Великое молчание

При явных провалах режиссуры, провисах в действии, операторской работе и прочих составляющих фильма, включая откровенно беспомощного в представленных декорациях Трентиньяна, данный вестерн недаром входит во все мыслимые топы жанра и всего кинематографа в целом. И даже упоминается самим Тарантино в списке самых значимых произведений кинематографа, от которых ведут отсчёт все чтивы и псы, джанго и восьмёрки.

Странным образом Великое безмолвие по арифметическому закону умножения, через отрицание отрицания вновь вернулся к настоящему вестерну и великому кинематографу. Отвергая едва обретённые заслуги собрата по перу и тёзки Серджио Леоне, отметая ко всем чертям едва наметившиеся каноны классического спагетти-вестерна, Корбуччи ставит всё вверх тормашками, полностью смешав в колоде шестёрок и тузов, героев и негодяев, вестерн и антивестерн.

В Великом безмолвии Корбуччи, как и в реальной, не киношной жизни, не быть торжеству справедливости и воздаянию по заслугам, ибо это противоречит самому смыслу бытия. Ведь настоящие герои не прикуривают в финальных кадрах свою извечную клиниствудскую сигару, а совершенно не по-киношному, и отнюдь не героически подыхают, корчась от боли, как герой Миронова в «Лапшине». И также не по-киношному навсегда пропадают в безымянных могилах, охраняя чужое золото (как в финале «Хороший, плохой, злой»).

А на смену им приходят настоящие, не киношные «герои жизни», которым ничего не стоит выстрелить в спину, напасть бандой и избить дубинками безоружного, изнасиловать жену на глазах мужа и детей, подбросить наркотики неугодному журналисту, проголосовать за очередной бандитский закон. (И таки докурить ту самую злополучную сигару). И именно поэтому такие «настоящие герои» и берут весь банк. Бинго!

Baddy Riggo, 02.09.2019

«Великое молчание» — один из вереницы спагетти-вестернов, снятых великим постановщиком Серджио Корбуччи, одним из самых выдающихся режиссеров в своем жанре. Самый яркий, запоминающийся, визуально красивый и реалистичный спагетти-вестерн среди всех своих собратьев.

Можно долго иронизировать над тем, что главный герой фильма, загадочный незнакомец в шляпе, которого все персонажи фильма зовут Молчуном, немой, но перейдем сразу к сути, ведь этот самый далекий от классического стиля Корбуччи фильм. Да, это все еще спагетти-вестерн, с множеством элементов, присущих только этому жанру, но в фильме заложено куда более реалистичное повествование, нежели, например, в «Джанго» того же Корбуччи. В «Великом молчании» никто в одиночку не убивает десятки или даже сотни человек, расстреливая их из несуществующего в реальной жизни пулемета, спрятавшись за стволом дерева. Касательно смертей все сделано очень даже правдоподобно. Люди умирают от одного точного выстрела. Причем это касается не только второстепенных и эпизодических персонажей, обычно гибнущих пачками, а также основных действующих лиц, в отличии все от того же «Джанго». Сюжет фильма типичен для спагетти-вестерна тех. Жанр только зарождался, в ход шли самые простые истории, а более оригинальные идеи были реализованы чуть позже. Сюжет фильма представляет из себя все того же «Телохранителя» Акиры Куросавы, перенесенного в сеттинг «Дикого Запада». Некий безликий стражник прибывает в город, захваченный бандами, терроризирующими городок, и начинает борьбу с этими самыми бандами. Еще один обязательный пункт: личность стражника обязательно должна быть засекречена, а его мотивы не раскрыты, чтобы придать фильму некий элемент таинственности. Главные герои «Великого молчания», как и главные герои других спагетти-вестернов, остры на глаз и стреляют без промаха. В чем же тогда отличие данного фильма от остальных фильмов Корбуччи, спросите вы? Этот фильм не играет на контрасте суровости и легкомыслия, а просто рассказывает увлекательнейшую историю о противостоянии добра и зла, в лице двух охотников за головами.

Это первый фильм Серджио Корбуччи, одной из главных особенной которого является визуальная красота. Потрясающие зимние пейзажи скалистых гор, провинциальных деревенек и городков, покрытых снегом, лесов, через которые кони, утопая в снегу, волокут на себе одиноких путников. Операторская работа действительно впечатляет, особенно если взглянуть на бюджет фильма, который у всех вестернов тех времен был невелик. За музыкальное сопровождение фильма отвечал великий композитор Эннио Морриконе, который собаку съел на саундтреке для вестернов. Он писал для Леоне и его «Долларовой трилогии», писал для Корбуччи, а в настоящее время пишет для Тарантино, продолжившего традиции своих кумиров. Часть сцен из этого фильма явно вдохновляли Тарантино и Иньяритту на создание своих нынешних вестернов. При просмотре «Омерзительной восьмерки» и «Выжившего» непроизвольно ловишь себя на этой мысли.

