Неопалимая купина

Есть своя лично-биографическая и художественная логика в том, что польская постановщица Агнешка Холланд, которая училась на рубеже 60—70-х годов в Праге, в известной киношколе ФАМУ, как бы вернулась в поздний период собственного творчества к временам юности и сняла честную, бескомпромиссную, но и горькую картину с библейским названием «Неопалимая купина».

Поначалу может показаться, что Холланд решила посвятить трёхсерийный телефильм продолжительностью почти четыре часа если и не отчаянному поступку Яна Палаха, двадцатилетнего студента исторического факультета Пражского университета, который в знак протеста против вторжения и присутствия в Чехословакии войск Варшавского договора, прежде всего — танков Советской Армии, облил себя бензином и подверг акту самосожжения на Вацлавской площади в Праге 15 января 1969 года, то хотя бы поведать о бурной реакции на это трагическое событие свободолюбивой чехословацкой молодёжи. Однако по мере развития вполне неторопливого, подробного и дотошного повествования, которое всё больше начинает напоминать типичные образцы американских судебных драм, чьё захватывающее действие чаще всего заключается в интеллектуальной схватке на процессе представителей обвинения и зашиты, становится ясно, что лента Агнешки Холланд, между прочим, ровесницы Палаха, рассказывает совсем о другом — о внутреннем страхе и о ползучей болезни конформизма, подтачивающих общество и отдельных людей до глубины души и до полной утраты совести.

Из вероятных аналогий следовало бы привести безжалостно точный и невероятно убедительный с точки зрения объяснения психологии поведения тех, кто вынужден согласиться на вольное или невольное сотрудничество с господствующим режимом, моментально запрещённый и яростно осуждённый во всех странах соцлагеря фильм «Признание» (1970) французского режиссёра Коста-Гавраса. Он вроде бы раскрывал механизм организации «покаянных процессов» периода сталинизма в Чехословакии, но недвусмысленно намекал и на то, как «по-тихому» расправлялись с настроениями «пражской весны» после агрессии августа 1968 года. «Неопалимая купина» как раз подтверждает, что так называемые гайки стали закручивать далеко не сразу и по отношению не ко всем, кто этого «заслуживал». Кому-то позволили уехать, кого-то ещё пытались приручить в течение пары лет. Опаснее всего то, как люди ломались сами, а вот репрессии с оглядкой на Москву устраивались своими же соотечественниками, желающими выслужиться, получить какие-то блага, продвинуться в карьере и прочее.

Безусловная правдивость Агнешки Холланд и в интонации рассказа, и в воспроизведении деталей эпохи объясняется не только тем, что она лично была свидетельницей происходящего в Чехословакии. Вернувшись в 1971 году в Польшу и зная отнюдь не понаслышке, какие смутные протесты начали зреть в другом восточноевропейском социалистическом обществе, влившись в подспудно возникшее направление «кинематографа морального непокоя» (она была, в частности, соавтором сценария картины «Без обезболивания» Анджея Вайды) и явно симпатизируя активным деятелям и участникам «Солидарности», Холланд до своего вынужденного отъезда в Западную Европу, а потом в США была на своей родине среди художников с чётко выраженной гражданской позицией. И как только появилась первая возможность снять с полки то, что запретили (лучшая её лента «Одинокая женщина» пролежала 6 лет), и создать что-то новое и злободневное, то польская постановщица выступила с фильмом «Убить священника» (1988), осуждающим преследования коммунистами представителей католической церкви, которые как-то поддерживали протестные настроения своей паствы.

Кстати, к 1989 году относится начало решительных перемен в Чехословакии и реабилитация тех, кто попытался по суду обвинить власти, толкнувшие молодого студента на вызывающий поступок одиночки. И даже не понадобилось сорок лет, как Моисею, который после встречи с ангелом в виде горящего куста долго водил богоизбранный народ по пустыне. А вот минисериал «Неопалимая купина» вышел аккурат к 44-й годовщине самосожжения Палаха на Вацлавской площади. Но куда страшнее в этой картине кадр, когда выкопанный из могилы гроб с телом погибшего студента сжигают ещё раз в городском крематории, поскольку режиму категорически не нравилось, что на кладбище часто собиралась молодёжь, желавшая почтить память стихийного борца за свободу.

И когда смотришь эту зрелую и мудрую работу 64-летней Агнешки Холланд, никак не можешь отделаться от стойкого ощущения, что она стремится по мере возможностей вылечить и нас, бывших граждан СССР и нынешних жителей России, путём хирургического вмешательства и вообще без наркоза от застарелых болезней невмешательства и самоустранения от того, что происходит вроде как далеко от нас. Оказывается, что близко и с нами!