Время Евы

Аниме — это тот жанр, который вгоняет меня в состояние ступора, потому что я не понимаю и не воспринимаю его всерьез. Его нельзя оценивать, как обычный мультфильм, поскольку тут зачастую затрагивают более взрослые и сложные темы. Но при этом сама подача материала в виде анимации остается для меня исключительно детской. И тут в моей голове возникает когнитивный диссонанс. Ну, это, например, если 6-летний ребенок на полном серьезе начнет анализировать проблемы социального неравенства и межличностных отношений. По этой же причине я никогда не любил фантастику, потому что по содержанию она, в принципе, подходит для взрослых, но по подаче материала остается всё равно сказкой. Наверное, меня цепляет что-то более приземленное в силу слаборазвитого воображения.

Вот и здесь я не могу ответить утвердительно на повторяющийся вопрос: «Наслаждаешься ли ты временем Евы?». Футуристическая зарисовка о тесном взаимодействии роботов-андроидов и обычных людей кажется весьма неплохой, на первый взгляд. Хотя я не питаю особой симпатии к киберпанковому направлению в кинематографе. Сначала было любопытно узнавать в посетителях необычного кафе реальных людей и машин, созданных по их образу и подобию. Здесь несколько героев, у каждого из которых своя личная история, заставившая их переступить порог закрытого заведения, где нет различий между искусственным интеллектом и человеческим разумом. Но все эти линии слишком поверхностны, поэтому на протяжении всего аниме меня преследовало чувство недосказанности. Я так и не узнал историю владелицы кафе, хотя в сюжете были какие-то отсылки на сей счет. Я толком не понял роль немногословного мужчины, читающего в сторонке какую-то книгу. Да даже историю самого старого робота толком не рассказали, кроме того, что он воспитывал какого-то ребенка и получил рисунок на память.

Так называемая любовная линия главного героя Рикуо к своему андроиду Сами тоже очень слабо раскрыта. Вроде понятна его нарастающая симпатия, но дальше покраснений и неловких пауз дело не пошло. Опять же не понял, почему именно они стали центральными персонажами? Вообще сюжет мне показался довольно нудным и монотонным. Если в фильме можно было бы оценить еще актерскую игру, то тут нет такой возможности. Из всего сумбурного клубка мне понравилась только одна ниточка про Масаки и его домашнего робота. Здесь действительно интересно обыграли момент с кодексом андроидов, которые выполняют поручения хозяев по приоритетам, напрямую зависящим от семейной иерархии. Пожалуй, это был самый эмоциональный момент, когда робот впервые нарушает прямой приказ и проявляет человеческие чувства. А вообще на схожую тему для меня всегда останется фаворитом старенькая драма Криса Коламбуса «Двухсотлетний человек». А среди аниме в моих фаворитах по-прежнему останется детская любовь к Sailor Moon. Видимо, только она попала ко мне на глаза в нужное время и в нужном возрасте.

3 из 10

У Ёсиуры каждая предыдущая работа как бы зарисовка для последующей. Вот и здесь лишь расширенная версия «Языка воды», где андроидная тематика была лишь затронута мельком. Мэседж авторов в принципе ясен — аллегория на социальное отчуждение в отношениях, неспособность к эмпатии поданная в таких реалиях, чтоб собственные проблемы виделись со стороны. Но что азиату — хорошо то европейцу — странно!

Эксцентричная сентиментальная развязка в стиле уся-драмы, в конец отталкивает зрителя от и без того неактуальной тематики. Конечно можно читать меж строк: дескать это, как и о меж расовых, так и о межполовых отношениях — попытка понять оппонента с иным субъективным опытом и т. д. и т. п. Но похоже это тот случай, когда эскиз лучше картины, особенно если усиленны не те тона, так что смотрите «Язык воды»!

