Кровавый округ: 1980

Вторая, более мощная часть трилогии, задним числом заставляет пересмотреть в сторону повышения оценки и первому фильму. «Как овцу» зарезали персонажа «Процесса» и сходство с кафкианской изобразительной манерой мне на ум приходило постоянно.

Как и в первой части создатели намеренно уходят от малосущественных частностей в расследовании (улики, свидетели, оперативные совещания). Не суть, что имелась какая-то фактологическая подоплека в сценарии. Западный Йоркшир не имеет ничего общего с параллельным миом, созданным в фильме. Обратите внимание на невозможность покинуть заколдованное место, войдя в него. Формально нет никаких границ, но возможность помощи извне отсутствует, как отсутствует и перспектива, альтернатива угрюмому удручающему миру с жертвами.

Авторский минимализм является сознательным и продуманным, своего рода ограничением пестроты в пользу обобщений. Получилось по-настоящему жутко и мрачно, депрессивно и убедительно. Ни один фильм, например, Бергмана с его клиникой не произвел на меня такое угнетающее впечатление как 1980. Понятно, что это не местячковая картина о коррупции, а арт-хаусный взгляд на темную природу власти, которой отказано во всем кроме инфернальности. Изобразительная палитра та же, что и в первой части, ряд сквозных актеров дополнены новыми типажами неброской заведомо внешности. При добротности актеров фильм совершенно режиссерский с легкой заменой марионеток на кладбище.

8 из 10

«Потрошитель — 13, полиция — 0», — гласит надпись на заборе. Вот уже четыре года маньяк, прозванный «Йоркширским потрошителем», убивает девушек. Узнав о тринадцатой жертве, бьющиеся в экзальтированном восторге журналисты жаждут крови. Дабы избежать скандала, старого начальника полиции, того еще маразматика, снимают с должности, а на его место ставят Питера Хантера (Консидайн), одного из немногих честных копов в коррумпированном Йоркшире. В команду он набирает лучших из лучших, тех еще фруктов: свою любовницу (Пик), крысу (Харрис), карьериста (Моррисси) и зануду (Питтс). Расследование внезапно перекликнется с давней перестрелкой в закусочной, которую в 74-м устроил Эдвард Данфорд, бодрый журналист, измазанный кровью. А потом уже всем будет не до Потрошителя.

Аккуратно перескочив через вторую книгу тетралогии «Red Riding Quartet», британцы понеслись экранизировать третью. Несмотря на подчеркнутую самостоятельность каждого фильма (разная съемочная группа, разная манера съемки), смотреть их все же стоит вместе, предпочтительно — подряд. Просмотр трилогии целиком — удивительное впечатление: над тобой потешаются, потихоньку раскрывая кусочки паззла и открывая общую картину произошедшего. «Red Riding» — конечно, не о серийных убийцах и их жертвах, хоть они и присутствует в достатке. Это трилогия гораздо более личного характера, язвительная, остросоциальная сага о том, что грань между дружбой и предательством тонка как никогда, а лучший друг может оказаться злейшим врагом. Второй эпизод в этом отношении оставляет первый далеко позади, а своей зрелой, фактурной режиссурой («1980» ставил документалист Марш) подчеркивает, что если первая часть могла триллером с небольшими оговорками, то здесь уже триллер рафинированный.

9 из 10

Тяжелый, удручающе-реалистичный, брутальный стиль трилогии «Красный райдинг» отличает этот тройной триллер от типичных жанровых образцов, приближая скорее уж к «постапокалиптике» или «антиутопии», хотя и в названных видах кинематографического раздражителя нервов сквозь ужасы и трудности режиссеры обычно ведут героя к обретению себя (это расхожий психоаналитических шаблон опасного «внутреннего путешествия»), короче — к свободе, к свету. Никакого поступательного движения к разумному, доброму, вечному нет в английской трилогии и в этой ее центральной части. Нет торжества сомнительного «добра с кулаками» — непонятно, пойман ли йоркширский потрошитель, погибает сыщик Хантер, приоткрывший за историей маньяка гораздо более страшную, потому что более обыденную историю садистского самоуправства полиции, сговора коррумпированных чиновников с акулами капитализма, подставных обвиняемых, «телефонного» правосудия. Не правда ли, знакомо?

