Автокатастрофа

Столкновение металла с плотью
Фильм «Автокатастрофа» Дэвида Кроненберга, основанный на одноимённом романе британского писателя Дж. Г. Балларда, — это тревожное, холодное, гипнотическое произведение, балансирующее между кинематографом и философским экспериментом. Это кино — не для всех и, пожалуй, сознательно отталкивающее. Оно вызывает отвращение и завораживает одновременно, но оставляет ощущение, будто ты подглядывал за чем-то, что не должен был видеть.

Роман Балларда вышел в 1973 году и сразу вызвал бурную реакцию: его обвиняли в аморальности, порнографии и даже в подстрекательстве к насилию. Это был хладнокровный и клинический текст, исследующий сексуальное влечение к травмам, к автомобильным авариям, к самому понятию технологической катастрофы. Баллард писал роман после серьёзной аварии и использовал в нём автобиографические элементы. Несмотря на скандальность, кинофильм стал культовым произведением, особенно среди тех, кто интересовался философией постмодернизма и технофетишизма.

Кроненберг был одним из немногих режиссёров, кто решился экранизировать столь неудобный текст. Он сам адаптировал сценарий, сохранив отчуждённую интонацию книги и её кибернетическое, почти нечеловеческое настроение. Фильм был снят в Канаде и вышел в 1996 году, сразу оказавшись в эпицентре общественного скандала. На Каннском кинофестивале его освистали и одновременно наградили специальным призом жюри «за мужество и оригинальность». В Великобритании фильм пытались запретить, в США он получил NC-17 — максимальный возрастной рейтинг.

Сюжет можно изложить в двух строчках: после автомобильной аварии главный герой Джеймс Баллард (Джеймс Спейдер) знакомится с группой фетишистов, которые получают сексуальное возбуждение от автокатастроф, травм и последствий столкновений. Он постепенно втягивается в их мир, вместе с женой (Дебора Кара Ангер), и всё дальше уходит от нормального восприятия реальности.

Фильм снят в характерной для Кроненберга манере: всё сдержанно, бесстрастно, почти стерильно. Камера не осуждает и не комментирует, музыка Говарда Шора — минималистичная и тревожная — подчеркивает холодную атмосферу. Секс и насилие здесь не чувственны, а клинически разобраны по частям, как в учебнике по патологии. Кроненберг изучает тело как машину, а машину как продолжение тела — и находит в этом зловещую симметрию.

Несмотря на формальную оригинальность и философскую насыщенность, фильм вызывает множество вопросов — и не только у зрителей, но и у критиков. Его основная проблема — это чрезмерная отстранённость. Все персонажи кажутся мёртвыми внутри, их мотивации затянуты пеленой холодного фетишизма. В какой-то момент зритель перестаёт сочувствовать, сопереживать или даже интересоваться происходящим. Да, фильм задаёт важные вопросы — о технизации тела, отчуждении, связи между смертью и сексуальностью, — но почти не предлагает никакой драматической динамики.

Кроненберг сознательно устраняет человеческое из фильма, и в этом его сила и слабость. Отсутствие морали, объяснений и привычных эмоциональных ориентиров может казаться как вызовом, так и недостатком.

Кроме того, критике поддаётся и сама идея фетишизации травмы. Кто-то увидит в этом провокационное размышление о границах тела и сознания, а кто-то — бесполезную порнографию боли. Можно ли действительно исследовать такие явления без малейшего сочувствия? Или это уже механическое воспроизведение травмы без её осмысления?

«Автокатастрофа» — радикальный фильм, вызывающий острое неприятие и одновременно уважение за творческую смелость. Это произведение на стыке кино и философии, граничащее с визуальным эссе о постчеловеческой телесности. Кроненберг делает то, на что не решился бы почти никто: он показывает не ужас аварии, а её гипнотическое, извращённое притяжение.

Но если зритель не готов отказаться от привычных моральных и эмоциональных ориентиров, этот фильм может показаться не только холодным, но и пугающе пустым.

Фильм из категории «Другое кино». Там, где нужно подумать, порассуждать, «почитать» и, главное, понять всевозможные метафоры, образы и прочее. Есть, среди такого жанра поджанр – «странное кино». Лично для меня, данная лента как раз из этой оперы.

Итак, перед нами история о том, как некоторые люди (лень вдаваться в имена и прочие подробности) после попадания в страшную аварию и знакомству с достаточно странными личностями, начинают искать сексуальное удовольствие в не совсем стандартных вещах. У них появляется фетиш на поломанные машины и изувеченные тела. Весь фильм мы будем наблюдать за тем, как они всячески стараются изучить аварии, попасть в подобные аварии и, собственно, получить то, что им так нужно. Последнее будет показано в достаточно большом количестве разнообразных эротических сцен. Вот, собственно, и всё.