Восточные страны издревле славились своим отношением к традициям. Потому нет ничего удивительного, что в Японии, где производство рисованной анимации давным-давно поставлено на поточный конвейер, кукольные ленты редки, как майские жуки в сентябре. Однако это вовсе не означает, что вопросы о душе, чувствах, разуме куклы сняты сами собой. Наоборот, в Стране Восходящего Солнца, кажется, каждый ребенок рождается с «Тамагочи» в руках. Что скрывается за этим кусочком пластика и метала? Для чего ты был создан? Снятся ли тебе электроовцы? С возрастом эти вопросы становятся только глубже, а поиски ответов приобретают солидные размеры и интересные экзистенциальные формы. Куда уж там американскому «Девятому» или европейским «Нитям».

Полнометражная работа Ясухиро Ёсиуры «Время Евы» открывает перед нами двери полулегального кафе. Это серая зона, где люди и человекоподобные роботы могут находиться на равных, без уставных отношений «хозяин-вещь». И чтобы окончательно стереть границы между искусственными созданиями и детьми из плоти и крови, андроидам разрешено здесь появляться без электронных нимбов, своеобразного клейма, указывающего на наличие сервоприводов под мягкой оболочкой кожи. А за окном с новой силой разгорается пламя споров о месте электронных помощников в повседневной жизни своих создателей. То, что пылесосу придали форму миловидной девушки, еще не делает его живым. Или делает? В этом вопросе и предстоит разобраться двум школьникам Рикуо и Масаки, страдающим распространенным недугом — «роботолюбием».

Лента «Время Евы» строится на азимовских законах робототехники. Возведенные в ранг абсолютной истины, они управляют поведением андроидов, которые все больше и больше стремятся скопировать поведение людей. И вот уже в электронных импульсах возникает ожидаемый вопрос о собственном месте под солнцем. Нет, им еще далеко до идей о независимом государстве 01 «Второго Ренессанса» или желаний о захвате власти. Они всего лишь хотят человеческого бережного отношения к себе. Ведь наделенные способностью логически мыслить, роботы Ясухиро Ёсиуры уже готовы сесть за пианино, а там совсем недалеко до таких простых и одновременно сложных человеческих чувств. Когда в механизме появляются эмоции, когда чувство раболепной привязанности перекрываются осознанием собственной индивидуальности, когда самопожертвование продиктовано желанием, а не законом, навязанным хозяином, в электрических цепях происходит короткое замыкание, означающее качественный скачок. Точка невозврата пройдена, границы сломаны, путь к вочеловечению начат.

Впрочем, Азимов далеко не единственный автор, послуживший источником вдохновения для японского режиссера. Здесь отчетливо просматриваются отсылки и к Филипу Кинреду Дику и к Станиславу Лему. Параноидальные нотки «Бегущего по лезвию» и «Дознаний пилота Пиркса» явственно слышатся в интонациях посетителей кафе. И все это щедро завернуто в искрящуюся обертку джармушевских рефлексивных посиделок за кофе и сигаретами. Разговоры о душе и правилах, свободе и привязанностях складываются в своеобразную комбинацию, для тех, кто в теме. Интересная артхаусная анимация пестрящая вопросами бытия? Не совсем. Так было бы в идеальном мире. Увы, реальность немножко прозаичнее. «Время Евы» становится заложницей многих негативных факторов, имеющих место быть. Это и сериальное прошлое картины, тянущее за собой кусочность многих сюжетных ходов и чудовищные черноэкранные переходы между сценами. Это и ориентированность на подростково-юношескую аудиторию, с минимальными намеками на секс и обязательными слезами на юном лице. Там, где Рудгер Хауэр отчаянно цепляется за жизнь, мыслящие машины из кафе с меланхоличной покорностью ожидают очередного приказа. Там, где Пиркс пытается безуспешно выстроить дедуктивную цепочку, интрига Ясухиро Ёсиуры рассыпается набором анимэ-штампов. Да и музыкальные переборы, исполняемые на пианино, слабая замена Игги Попу и Тому Уэйтсу.

В результате «Время Евы» оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, это интересные задумки, загубленные сюжетной подачей и поверхностностью многих характеров. Ни одной фальшивой ноты, но и без откровений, заставляющих снова и снова пересматривать тот или иной эпизод. С другой стороны, нам дали возможность прикоснуться к зарождающейся душе куклы. Ей еще так далеко до общечеловеческих дилемм, но уже сегодня она готова играть простенькие музыкальные вариации. Любовь к музыке, к искусству, к себе, к другим, к жизни. А там не далеко до снов об электроовцах.