Нет движения к разумному — от удаления одного, другого криминального деятеля «в погонах» система не становится менее гнусной, обстоятельства многих злодеяний мало проясняются. Нет движения к вечному — никто не выбирается из болота, где похабный полицейский-убийца отмачивал свои мизантропические непристойности, никто не озарит заплеванную, задавленную душу светом мало-мальски возвышенного идеала (говорю именно о второй части трилогии). Это время грозного библейского «посещения», время иеремиад. Отсюда грубая реалистичность английских «мелких бесов», порождающая главный вопрос трилогии «Насколько все прогнило?»

Это облечено в цельную стилистику трущоб, кабаков, казенных домов. Любовь здесь — проституция, насилие или безнадежная внебрачная связь, дружба — предательство, мораль подванивает с исподу, справедливость — фальсификация. Если мы считаем, что такое воззрение на мир, отдающее буддистским пессимизмом, имеет право на существование, а оно, конечно, имеет, то «Красный райдинг» вообще, и «Красный райдинг: 1980» в частности — законченное, лаконичное, взвешенное выражение такого мрачного взгляда, как и, например, 1 сезон «Спрута», снятый Дамиано Дамиани, без всякой лишней фантазийности, а значит — гадательной неопределенности постапокалиптической «Дороги» с ее ужасами. Ежели случится мировая катастрофа, то, может, «Дорога» и станет блистательным предвидением, ну а пока мировой катастрофы нет, а есть ощущение постепенного, медленного краха, «заката Европы», «Дорога» — лишь трепание нервов вымышленными буками.

Но есть еще и другое. Есть трагическая сказка. Жил-был богатый магнат (Шон Бин), помешанный на белоснежной чистоте лебедей. Был таким он богатым, что все вокруг исполняли его желания еще до того, как он их выразит, а особенно этим отличались тупые, озверевшие копы. Но молодой идеалист, потрясенный находкой трупа маленькой девочки с пришитыми лебедиными крыльями, пошел и убил богатого магната и его приближенных. Однако рок продолжает тяготеть над миром, где царил безумный миллионер, воплощаясь в призрачной фигуре другого убийцы-психопата. Ведь дело не в безумии одного «сорвавшегося с катушек» индивида. Дело в том, что все неправильно шло в этом хмуром и сером мире. Откуда у старого Лира такие чудовищные дети, такие чудовищные подданные? И не делает ли братоубийцу Клавдия королем свита подхалимов, середнячков из «сильных мира сего»? Дыхание трагедии в том, что рок, однажды разгневанный, постигнет и преступника, и соучастника, и мстителя, ничего не исправив, — восстановит гармонию только теофания, явление «бога из машины», согласно Эсхилу, автору первой трагической трилогии, нам известной. Но как раз теофании стилистика «Красного райдинга» и не предусматривает. Относительная развязка, данная в последней части, слабовата и отдает внежизненностью клише. По-прежнему есть кому сказать, насмехаясь над жертвой: «Это Север, и мы делаем здесь все, что захотим».

К просмотру второй части трилогии я приступала с вопросом, оставшимся как послевкусие от первой картины — можно ли что-то изменить и стоит ли. С момента предыдущих событий прошло шесть лет, новый герой — Питер Хантер, которому предложили провести расследование зверских убийств молодых женщин, которые происходят в Йоркшире уже много лет. Питер приезжает со своей командой, и это его второй приезд сюда, ведь шесть лет назад он участвовал в расследовании событий, произошедших в клубе «Карачи», но вынужден был уехать тогда ни с чем.

Поэтому новое расследование важно для его собственного реноме.

С самого начала все идет не так, как он рассчитывал — палки в колеса, неявные угрозы, личные проблемы, мешают ведению расследования. Но Питер не повернет назад и не выберет легкий путь, который ему предложат. Йоркшир потребует новую жертву.

Если первый фильм оставил легкое ощущение депрессии, то этот привел к чувству безысходности. При этом он также очень реалистичен и интересен. И ты ждешь третьего с вопросом, а как все закончится. Найдется ли герой, который переломит ситуацию, не сломав себя. Найдутся ли люди, которым будет важно кто это сделал и сделать это имя достоянием общественности, а главное — какова была предыстория всего этого, ведь причины часто говорят больше, чем последствия.