Чудесная страна

Не следует полностью верить синопсису, привычно объясняющему загадочную атмосферу Лондонграда с точки зрения капризной действительности. Здесь и впрямь живут самые обычные люди, разных рас, возрастов и убеждений, между которыми зачастую простирается огромная социальная и духовная ширь. Аналогом далёкой от идеала истории большого семейства родителей и их взрослых дочерей, между которыми ненавязчиво затесались хроники личной жизни их единственного сына-брата, могла бы стать любая другая, и не обязательно на Туманном Альбионе. Но сила и охват «Уондерлэнда» уверенно преодолевают границы психологии быта, возносясь над ними, а необыкновенная лёгкость местной среды обитания нивелирует комплекс общественных проблем и взывает если не к благодати, то к благодатному юмору, уж точно.

Майкл Уинтерботтом на протяжении всей карьеры тихо исследует соотечественников, то отправляя их в кулинарный вояж по периферии, то не выходя за пределы столицы, а иногда — и отдельной личности. Его выводы остаются за кадром, а самодостаточность многих историй напоминает перепроверку известной истины, но интерес наблюдения всякий раз не угасает, словно требуя опровержения или подтверждения твоего собственного мнения.

В больших городах, где всегда царит суета и жестокость, на первый план выходит характер, замечаемый даже по мелочам. У каждого из героев «Чудесной страны» он имеется, но создаётся впечатление, что есть что-то ещё, объединяющее совершенно разных людей в одно общее целое. Можно заподозрить в этом сам город, выдающий человеческие тайны и способный подставить подножку в самый неподходящий момент. Уинтерботтом — режиссёр предельно реалистичный, но в нужные моменты, что называется, способен показать и нечто особенное. В фильме, как и в знаменитой сказке Льюиса Кэррола, тесно переплетаются возвышенность и реализм, нередко взаимозаменяя друг друга. Но если английский писатель вместе со своей «живой» героиней с головой уходил в вымышленный мир, Уинтерботтом предпочитает ограничиваться абстрактным волшебством, которое никому не дано увидеть, лишь соприкоснуться с ним в единстве беспорядочного существования.

«Уондерлэнд» в своей конфигурации захватывает и принципы Догмы, и классические сюжеты отчуждения, а также некоторые особенности синема-верите. Режиссёр даже не помышляет проводить детальный анализ личности на предмет конкретных психологических и психических расстройств, ловко переходя от одной сцены к другой и показывая кризисные черты, при том, что человеческое поле «Уондерлэнда» контрастно и многогранно. Главным проблемным фактором в глазах режиссёра становится очевидный кризис идентичности жителей города, через который, в разной степени, проходят все. Городская среда под влиянием человека оживает и начинает жить по таким же непонятным и запутанным схемам, двигаться словно сама по себе. «Поле чудес», как некоторые переводят название фильма, в определённом смысле является точным определением состояния жителей мегаполиса, подобно золотым монетам, закапывающимся в его недра в надежде стать счастливыми, но удача улыбается далеко не всем, и многие вынуждены метаться в созданном мирке от одной необходимости к другой.

Печальный, но довольно изобретательный и возвышенный «Уондерленд» стал одной из многочисленных режиссёрских попыток передать настроение современного городского сознания, на сей раз в Англии. Здесь нет ничего революционного, но, с учётом особенностей местного кинематографа, суммарный результат превосходит ожидания. А если спроецировать увиденное на любой другой, хотя бы свой собственный, опыт, становится и вовсе грустно от того, что практически всё это до боли знакомо и понятно. Тут уже и несгибаемый английский юмор обернётся ливнем слёз, под которым впору размышлять о том, что волшебство так и останется главной несбывшейся мечтой человечества.

Сёстры — Дебби, Молли и Надя — покинули родительский дом и устроились, как смогли. Обосновавшись в разных концах Лондона, каждая теперь по-своему, ищет счастье. И если одна слишком разборчива в выборе мужчин, то другая перехватывает каждого подвернувшегося под руку. И только Молли вроде бы как счастлива в браке. Все они — молекулы большого города, прекрасного и жестокого…

Повседневная жизнь английской столицы аккумулируется в драматической истории на тему неприкаянности: члены одной лондонской семьи пытаются преодолеть родственную разобщенность, чтобы спастись от одиночества. 38-летнему Майклу Уинтерботтому удаётся обмануть зрителя с помощью нетривиального композиционного хода. Каждый представитель семейства заявлен в сюжет обособленно от других, как самостоятельный персонаж, в результате суть концептуального замысла проясняется далеко не сразу.