Недалёкое и ожидаемое будущее. Андроиды теперь — повсеместное и очень полезное явление, к которому всё ещё пытаются привыкнуть. Как к неграм в 17-м веке. И относятся к ним примерно так же. С поправкой на современное общество. По телеканалам и на афишах призывают не относиться к этим человекоподным роботам, как к людям, стыдливо прикрываясь Этикой Андроидов, а всех сочувствующих обзывая дори-кеями (андроидоголиками, если на твердорусском). Андроиды полезны физически, а их максимальная схожесть с человеком добавляет обществу эстетической красоты и учёной сумасбродности. Слуга главного героя нагло отрицает, что в свободное время посещает серую зону, где разрешено скрывать свою принадлежность к детям Азимова. И шпионя за своим слугой герой попадает в странное заведение, где у андроида и человека равные права. Свет, камера, мотор, начали!

Отношения к робототехнике у Востока и Запада внешне почти не отличимы. Андроид — это совершенство и механическое продолжение эволюции человека. Но как думает западный человек: андроид — это такой человек, стреляющий лазером из глаз, чья рука может трансформироваться в миниган с бесконечными патронами, а ещё он умеет летать, ибо в ноги встроен ракетный двигатель. А как думает восточный житель: c андроидом можно поговорить. В первом случае — машина, запрограммированная быть человеком, когда как во втором случае — скорей человек, запрограммированный быть машиной. И это различие менталитета поставило крест на развитии многих фантастических жанров в Японии, ибо что бы увлекательное, красочное и футуристическое они ни пытались придумать, получается всё равно слёзная социалка о круговороте души, которая по справедливой слепоте может нечаянно вселиться и в танк, и в кошку, и даже [иногда] в человека.

А Ёсиура Ясухиро, автор «Времени Евы» — футурист ещё более медитативный, чем среднестатистический восточный мыслитель. И влияние главного затворника Японии Макото Синкая на него очевидно. В его глазах фантастика — это не взрывы, огромные шагающие роботы с пилотами и гудящие световые мечи, а неоновый нимб-паспорт над головой, нечаянно выглянувший из под платья повреждённый провод и глаза-объективы, способные вызывать жалость без пиксаровских бровей «домиком». Миролюбие этой картины балансирует на грани между перемудренным экзистенциализмом и банальной, но милой повседневностью. В кафешке «Время Евы», расположенной в серой зоне, подают и кофе и сигареты. Там могут отдохнуть Т-800 с Джоном Коннором и обсудить, наконец, спокойно значение слова «друг». На втором этаже Рутгер Хауэр сможет увидеть во сне электроовцу, а Электронику не нужно будет прикидываться Сыроежкиным.

«Время Евы» не даёт какие-либо моральные ответы. Скорей, задаёт вопросы. Помогает определиться персонажам со своим внутренним миром. Маленькое техногенное чистилище вмещает себя несколько короткометражек из оригинального мини-сериала, ловко связанных в единый полный метр, и поднимает нравственность даже выше механической логики. В мире не всё так просто, чтобы рассортировать его на true\false. Оно выглядит, как человек. Ведёт себя, как человек. Так почему же я не могу назвать его человеком? Сколько дырок в теле отличат человека от ф-зомби? Может ли андроид принять андроида за человека? Куклы Розена вышли из моды, а призрак под доспехами оказался маленьким ребёнком с карандашом в руках. Что он хочет сказать? Вероятно, что-то о вечной дружбе.

От Макото Синкая автор взял стиль (рефлексия по кипящему, но не свистящему, чайнику не даст соврать), а в диалогах много диковской ироничности, переплетённой со спилберговской ванилью. Вся хладнокровность первого растворяется в диснеевской тривиальности второго, когда выясняется, что в игре «Найди в кафе андроида» нет ни грамма цинизма. А несмотря на фоновый библейский подтекст «Время Евы» — это даже почти не рассуждение о будущем социума. Это — скорей камерная мелодрама о нескольких детях, каждый из которых имел собственного плюшевого мишку, разговаривающего с ним только наедине.