Врожденные данные

Чудоковатые мужчина и женщина вступают в брачный союз, поставив выше семейных уз экспериментальное взаимодействие со своими детьми, убеждённые в том, что сумеют доказать превосходящее по силе влияние воспитания на формирование личности, отрицая природный склад индивидуума, считая общественное влияние сильнее генетической данности, для чистоты опыта к родному ребёнку усыновляя ещё двоих детей, понятия не имеющих о своём месте в этой истории.

Тони Коллетт давно не привыкать к роли невротичной издёрганной матери, преисполненной сострадания, жалости и гуманизма, примеряя однажды найденную маску гримас и ужимок, зажатая в репертуаре однотипных образов, она куёт недрагоценный металл медного цвета, прикрывая никчёмность идиотичного папаши, делами которого занимается паникёр Мэттью Гуд. Спонсором, как показалось, многообещающего проекта подвизался полоумный дядечка Герц, нацелившийся на прибыль от научной сенсации, выбивая из родителей обещанный результат.

Вопрос о том, что делает человека, природа или воспитание, давно и непрерывно исследуется наукой, находящей аргументы как за, так и против крайних позиций, то объединяя их вместе, то ставя врозь, что открывало широкое поле для развития интересной темы, но, даже в комедийном ключе, затея режиссёра оказалась провальной по всем статьям, растворившись в массе глупых нелепостей, сопровождающих безнадёжные потуги взрослых сломить целеустремлённость своих детей, в которых просыпается природный инстинкт.

Совсем не находит себе места русский ассистент с лицом утомлённого заботами дворецкого, да и сами дети оказались вне игры, превращённые сценарием в набор петрушек, которых заставляют вертеться, потешая зевающую публику, спешащую покинуть дешёвый балаган с приставучими клоунами, обращающими затеянное представление в вялотекущий спор стариков и детей, компрометирующий научную почву этой повести, имевшей возможность, с одной стороны персонализировать характеры, а, с другой, — практически столкнуть теории сторонников противоположных версий, подобно небезызвестному Стивену Пинкеру, в своих книгах увлекательно теоретизирующему о языковом инстинкте, переубеждая тех, кто представляет входящего в мир младенца чистым листом, но эта картина скучнее самых скучных научных бестселлеров.