. Включить запись и все увидеть своими глазами. Увидеть то, что сказывается само, показывает себя само, говорит за себя само. Как сама жизнь.

Наша жизнь не имеет названия. Нет слова, которое пригвоздит жизнь надмогильной табличкой — ушедшее это то-то, длящееся — это вот это. Занесите в справочник. Приравняйте её к таким же, как она.

Ловить парой слов жизнь — значит быть сумасшедшим, который черпает дырявой ложкой реку. Можно сплести сотню слов, тысячу — сделать прочное сито размером со свою жизнь — положить всю свою жизнь на подгонку слов друг к другу… но река этой твоей жизни унесет все, оставив на твоих плетениях лишь капли. И хорошо, если кто-то увидит в этих каплях сверкающие отражения подлинного — смеха, страха, боли, счастья, любви, ожидания, потери, надежды… Всё всё-равно ускользнет. И нет здесь кражи, нет того, кто украл — есть течение жизни. Волна за волной уходящее, уносящее всё.

Как удержать это всё? Как донести до других? Остаться одной. Ожидать всего-всего. Танцевать и смотреть как другие уходят. Как их уносит время. Твой танец тоже длится. Ты в нем. И времени еще очень-очень много. Ты в этом уверена. Ты танцуешь. Те ждешь великого и невыразимого счастья. Ждать счастья — это счастье. Когда его уже не ждешь — это значит, что всё — жизнь таки обманула — утекла. Как и у всех. Но про это никому-никому нельзя говорить из тех, кто еще живет ожиданием счастья… И счастье, что они эти слова и не услышат…

***

Красота человека. Была и нет. Волнующая, притягивающая к себе, обволакивающая тебя собой. Ты смотришь на неё. Любуешься. Налюбоваться не можешь. Не можешь утолить желание смотреть еще и еще. Быть рядом. Дотронуться. Обнять. Вдохнуть. Прижать к себе так сильно как только возможно. Но нельзя. Она хрупка. И ваша связь хрупка. Она может распасться. От одного неверного движения, слова, взгляда. И как тогда быть. Как можно тогда быть без этой красоты. Без этой невыразимой естественности бытия. Такой верной в каждом своем движении. В своем движении, рожденном вот только что.

Эти движения влекут. Потому что они говорят сами из себя. В них нет вторичности — той, что появляется после осознания человеком выгоды быть красивым, когда человек использует свой дар для себя — и когда красоты как таковой уже не остается, а остается лишь её оболочка — притворство, кажимость, в лучшем случае — память об уже былом.

Так привлекает нас юность. Своим первым порывом. Первым шагом. Первым взглядом. Открытием мира. Который завораживает. Потому что мир всегда нов. И юность это знает.

Жизнь человека. Была и нет. Что осталось? Закат жизни вот он. Но есть ли что-то что есть у старика, чего нет у молодости? Узнал ли он что-то такое, что стоит его прожитой жизни? То, что стоит ужаса небытия, которое вот оно — уже закрыло собой большую часть неба. Что есть у тебя, когда ты ловишь последние лучи солнца? Ничего. Жизнь ускользнула.

Два поколения в доме. Одно построило дом. Смогло встроить себя в сетку производства. Что-то рисовать, что-то писать, что-то выпиливать, о чем-то рассказывать. Поддерживать дом, кормить друг друга. Другое поколение просто пришло в мир и в этот дом — они здесь хозяева по праву рождения… но они гости, которые пользуются плодами бывших до них, на самом деле… Есть ли между ними разница, кроме как в количестве морщин и упоминаний в прессе? Куда ускользнула жизнь первых? Что им есть сказать вторым? Что жить им стало удобнее? Что они сделали все задания, что задала им природа — выросли, нашли друг друга, родили детей, воспитали их, нашли источник пропитания, построили дом?

Но что такое есть у них, что примирит их с концом их жизни? Где та, затерявшаяся среди сотни книг стопка бумаги, на которой нанесены слова лучшей работы писателя, которая оправдает его жизнь? Где та скульптура, которая не будет очередным элементом ландшафта, на которую присядет случайный прохожий, — а будет чем-то, от чего отроются глаза на Правду у всего мира? Где те десятилетия радости, которые ожидала жена скульптора, а получила быт домохозяйки в местности с хорошим климатом?

Жизнь ускользнула. Её ровно столько же у старика, как и у молодого. Сейчас, сегодня. Но у старика нет завтра. У молодого его тоже ведь нет. Но он думает что есть. И в этом своей уверенности он притягивает к себе. Обещание жизни ценнее, чем сама жизнь. Мы грезим вечностью в своих желаниях.

***

Она была мудрее, чем её мать. Эта мудрость была оплачена смертью. Она искала выражения себя и не ждала других для подтверждения себя. Она писала строки и сжигала их. Она питала костер своей души. Её взгляд смотрел сквозь. Она мерцала — где она уже она, а где еще грезящая наяву девочка… Она отдавалась нахлынувших чувствам, была счастлива мгновением, но уже останавливалась пониманием невозможности вечного счастья. Она не знала куда деть себя, но её естество вело её к мимолетному счастью исполнения заветов природы.

Как поймать счастье? Как запереть его, чтобы не украли? Как удержать жизнь, утекающую сквозь пальцы? Прильнуть к другому? Напитаться красотой места? Сотворить что-то, что гармонией оплетет текущее время? Пусть оно замрет неизменным. Пусть глиняные человеки простоят на пару столетий дольше, чем сделавший их человек, когда-то тоже сотворенный из глины. Пусть слова выведенные на бумаге затеряются среди других, но мы будет жить в надежде, что на них наткнется случайный потомок через тысячу лет…

Зачем? Но ведь нельзя же чтобы вот так все уходило, нельзя чтобы божественное, чарующее, нежнейшее, обжигающее… мимолетное растворилось в ничто.