Мистер Лонг

Где-то на задворках жизни живет мужчина — молчаливый, с грустными глазами, но хорошо знающий свое дело. Исполняет свою работу тщательно, я бы даже сказал, искусно и щепетильно, не задающий лишних вопросов, не ищущий нужных ответов, просто идет вперед и не оглядывается назад. Кажется, что он существует здесь и сейчас и решает проблемы и незавершенные дела по мере их поступления. Он сам по себе. Взаимодействует с миром, но в тоже самое время так безучастен.

Где-то на задворках жизни живет или, может, лучше сказать существует женщина. Одна? Нет. Есть ребенок. Смышленый. Одинокий. Ненужный. А что же мама? Она существует в своем эфемерном, наркотическом и забвенном мире. Как могла молодая привлекательная женщина, у которой растет славный сынишка, найти дорогу сюда? И жить или все же существовать в полуразрушенном доме с серыми и сырыми стенами, совершенно потеряв себя, потеряв волю к жизни, потеряв связь с реальностью и не отличая день от ночи, реальность от забытья, не видя своего ребенка, но четко зная о ежедневной потребности в дозе.

Где-то на задворках жизни живут люди, которые радуются простым мелочам, которые готовы прийти на выручку совершенно бескорыстно, не требуют ничего в ответ, не задают лишних вопросов. Живут простой жизнью, их сердца и души распахнуты и чисты.

Где-то на задворках жизни промышляют и рыщут алчные люди. Которые высматривают потенциальных жертв своим профессиональным, безжалостным и зорким взглядом. У них нет моральных принципов, нет сдерживающих факторов, человеческие законы им неведомы. Быть может, поэтому у потерпевших нет пола, нет возраста, нет лица.

Где-то на задворках жизни пересекаются дороги — его, одинокого мужчины, мальчугана, который не боится незнакомцев, ее — женщины, существующей в дурмане, и обитателей городка. Каждый из них делает то, что считает должным и нужным, правильным и верным. Следуя велению сердца, добрые дела творятся независимо от обстоятельств, характеров и национальности. Порой молчание может больше поведать о человеке, поступки рассказать больше, чем слова. Даже тут, на задворках жизни, можно обрести себя, веру в людей, найти смысл жизни и создать новый мир. Мир добра, взаимопонимания, искренности и веры.

Где-то на задворках жизни беда может прийти без предупреждения — она не стучится в дверь и не просит разрешения зайти. Просто обрушивается на голову, оглушая и лишая всяческого сопротивления. Торжествует во всем своем уродстве и приносит отвратительные плоды со вкусом горечи, который ни забыть, ни переварить нельзя.

Где-то на задворках жизни растут цветы — символ красоты, символ жизни, символ торжества добра над злом. Они — и только они могут подарить новую жизнь. Грусть и одиночество в глазах исчезнут и сменятся первой робкой, но такой счастливой улыбкой — улыбкой мистера Лонга.

Чудом уйдя от расправы, без паспорта, но с дырой в теле, мистер Лонг засыпает в полупустом посёлке, где первым его находит маленький мальчик, говорящий на китайском, что позволило ему объясниться с незнакомцем, заброшенным прискорбными делами из Тайваня в Японию, а теперь ищущего способ скорее вернуться обратно, но ребёнку чужой дядя неожиданно оказался полезен тем, что смог за многие дни дать досыта наесться.

Лонг доберётся и до его дома, где увидит, что от наркоманки — матери сыну было мало проку, принимая жёсткие меры, чтобы положить её болезни конец, попутно знакомясь с общительными людьми из округи, приходящими на огонёк печи и запах вкусной снеди, всем миром обустроившими Лонгу дом и кухню, уговорив заняться новым делом, ничуть не подозревая о кровавой профессии неразговорчивого повара.

Отрезанный от связи, мистер Лонг считает дни до обратного рейса, ежедневно выезжая с тележкой в город, а вечерами пересчитывает выручку от торговли супом, глядя на деньги, подумывая о чём-то своём, продолжая поддерживать маленького Джуна и его мать, опрометчиво забывшую о визитах наркодилера, вскоре нарушающего мир в только что ожившем доме, гася едва-едва забрезживший свет.

Фильм разрезан рубежами двух яростных сцен в жанре «реки крови, горы трупов» — в начале и в конце картины, где наш герой предстаёт во всей красе и смертоносной мощи. Первая сцена — для нас, чтобы мы знали, кто он и на что способен на самом деле. Вторая — для мирных, добродушных деревенских жителей, которые на протяжении всех дней знакомства, знать не знали и ведать не ведали, с кем делили хлеб и кров, строя свои представления о приятном мужчине, исходя из того, что было у них на глазах.

Это, конечно, выглядит немного сказочно, но не реализм заботит Сабу в этой истории, а непостижимая связь характеров и обстоятельств, меняющих эти характеры, будь то несчастная женщина, ребёнок или вчерашний киллер, а публичная бойня на пустыре становится суровой проверкой доверия, установившегося было между людьми, вдруг напуганными, увидев на деле другое.

Немногословный Чан Чэнь обходится взглядами и выдержанным молчанием, пусть внутри его персонажа происходит не менее болезненная ломка, очевидно меняющая привычку Лонга убивать, но вынужденного, как та непутёвая мать сорваться, обладая разве что большей, чем у той, выдержкой чтобы пережить момент падения в глазах полюбившего его сообщества, теперь отказывающегося рядом с ним жить. И момент этот — пик настоящей трагедии, глубина которой проясняется эпилогом, где детское слово станет истиной, о которой стоит поговорить.