Любовник леди Чаттерлей

Он привлёк меня. Обещанием грешного наслаждения. Одетый в английский костюм с иголочки. Взращённый скандальным французом. Хоть и староват… но, может, здесь, как с вином? Не прошло и пяти минут, как мы оказались на диване.

Иногда всё понятно с первого взгляда, реже — с первого прикосновения. Он шептал мне в ухо о чём-то своём: Дэвид Лоуренс, Жюст Жэкин, Эммануэль… Он игриво закручивал мои кудри на свой палец и уверял, что нам некуда торопиться. Мне хотелось верить ему, хоть я и знала, что он обманывается на мой счёт. Я казалась ему невинной и целомудренной, как героини романов Джейн Остин. Он и не подозревал, что жеребцы, скачущие галопом в грязи, ассоциируются у меня совсем не с объявлением войны…

Он решил начать издалека и завлечь меня анекдотом. О некой леди Чаттерлей, прощавшейся с мужем со слезами на глазах. О некоем лорде Чаттерлей, вернувшимся из окопов Второй Мировой парализованным. И с каждым его словом я всё больше понимала, что рассказчик из него отвратительный: персонажи казались глупыми, их слова — напыщенными. Важные детали опускались, эмоции оставались за кадром, события подменяли собой истинное действие. Он держал меня за руку и продолжал болтать, изредка касаясь губами пульсирующей жилки на шее… Словно я не знала, что последует дальше… Словно мою бдительность требовалось усыплять…

Вся эта прелюдия меня скорее утомила, чем разгорячила, и к тому моменту, как я увидела голый зад, мною завладело раздражение. Мои жесты и возгласы, однако, были истолкованы неверно: он продолжил соблазнять меня медленно и нелепо. Снова вспомнил про свою леди Чаттерлей: как она подглядывала из кустов за лесничим, как рассматривала своё тело перед зеркалом, как тяжело опустилась на кровать, направив пальцы туда, где давно не хватало мужа… Он явно ожидал, что я зардеюсь от смущения. А меня интересовало лишь одно: когда же кончатся детские игры и начнётся фильм для взрослых?

Я могла бы и бросить в тот момент, ибо уже было понятно, что он не найдёт нужных акцентов. Но сник-пик был вполне себе привлекательным на вид, и я решила дождаться гвоздя программы. Произошло всё быстро и предсказуемо. Как собаки на сене. Неуклюже раскинув ноги, сбивчиво выдыхая. Казалось, что всё это сопровождали безвкусные завывания виолончели. Сразу после мне захотелось выгнать его, но он продолжал строить из себя джентльмена.

Я смотрела на него, скрестив руки на груди и мысленно перебирая в голове ругательства. Зачем ты опять рассказываешь мне про эту Конни Чаттерлей? Зачем усаживаешь её за стол и заставляешь вести бессмысленные диалоги с мужем и врачом? Разве ты не понимаешь, как она смешна в своих попытках выдать что-то глубокомысленное? А этот её лесоруб… Да у него задница более выразительна, чем лицо! Вообще, к чему разводить такую драму, если всем понятно, чем опять всё закончится…

Простые движенья, примитивная мимика (открытый рот, запрокинутая голова), снова виолончель. Я начала понимать, что эта Конни — или Эммануэль — не даёт тебе покоя. Тебе просто нравится эта маленькая грудь и плоский живот, и ты обманываешь — и себя, и меня — придумывая очередной сюжет ради возможности полюбоваться ею. Вот только, дорогой, при чём здесь я?

Любовь?! Когда я слышу это слово из твоих уст, мне хочется порвать простынь на лоскуты и запихать их в твою глубокую глотку. Не смей, слышишь… Не оскорбляй любовь своей безжизненной историей… Ты сказал, что тело может быть красиво само по себе, без лица. Но мне приходится смотреть в твоё лицо, такое выхолощенное, такое пустое… И оттого всё тело превращается в камень.

