Допрос Майкла Кроу

Узнав о том, как детективы «обрабатывали» его сына, отец Майкла Кроу возмущенно удивлялся, вопрошая: «Это же полиция, она должна нас защищать! Ну почему они так поступают?!»

Продажные полицейские давно уже стали типичными персонажами криминального кино, да и хорошие ребята, применяющие в своей работе запрещённые приемы — тоже не редкость. Только, традиционно, применяют они эти приемы против каких-нибудь темных личностей, дабы хитрым финтом-угрозой раскрутить их на нужные показания.

«Допрос Майкла Кроу» интересен уже потому, что ушлые полисмены берут в оборот совершенно домашнего мальчика, против которого нет ничего, кроме одной скользкой версии. Но, отвергнув все прочие, они идут по самому легкому пути — выбивают признание.

Этот процесс занимает значительную долю экранного времени и производит потрясающее впечатление. Сам факт столь обстоятельной демонстрации изощренных методов «слуг закона» является большой неожиданностью. Ведь в камере за стеклом сидит испуганный мальчик, которого обвиняют в жестоком убийстве, целенаправленно убеждая, что никто, кроме него этого сделать не мог.

Создатели фильма в завершающих титрах признаются, что, не смотря на то, что он снят на основе реальных событий, все диалоги действующих лиц придуманы специально для пущей драматизации этой истории.

И, надо сказать, это им удалось. Многочисленные сцены допросов Майкла отличает жесткий ритм и динамика словесного прессинга, когда на ошарашенного подростка наседают то один, то другой, то, в перекрестном допросе — оба детектива, хитро выворачивая наизнанку неподготовленное сознание ребёнка.

К чему все это? Да к тому, что, как выясняется, признание — царица доказательств не только в советскую эпоху времен прокурора Вышинского, но и в глазах американских обывателей, просиживающих штаны на скамье для присяжных заседателей. И вместе с правом подозреваемого на адвоката и на один звонок есть право следователя на совершение неотложных действий при совершении особо тяжких преступлений: в срочном порядке допрашивать ребенка без родителей и защитника.

Собственно, главный посыл фильма заключается в том, что судьи не видят, как добываются признательные показания, ведь существующие законы (на момент съёмок — в 2002 году) лишь в двух штатах Америки предусматривают обязательную запись допросов на видео. А так: подписал бумажку — ступай в каталажку.

Чрезмерного надрыва в этом фильме нет, как нет искусственного раздувания чьих-то характеров. Марк Рендалл добивается поставленной перед ним цели — зрительского сочувствия беззащитности Майкла Кроу: положение его отчаянное — судить будут по-взрослому (а там — до пожизненного). И что, никто не узнает?