Без солнца

Французский режиссёр, фотограф и писатель Крис Маркер (Кристиан-Франсуа Буш-Вильнёв) стал одной из доминантных творческих фигур прошлого столетия. Как и другие представители Группы Левого берега, он отличался оригинальным стилем мышления, выработав классические принципы фильма-эссе и поставив документальное кино на недосягаемо высокий уровень. Творческий путь Маркера был долгим и разнообразным, но его личное отношение ко времени было ещё более сложным и необычным. Спустя двадцать лет после выхода знаменитой «Взлётной полосы» Маркер вновь создаёт фильм-загадку и даёт ему название вокального цикла русского композитора Мусоргского «Без солнца».

Всю жизнь идя против течения времени, Маркер предпочитал анонимность любому живому свидетельству своего существования в рамках кино. Безымянный, суррогатный стиль повествования «Без солнца» широко раздвигает мёртвые формальные рамки документалистики, а вместе с ними переворачивает любые осознаваемые пределы памяти. Фильм не сообщает, где и когда автор был в том или ином месте, но призван помочь вспомнить это вместе с ним, став частью его воспоминаний. Их охват подобен бесконечности Вселенной, хотя по земным меркам остановок не так уж много — Япония, Гвинея-Бисау, Кабо-Верде, Исландия, Франция и США. Каждая из стран имеет свои ярко выраженные атрибуты — политика, культура, предметы, религия, кино, служащие своеобразным путеводителем в угасший мир прошлого, откуда одна за другой возникают яркие вспышки образов.

Появившийся в один год с более раскрученной киноработой Годфри Реджио «Кояанискатси», предложившей не менее интересный вариант перепроверки окружающего мира, «Без солнца» выгодно отличается от неё более личным характером изложения и конкретным убеждением в необходимости вечной памяти. Самым долгим и мучительным воспоминанием становится Япония. Из всех стран судьба её изменений наиболее поразительна. «Без солнца» всего на три года опередил «Токио-Га» Вима Вендерса, так же страстно увлечённого Страной Восходящего Солнца. Её причудливый мир похож на сон в акусматических ритмах, в котором застыли сотни манэки-нэко, кошачий храм в пригороде Токио, печальная одухотворённость Нацумэ Масако, патетическая аура народных танцев, аниматроника и видеоигры. Но в этом сне живёт и страх людей, тщательно скрываемый ими в работе, делах и путешествиях, но неумолимо просачивающийся наружу. В утреннем метро, где очень трудно скрыть свою беззащитность и наблюдается всеобщая подавленность, на усталых лицах удаётся прочесть то, о чём никто никогда не стал бы рассказывать. Уже тогда, в начале 80-х, было понятно, что новой графической метафорой судьбы человека будет пакман, ошибочно названный в дублированном переводе покемоном. Маленький и безобидный персонаж аркадной стратегии, прочно захвативший индустрию развлечений и компьютерные рынки, открывший дверь для создания новых компьютерных фантазий.

Путешествие позволяет Маркеру показывать не только синхронное развитие разных уголков планеты, но и противоречия внутри них. Появление в японских комиксах манга обнажённого тела в своё время всколыхнуло морально-этические нормы японского общества, при этом японцы считают абсолютно нормальным показывать людям музейные экспонаты в виде половых органов. В полудикой и голодной Африке с этим делом всё гораздо проще. Там и женщины не сильно стесняются своего тела, да и ценность жизни, оплаченной кровью их угнетённых земляков, совсем другая. Маркер пристально всматривается в темнокожие лица людей, привыкших трудиться потом и кровью и снова вспоминает токийские улицы, прячущиеся друг от друга вместе с домами и людьми. От них он устремляется в Исландию, страну первозданности и ледяного спокойствия, но память подводит его, оставляя лишь образ трёх детей, медленно удаляющихся от него в неизвестном направлении. Как герой своего любимого фильма «Головокружение» Маркер в своём воображении блуждает между прошлым и будущим, испытывая головокружительную связь времён, образов и памяти.

Невидимый и неслышимый, режиссёр воздействует на зрителя безрадостным напоминанием об иллюзорности прошлого и доступа к нему. Он прощается с ним, но не прерывает свой фильм. К финалу головокружение исчезает, тает до состояния электронно-графического объекта, который одним покажется бессвязной синтезаторной визуализацией, а для других рискует стать подлинным символом победы над временем. Кто знает, может и достичь вечной памяти человечеству вполне по силам, если только жители Японии и всей планеты коллективными усилиями сумеют преодолеть головокружение и предотвратить погружение в интеллектуальную темноту, где нет солнца в виде спасительных образов и воспоминаний.