Червяк

Лейтенант японской армии возвращается домой с японо-китайской войны. Но назвать его человеком трудно — у него нет ни рук, ни ног и даже дар речи он потерял. Жена в шоке и первое время отказывается принять реальность. Но общественность давит на нее, заявляя, что ее муж — настоящий герой и бог войны, и теперь ее обязанность до конца заботиться о нем. Несчастной женщине ничего не остается, кроме как подчиниться. Она кормит мужа из ложки рисовым супом и даже занимается с ним любовью. Это все, что она может сделать. Но еды в военное время не хватает, поэтому ей теперь вдвойне тяжелее жить.

«Червяк» Вакамацу — во всех отношениях бедный фильм. Это чисто авторская лента, когда катастрофический недостаток бюджета компенсируется эстетическими находками, не требующими дорогих декораций. В «Червяке» показано, как рядовая японская семья стала заложницей государственной идеологии, призывающей во что бы то ни стало восхвалять родину и императора. Офицер, потерявший на войне все, в иной стране мог бы остаться обычной никому не нужной жертвой, но только не в Японии времен второй мировой войны. Здесь он бог войны, заслуживающий бесконечных почестей как образец мужества. Жена возит его по улицам в тележке и каждый раз прикрепляет к его форменному мундиру военные награды. Жители деревни, завидя его, останавливаются в поклоне. И только жена не знает, что с ним делать. Она обязана ухаживать за ним, но делает это почти с ненавистью.

Фильм Вакамацу — это одно сплошное разглядывание увечий войны. Одна мучительная эмоция. Медленные, повторяющиеся сцены кормления и уродливых занятий любовью, естественное (лейтенант немой) отсутствие диалогов и иногда монологи жены, проклинающей жизнь. Режиссер сделал все, чтобы вызвать отвращение к войне. Тем не менее какого-либо анализа он не сделал и привел реалии времени несколько пассивно. Он не поставил вопрос об ответственности, потому что изобразил войну на примере одной частной жизни, от которой ровным счетом ничего не зависит. Такая позиция становится все более популярной в Японии, уставшей без конца признавать свои ошибки. Правда, нелишним будет сказать, что Вакамацу не стал изображать японских офицеров ангелами и сделал своего несчастного героя насильником беззащитных китаянок. Но опять же интонация фильма такова, словно режиссер все хочет списать на время. Вроде того, что была война и все поступали сообразно ей.

Трудно определить, что же представляет собой «Червяк» помимо изображение ужасов войны. Выраженной критики императорского устройства Японии времен войны здесь нет. Критики патриотической идеологии тоже. Пацифистским фильм можно назвать только от противного. Вернее всего будет сказать, что «Червяк» — это напоминание об издержках любой войны. Это история о реальных страданиях реального человека, та самая история, которая в официальной статистике дает ничего не значащие сотые доли процентов. Рассказав ее, режиссер как бы придал ей больший «удельный вес». Он напомнил, что человеческие страдания — это то, что иногда остается на всю жизнь, даже когда война давно закончена.

6 из 10

Лейтенант Курокава возвращается домой с Китайской войны, которая ещё в самом разгаре. Вернее даже не возвращается, а его возвращают как посылку два офицера сопровождения. У него нет ни рук, ни ног, он оглох, почти не может издавать звуки и с изуродованным лицом.

По началу его жена просто не может поверить в реальность происходящего. Вместо красивого молодого парня, которого она провожала на войну, она получила какой-то «кусок мяса». Но, все окружающие пытаются её поддержать. Ведь она жена Героя, «Бога войны», воевавшего за Империю. И теперь это её священный долг — ухаживать за Героем. Но, ведь, кроме невероятного психологического стресса на неё ложатся и обычные, повседневные заботы о пропитании. Империи же нужны здоровые воины, а инвалидам Империя оставляет только почёт. (Да это не только в императорской Японии. За примерами далеко ходить не надо). Курокава награждён боевыми наградами, главная из которых — «Орден Золотого коршуна». Я думаю, что режиссёр не спроста делает небольшой акцент на этой награде. Дело в том, что до 1940-го года, кавалеры этого ордена, получали пожизненную пенсию, а с 1940-го, когда и получил эту награду Курокава, только лишь единовременную выплату.