Но всё же главная ценность «Чудесной страны» заключается в редкой способности авторов примирять человека с его буднями. Wonderland покоится, прежде всего, на женских плечах. В то время как мужчины давно сбежали отсюда в большой независимый мир (причём ещё юношами), чтобы стать для оставшейся половины живыми легендами — смельчаками, вырвавшимися на свободу из рутины будней. А смирившиеся со своим уделом — тянуть изо дня в день лямку повседневности — всё глубже погружаются в трясину отчуждения.

Но именно из таких и состоит основная часть Страны чудес. Всё, на что они способны, — клянчить деньги, шляться на футбол, пить пиво, бросать беременных жён, дарить случайным любовникам(цам), ищущим нежности по объявлению, недолгое наслаждение в постели… Однако повседневная драма разобщенности и одиночества чудесным образом не перерастает в трагедию. Конфликты и разрывы, побеги и обманы завершаются всеобщим примирением, и тень той любви, о которой здесь все мечтают, промелькнет в финальных кадрах.

Режиссёр достаточно умён, чтобы не тешить зрителей всеобщим сказочным хэппи-эндом. Чудеса тут такие же маленькие, как и герои, такие же невзрачные, такие же возможные, но от этого они не перестают быть чудесами. Здесь торжествует принцип значительности будней, которые незаметно открываются своей необычной стороной.

Уинтерботтом, режиссер-универсал, смело берущийся за любые темы и снимающий по два фильма за год, уверенно ступил на территорию социальной драмы, зарезервированную в современном мировом кино именно за британцами. Маленькие люди, боящиеся безработицы и одиночества, вынужденные соседствовать с иммигрантами, — самая представительная популяция английского экрана.

Но если главный идеолог пролетарского кино Кен Лоуч всякий раз «вывешивает их портреты на доску почета», то Уинтерботтом, следуя за своим старшим коллегой Майком Ли, попытался встать с ними на один уровень, чтобы посмотреть на жизнь их глазами. Для этого ему пришлось отправиться в лондонское предместье и задействовать в своём проекте (a la Догма-95) актёров, ещё не испорченных ни большими гонорарами, ни звездным статусом.

В результате Уинтерботтому, одному из очень немногих, удалось показать этот «скучный серый мир» не только без отвращения и скрытого лицемерия, а как раз наоборот — с симпатией, теплотой, нежностью и надеждой.

Фильм понравился.

Снят без нажима, неброско, спокойно и очень внимательно к простым людям, — в их повседневности, в их глухой, безрезультатной и упрямой борьбе за счастье, полной, казалось бы, нелогичных событий, действий, решений…

С маленькими перерывами на чашечку ароматного кофе, приятную прогулку по ночному городу, приобретение кухонной мебели и прочими удовольствиями, которые сам себе придумываешь, чтобы хоть как-то компенсировать чувство глубокой, бесконечной и безысходной несправедливости мира.

И вот так, — потихоньку, по денёчку, по недельке, — складывается неприметно самая что ни на есть настоящая… судьба… Смотришь на неё и не признаёшь, — неужели это всё? И можешь ещё плотнее сжать тонкие губы, ещё ниже опустив уголки рта, а можешь — улыбнуться и пойти стричь газон…

Пожалуй, — в лучших традициях арт-хаус… И главное здесь — естественность, так что, будьте готовы: в фильме есть две довольно откровенные сцены, сняты они убедительно, но можно испытать неловкость, если смотришь с детьми; у «взрослых» часто так…

Вот только… мне, как зрителю консервативному, было слегка не по себе от скачущей в руках оператора камеры; может, это и концептуально, и имеет смысл, но, кажется, будь камера на штативе — ничего бы фильм не потерял, а так -

9 из 10