Ты уходишь внезапно, по-английски, хотя открытый конец — совсем не то, чего ждут в таких случаях. Я сижу, завернувшись в одеяло, и мне всё так же одиноко, как было до тебя. Ты не согрел — и даже не развлёк. Весь твой пижонский костюмчик оказался подделкой, а вежливость обернулась пустой манерностью. Я открою тебе секрет: чувственность восходит к чувствам. А когда лица прикрыты вуалью, получается то, о чём лучше и вовсе умолчать.

Решил посмотреть этот фильм, как наиболее известную экранизацию одноимённого романа, прочтя сам роман (каюсь: лишь бегло, даже по диагонали) по совету своего старого друга, представителя литературной богемы. Если ты, друг, читаешь сейчас меня, привет тебе! Почему я считаю именно эту экранизацию самой известной? Прежде всего потому, что здесь зазвездилась та самая Эммануэль, а это именно та женщина, которой подобает играть в экранизации романа, снискавшего себе репутацию смелого и даже не боящегося поколебать общественные устои эталона эротической прозы позднего модерна!

Наравне с такими вещами, как «Поющие в терновнике», «Грозовой перевал», «Гордость и предубеждение», «Джейн Эйр», «Сага о Форсайтах», этот роман на слуху, постоянно экранизируется и по праву считается образчиком изображения жизненных перипетий англосаксонской знати. Каждый культурный человек не чужд таких произведений. Потому что когда-то, лет 200 назад, просвещённые дамочки зачитывались романами о таких же, как сами, владетелях поместий и тенистых садов. А теперь мы (пусть в наше время просвещение — уже не удел одной лишь знати, и культурный человек легко может быть внуком и даже сыном простых работяг) на подсознательном уровне верим в то, что культура — прерогатива аристократии, и невольно подражаем её модели духовного вкуса…

Но в данном случае считаю произведение о высокопоставленных людях достойным самого откровенного и, не побоюсь этого слова, сексуального восприятия. Именно с эротизированным подходом и надо судить об опусе про простоватого любовника блистательной леди, раз уж сам автор, Дэвид Лоренс, дал своей книгой настояющую пощёчину общественному вкусу! Забудьте о том, что вы слышали про «страшную-страшную цензуру коммунистической России» и вдумайтесь в тот простой факт, что и на великом-могучем капиталистическом Западе не так давно существовала цензура, которая и усмотрела в романе Лоренса угрозу общественному устройству, что обусловило порядочный остракизм честной и не так уж плохо заканчивающейся книге о леди и бродяге!

(Правда, не могу не отметить, всё же Советская Россия посуровей склонного к либерализму Запада, — у нас роман Лоренса не издавался аж до конца 80-х, тогда как на родине автора — только до начала 60-х…)

Фильм же меня не разочаровал. Он оказался во многом урезанной в пользу самого щекотливого версией написанного, но, в конце концов, кому интересна именно социально-мировоззренческая подоплёка «Любовника…», всегда может почитать литературный первоисточник, а заодно и подучить историю Англии последних лет 150-ти, а в кино любопытно взглянуть на любовь земную, которая, как и всё человеческое, нам не чужда. И рука мастеров эротического кино рубежа 70-х и 80-х гг. (времени, когда на большом экране мелькали порой даже глубокая глотка и холокост каннибалов, а не то что зад мужчины и первозданная небритость женщины) в этой экранизации чувствуется.

Далеко не всё из романа вошло в фильм, однако хорошо, что не стали убирать драматизм I Мировой войны и тему всепобеждающего здорового образа жизни. Как и главная пара, сам сэр Чаттерлей отыгран с блеском: патриотичный молодой человек, он, узнав о войне, поднимает бокал не только за свою Англию, но и за близкий чисто антропологически народ — за немцев, а потом, в простой, плохо предохраняющей голову, каске, идёт на ужасный окопный фронт, под пулемёты… Позже он, парализованный, великодушно позволяет жене, при условии соблюдения непорочной репутации, гулять от него, однако в отношениях с людьми низкого происхождения он продолжает вести себя придирчиво и высоколобо. Не такого любовника прочил своей леди сэр Чаттерлей! Так что социальный конфликт в одной только сцене с выталкиванием слугой хозяина из лесной грязи фильм хорошо показал. А последний кадр, когда почтенная сиделка, благодаря которой молодой ветеран, казавшийся обречённым паралитиком, стал сносно ходить на костылях, с многозначительным лицом задёргивает шторы, оставляет открытый финал и придаёт фильму ещё большее достоинство.

