Лишь море знает

Два ответа
Ошин работает в местном борделе небольшого прибрежного городка. Это именно бордель, а не заведение гейш, хотя одеты девушки очень дорого и владеют игрой на сямисэне. Мужчины приходят сюда не за общением и высокой культурой, а чтобы провести ночь. Понятно, что Ошин мечтает о том, как бы вырваться из этой тюрьмы. Вся надежда на какого-нибудь самурая, который заявится и возьмет ее в жены. Ей до того этого хочется, что она подозревает желание жениться на ней у первого встречного, который, спасаясь от погони, переночевал в ее комнате. Самурай сам дал ей для этого повод, но лишь вследствие недопонимания. Жениться он, разумеется, не собирался. Вторым потенциальным женихом ей кажется один несчастный посетитель, который рано потерял мать, а потом работал на разных работах, везде обманутый хозяевами, использовавшими его. Несмотря на то, что он вызывает лишь жалость, она намерена быть с ним. Потом возникает наводнение, и Ошин с другой женщиной забираются на крышу, ожидая спасения.

Картина Кэй Кумаи пронизана оптимизмом, который настолько всеобъемлющ, что декриминализует проституцию в глазах зрителя. Самурай, приглянувшийся Ошин, это выразил, сказав, что тело всегда обновляется, а значит, после длительного воздержания от порока можно полностью избавить тело от греха. Но обитательницы борделя и так предстают не падшими женщинами, а кем-то вроде жительниц пансиона, где они практикуются в искусстве изящества и ухода за собой. При этом здесь царит атмосфера помощи и взаимовыручки. Например, когда возникает намек на скорую свадьбу Ошин и самурая, другие женщины разбирают клиентов Ошин, чтобы она смогла обновить свое тело, держа его вдалеке от порока.

Хотя мечта Ошин о нормальном человеческом счастье проходит через драматические перипетии и в итоге реализуется в несколько извращенной форме, нельзя сказать, чтобы эта молодая женщина была убита жизненными трудностями. Она может плакать, но она не воплощает собой, скажем, того низменного удела, который выпадал женщине в период Эдо. Она воплощает лишь силу молодости и веру в лучшее будущее. В фильме, конечно, есть место социальному негативу, но он подается с миролюбивой интонацией. Поэтому его воспринимаешь просто как часть истории, а вовсе не как центральный нерв, больно бьющий по восприятию.

Этот фильм, раскрывая красоту Японии через одежду, манеры и уют японских помещений, претендует на постижение самой души японской женщины, причем делает это с традиционным изяществом, восходящим к Ясунари Кавабате. У режиссера два ответа. Первый – это когда женщина выбирает мужчину из жалости (случай Ошин). И второй – это когда женщина выбирает одиночество, отказываясь от престижных предложений (случай старшей подруги Ошин). Два ответа – два архетипа предреставрационной Японии. Оба имеют право на существование, хотя, как видно в фильме, имеют изъяны. Брак Ошин может оказаться непрочным, а одиночество старшей подруги Ошин – тоже не лучший путь. Тем не менее таков их выбор, который у зрителя, впрочем, может вызвать только симпатию.

8 из 10

Как кино Японии – так сплошные церемонии
Нелегальный бордель в районе красных фонарей Окабашо, близ Фукагавы. Патронесса популярного в округе заведения на правах мамочки предостерегает юную гейшу О-Шин, имеющую привычку влюбляться в клиентов, не расходовать понапрасну чувства. Однако та всякий раз не просто отрабатывает гонорар, но и доставляет посетителям нечто большее, чем просто интим, - предлагает поверить в глубину и искренность своих переживаний.

Когда однажды порог публичного дома переступает проштрафившийся самурай, разыскиваемый властями за убийство, О-Шин прячет его от стражников в своих объятиях и тем самым спасает от наказания. В благодарность самурай обнадёживает гейшу перспективой замужества. Однако жениться он может на ней только при условии, что О-Шин не будет впредь встречаться с клиентами и очистит воздержанием душу и тело. О-Шин честно выполняет данный обет, для чего её подругам приходится работать сверхурочно. В назначенный срок жених сообщает, что женится, но…

Последний сценарий Акиры Куросавы стал для его соотечественника Кея Кумаи основой для создания очень красивого кино о верности и силе чувств. Несмотря на присутствие капиталов корпорации Sony (к тому моменту уже вступившей во владение голливудской «Коламбией»), фильм, сделанный с расчётом на экспорт и широкий прокат, получился, скорее, арт-хаусным. Сознательно или нет, но Кумаи не столько следует заданной теме о любви падшей женщины, сколько увлекается рискованными стилистическими экзерсисами.

И всё же этнографические особенности японского быта, церемонии и ритуалы прошлого века выглядели бы абсолютно декоративными, если бы не обрамляли собой нетривиальную сценарную интригу. Куросаве вряд ли была интересна обычная история любви, и тем более с традиционной развязкой. Вот почему сюжет заключает в себе некоторое количество загадок, и будут посрамлены те, кто понадеется, что хэппи-энд тут неизбежен…

Сильнейшее наводнение, накрывшее в финале приморский городок, вынудит рядовых обитателей бросить имущество и спасаться бегством. И лишь трёх главных героев - 0-Шин, её избранника и хозяйку заведения - поставит перед экзистенциальным выбором: продолжать жить или воспользоваться шансом и уйти в мир иной? Склонный к театрализации стиль Кумаи в момент развязки достигнет абсолюта условности, напомнив о картине Федерико Феллини «И корабль плывет» (1983). Но, возможно, именно визуальная изысканность компенсирует кому-то ускользающий смысл.

Для страны восходящего солнца 2002-й год оказался особенно щедр на хорошее кино. Потому-то, представив Японию в конкурсной программе МКФ в Сан-Себастьяне, на национальных смотринах фильм Кея Кумаи всё же не смог составить серьёзной конкуренции ни «Сумрачному самураю» Едзи Ямады, ни «Куклам» Такеши Китано.

Кравсиво, но в меру. Вообще, довольно умеренный фильм и по накалу страстей, и по интенсивности событий. Но стоит досмотреть. Сцена в конце фильма визуально очень сильная.

Восточный психологизм с трудом ложится на европейское восприятие, поэтому постигается скорее умом, чем душой. Но завершающая фраза фильма: 'Наконец, я одна. И как же я этому рада!' - в преддверии неизбежной смерти заставляет сердце содрогнуться.