Итог: «Великое молчание» — настоящая классика жанра спагетти-вестерн. Фильм, который ушел от стандартных канонов, привнеся в жанр свежести больше всех других вместе взятых фильмов. Шедевр, который вдохновлял и продолжает вдохновлять многих режиссеров на создание уже новых шедевров кинематографа.

«Великое молчание» Серджио Корбуччи при всей своей кажущейся простоте кинематографического изложения и жанровой принадлежности к типическим спагетти-вестернам таковым по сути своей является лишь отчасти, если не сугубо косвенно. Форма — Корбуччи соблюдена. Мексиканские дуэли, пыльные салуны, брутальные охотники за головами, роковые девицы из борделей — весь этот привычный жанровый антураж в картине Корбуччи наличествует, однако без избыточности, без упоения кровопускательным насилием и эксплуатационной жестокостью. Все в меру и практически низведено до состояния аскезы, тривиального минимума, просто чтобы фильм втиснуть в рамки дикозападной мифологии. Линейность сюжетного повествования искусно заменена Корбуччи множественными зигзагами метафор и изобретательной символической вязью, которая, впрочем, в картине дешифруется далеко не сразу, только к финалу позволяя подступиться к Истине. Ровная режиссура почти не прерывается контрастными сценами насилия; фильм будто застыл на границе жизни и смерти. Содержание победило форму.

В «Великом молчании» грубая нить семантики творений Серджио Леоне искусно переплетается с новаторской синематикой как итальянского неореализма Висконти и Де Сики, так и французской новой волны Годара и Трюффо. Общность эта, впрочем, выражается не только на уровне кинематографического языка, в открытую полемизирующего с серджиолеоневскими спагетти быстрого приготовления, поданными под кровавым соусом, но и на уровне подспудных подтекстов и тем, которые Корбуччи затрагивает в своем фильме. Не «Чем жить?», а «Как жить». вот что в первую очередь волновало и итальянских неореалистов, и представителей новой волны, и этот же вопрос, близкий к риторическому, подхватил Корбуччи в своем «Великом молчании», сменив, впрочем, моральные акценты не в сторону витализма, пронзительного осознания жизни и ее ценности, а в сторону удушающего танатоморфоза, всепожирающей Смерти, подернув ее зыбкой дымкой тотальной меланхолии, истинной грусти и всеохватывающего сплина, экзистенциального горячечного бреда.

Безымянным главным героям, но при этом не обезличенным, лишенным черт шаблонности и шелухи субъективности, была дана лицензия на убийство, право на смерть без сожаления и покаяния, и они бесспорно прекрасны в своем искусстве кровожадных смертоубийств, однако философия жизни и смерти у каждого совсем не одинакова. Инь и Янь, Свет и Тьма — это и есть Молчун и Локо. Локо — пример героя, подвергнувшемуся процессу тотального обесчеловечивания, омертвения души. В противоположность ему Молчун, для которого смертный приговор есть лишь высшим актом справедливости, расплаты за деяния, за которые и он готов каяться в дальнейшем. Они словно Ангелы Смерти вершат свой бесчеловечный суд как над праведниками, так и над всеми неправедными, преступившими и законы человеческого существования, и божьего бытия. Однако, являясь слугами Смерти, лишь в финале, в этой метафорической мексиканской дуэли, они начинают задумываться о собственной жизни. Но не поздно ли?

Брызги крови, падающие штабелями бандиты только от одного вида обнаженного пистолета, крики женщин ну и дальше по списку.

Довольно линейный сюжет сталкивает двух охотников за головами. Интерес представляет место действия: не пыльная прерия, а заснеженная долина, видимо, где-то на Аляске или в Канаде. В остальном действия персонажей весьма предсказуемы и ожидаемы.

Один из героев донельзя благороден и честен (Молчун). И в противоположность ему другой донельзя подл и бесчестен (Локо). Все помыслы и действия плохого достойны порицания, все действия хорошего достойны похвалы. Плохой плетет свою сеть, а хороший, как агнец безропотно идет на алтарь. У хорошего нет никакой запасной идеи, никакого хитрого плана. Прямолинеен. И глуп, к сожалению. Зато идей много у Локо, однако и он весьма предсказуем.

Смущает извечная проблема со смыслом. Молчун идет на встречу с Локо, имея серьезные ранения, которые на 100 процентов гарантируют неуспех. И этим он, естественно, никого не сможет спасти. Хочется спросить: ну зачем? Жертва должна быть ради чего-то, а не ради самого факта жертвы. Есть у фильма и альтернативная развязка. Она на удивление мало, что меняет в общей идее фильма, выглядит достаточно натянуто, но хотя бы придает какой-то смысл концовке.

Невозможно не обратить внимание, что Корбуччи, применяет уже испробованные им же сюжетные обороты, что тоже несколько разочаровывает.

Треньтиньян к сожалению не дотягивает до Бронсона или Рэдфорда. Слишком по-французски нежен, не хватает брутальности. Кински его переигрывает, не в сухую, конечно, но с завидным отрывом.

Ну а в целом фильм, наверно, заслуживает вашего внимания, если вам интересны вестерны.

Крепкий середнячок.

7 из 10