Но, люди привыкают ко всему. И жизнь продолжает течь своим порядком. И жена Героя будет продолжать ухаживать за мужем, изредка вывозя его на старой тележке, как музейный экспонат, при полном параде напоказ перед односельчанами. Но, такой ли он Герой? Заслуженно ли он носит это звание? Что происходит в остатках его души?

7 из 10

Как можно пропустить фильм, в котором обещают показать секс с безруким и безногим человеком? Пускай «Гусенице» на МКФ в Берлине критики ставили плохие оценки, но упомянул о последней работе Кодзи Вакамацу каждый, подтверждая, что на восьмом десятке лет японский нонконформист и преступник от мира кино еще может задать жару.

Фигура Кодзи Вакамацу во многом уникальна. Некоторое время он работал на побегушках у якудза, с помощью которых прорвался на телевидение, сидел в тюрьме, якшался с палестинскими террористами, приложил руку к самому скандальному японскому фильму «Коррида любви», выступая ее продюсером, и в целом заслужил устойчивую ненависть со стороны соотечественников. Его фильмы легко приписать к грайндхаусу, но для треша, в привычном понимании, они слишком умны. В них очень много секса, но он больше выступает манком для зрителей, чтобы огорошить каким-нибудь диссидентским политическим заявлением. Все это есть в «Гусенице» — скандальные эротические сцены, левый пацифистский задор, смачный плевок в японского императора и в нездоровый менталитет общества.

Лейтенант Курокава возвращается на родину в статусе героя войны, с ценными орденами и медалями. Им гордится и знает в лицо вся страна, но реальность такова, что боевые действия не окончены, а лейтенанта Курокаву за инвалидностью отправляют домой — без рук, без ног, оглохшего, немого и изуродованного. В буквальном смысле он превратился из здорового мужчины в гусеницу, способную лишь на самые примитивные физические действия. Его несчастную жену, Сигэко, общество обязывает заботиться о нем, ведь он — Бог Войны. Ошарашенная женщина, пример для всей нации, сначала пугается, а потом постепенно привыкает ухаживать за Курокавой и даже, прости Господи, исполнять супружеский долг. Казалось бы, пожалеть стоит обоих, и больше, наверное, Сигэко, так как действительно мало кто способен на такие жертвы, однако сначала еще живые глаза Курокавы, потом некоторые поступки Сигэко выдают проблему в их паре, и история о заботе об инвалидах изящно превращается в историю об унижении, доминировании и мести с обеих сторон. Женская сторона, кстати, награждена «Серебряным медведем» за лучшую женскую роль.

За исключением сцен, где Сигэко вывозит мужа покататься и получить несколько добрых слов в свой адрес от односельчан, какая она замечательная женщина, действие фильма протекает в четырех стенах дома, и сцены тасуются в нескольких вариациях: секс, кормежка, вопли. На фоне вялотекущей семейной драмы радио передает сообщения об успехах японской армии, и тут же в крупный план Кодзи Вакамацу берет инвалида Курокаву, которому медали, слава и почет в его положении не нужны. Смотрите, мол, что принесла война этому человеку, а люди, похлеще, чем в СССР с песней идут на фронт, расплываясь в клятвах умереть за императора.

Этот безумный долг и общественное давление, характерные для японского общества, затрагивались сравнительно недавно в фильме Кобаяши Масахиро «Терзание» (2005), где точно так же больной японский коллективизм подвергался критике на примере конкретной человеческой истории, в которой люди затравили женщину, посмевшую опозорить страну и вернуться из плена живой. И пусть с точки зрения психологических фрейдистских раскопок «Гусеница» выполнена богато, отношения Курокавы и Сигэко режиссер проецирует на тандем государство-общество. Один насилует — другой позволяет насиловать, так уж повелось.

Пацифизм Вакамацу достигает апогея в песне про семилетнюю девочку, погибшую в атомной бомбардировке то ли Хиросимы, то ли Нагасаки. По ощущениям, ей нет места в этой жесткой, извращенной истории. Ощущения также подсказывают, что когда говорят о пацифизме, то вас не должно при этом тошнить, хотя высказывание Кодзи Вакамацу более чем полноценно. И когда режиссер ставит своей целью завлечь зрителя шокирующими сценами, чтобы сказать что-то важное, он может погрешить дисбалансом, при котором запомнятся лишь шокирующие сцены, а важный, добрый постулат, как инородное, несовпадающее тело попросту отвалится и выскользнет из памяти. Но опять же, спорим, вы никогда не видели секс с безруким и безногим человеком?

7 из 10