8 из 10

Одной из ошибок продюсеров Менахема Голана и Йорама Глобуса, выпускавших в большинстве своем малоудачные фильмы, было слишком примитивное понимание самого скандального романа Д. Г. Лоуренса, запрещенного в Англии аж до 60-х гг. ХХ века. Судя по результату, они не увидели в нем ничего, кроме эротики и секса, поскольку по-другому сложно объяснить ангажирование ими на режиссерское кресло создателя «Эммануэли» Жюста Жакена, и звезды вышеупомянутого творения Сильвии Кристель в главной роли.

В результате кино вышло с предсказуемым результатом — слишком много эротических сцен (разной степени качества, большинство из них смотрится довольно вульгарно) и полное отсутствие психологизма, в результате чего сложный роман об исследовании чувственности и интимности в отношениях Мужчины и Женщины, природы страсти и метафоре упадка буржуазного общества начала ХХ века превратился в примитивную эротическую поделку.

Абсолютно все серьезные сцены вчистую бездарны, пусты и нелепы, а ведущие актеры проваливают одну роль за другой. Кристель умеет только показывать грудь, в другие моменты она только принимает неуклюжие позы и делает удивленно-глупое выражение лица, Николас Клэй в роли Меллорса чаще показывает задницу, чем актерский талант (причем ею тычут с экрана зрителю куда чаще, чем грудью Кристель), а Шэйн Брайант со своими кошмарными бровями и нелепым мейкапом напоминает пожилого трансвестита.

При этом, разумеется, внезапное пробуждение страсти между героями выглядит абсолютно неубедительно, как и все остальное, положительных отзывов заслуживает лишь работа художников, создавших вполне добротную атмосферу, и работу номинанта «Оскара» оператора Робера Фрэсса («Дневник памяти», «Любовник»), выдавших несколько весьма красивых кадров.

4 из 10

Экранизация некогда запрещённого за безнравственность одноимённого романа Дэвида Герберта Лоуренса о пробуждении чувственности у молодой аристократки, муж которой возвращается с войны полупарализованным и, осознавая собственную неполноценность, предлагает ей завести любовника. Скандал разыгрывается после того, как он узнаёт, что супруга в качестве ухажёра выбрала не светского денди, а угрюмого слугу, исполняющего в их усадьбе обязанности лесничего.

Неудивителен факт, что за постановку нашумевшего в своё время произведения взялся корифей эротического жанра Жюст Жакен, прославившийся благодаря двум своим ранним лентам «Эмманюэль» (1974) и «История О» (1975), тоже, кстати, имевшим литературный первоисточник. Но в случае с «Любовником леди Чаттерлей» Жакен вряд ли взялся за своё дело. Книга Лоуренса полна тонких психологических нюансов, умело выписанных деталей, глубокого анализа не только сюжетных перипетий, но и всей эпохи, отчего роман представляет собой, скорее, беллетризованный философский трактат о чувственности, нежели тривиальную адюльтерную историю. В своей же версии Жакен вычленил из книги линию сексуальных отношений героев и добавил ряд сентиментальных сюжетных поворотов, поэтому события в фильме трактуются однобоко и предсказуемо, чему способствует и крайне невыразительная игра исполнителей главных ролей.

Претензии постановщика на «соавторство» с Лоуренсом выглядят смехотворными, и картина выигрывает, в основном, за счёт хорошо воссозданной атмосферы поствикторианской Англии. Право же, экранизация комикса о приключениях в Африке девицы по имени Гвендолин, последовавшая двумя годами позже, для Жакена более органична и традиционна.

Оценка: 5 из 10.