Конечно же, можно долго говорить о смысле и метафоре этого «гениального» произведения, но, мне, честно говоря, спорить на эту тему совсем не хочется. Ничего такого я здесь не увидел. Тем более, что финал, а точнее «подфинал», который в то время, наверное, мог немного шокировать, а сейчас, к моему огромному сожалению, является чуть ли не данностью для голливудского кинематографа, лично я считаю главной целью создания этой ленты у режиссера.

Даже отбросив все эти метафорические образы, кино попросту скучное, невнятное, однообразное и монотонное. Даже эротические сцены цепляют внимание разве что в начале. Далее становятся привычным окончанием очередного бредового и типичного эпизода.

Избегайте аварий.
Молодой мужчина по имени Джеймс Баллард становится виновником автомобильной аварии, в результате которой водитель другого транспортного средства погибает, а он сам, пассажир и жена погибшего серьёзно ранены. Далее происходит знакомство со странной вдовой и её таинственным знакомым. В ходе которого у всех обнаруживается странное возбуждение от всего, что связано с другими авариями, другими автомобилями или другими людьми, побывавшими в автомобильных авариях или желающими попасть в них.

Кучка канадских извращенцев разбивает машины и занимается сексом в течение 100 минут. Это начало, середина и конец всего фильма. На этом всё. Самонадеянный посыл фильма ясен: как современные технологии влияют на нас, например, автомобильные аварии. Нам уже преподносили это послание бесчисленным множеством других способов. Кроненберг снова нашёл извращённый и недвусмысленный способ преподнести это. Персонажи фильма только и занимаются тем, что преподносят это раздутое послание. У них нет ничего другого - ни черт характера или привлекательности. Только сексуальный разгул в автомобилях. Что это? Неоиндустриальное революционное кинопроизводство? Нет, это чушь собачья. Рецепт этой чуши прост:

Возьмите один дрянной эротический фильм. Щедро перемешайте со сценами дорожной бойни. Попытайтесь убедить аудиторию, что образы смерти и разрушений вызывают сексуальное неистовство у любого, кто их смотрит. Варите на медленном огне очень долго, чтобы убедиться, что любое сопереживание персонажам, любое развитие сюжета или даже что-либо отдалённо напоминающее развлечение, полностью выкипело. Если у вас не было сексуальных фантазий об автокатастрофах, то этот фильм не для вас.

У фильма была интригующая идея, неплохой актёрский состав и режиссёр Дэвид Кроненберг. Но получилось плоско, ненужно и скучно.

Лобовое столкновение
Противно, противно, друзья… Действительно, ведь художникам редко удается создать кристаллизовано гадкие произведения. То есть такие, чтобы совсем не было заметно ни симпатии к общественным ценностям, ни малейшего уважения к вечным нравственным идеалам. Картины, изображающие наши скрытые страсти, вновь достали из пыльного запасника и выставили на всеобщее обозрение. Но это только половина беды.

В фильме эти страсти принимают гипертрофированные формы, становятся совершенно уродливым и неправдоподобным фетишом. Зрителем такая картина часто воспринимается отчужденно, с позиции собственного превосходства. Чтобы отгородиться от всего этого, хочется забраться на пьедестал из собственных мелких добродетелей и с этой почти заоблачной высоты плевать на авторов и героев фильма и тыкать в них пальцем.

А что если дать волю фантазии и попробовать прочесть фильм как иносказание? Можно ли будет увидеть что-то еще? Попробуем…

Начало фильма не поражает воображение. История развивается почти банально, но все переворачивается после аварии, в которую попадает главный герой, и тех событий, которые за ней следуют. Кажется, что потерпел крушение и перевернулся не сам Джеймс Баллард и его автомобиль, а весь окружающий мир.

Машины вдруг обратились в человеческие тела, а человеческие тела – в наши самые главные ценности. Джеймс с трудом узнает улицы, по которым ездил каждый день: «движение» изменилось! Он не доверяет своим идеалам, «боится не справиться с управлением», и кажется, не понимает, куда ему вообще ехать.

Но страсть приводит Джеймса в нужном направлении: он знакомится с Воаном и его компанией и открывает для себя мир искаженных и изломанных ценностей.

Действительно, новых знакомых Балларда, во главе с Воаном, привлекают сцены крушения и их последствия: изувеченные тела, раны, швы и протезы… И если это не о сексе, а о ценностях, то как же это похоже на правду… Насколько интереснее изучать и в подробностях рассматривать сломанные, растоптанные ценности! А еще интереснее самому участвовать в такой «аварии».

Как мы помним, так же считал и скучающий персонаж Лермонтова - Печорин. «Первое страдание дает понятие об удовольствии мучить другого. Идея зла не может войти в голову человека без того, чтобы он не захотел приложить ее к действительности».

А как приложить? Да взять все самое ценное, то, что ты так долго создавал и берег, все, что действительно красиво и дорого тебе досталось, и разогнав, долбануть об стенку! Что получится? Разрушенная семья, сломанная карьера, разорванные связи и растоптанные отношения, оборванная на взлете жизнь… Словом, Катастрофа (к слову, так и называется фильм в оригинале).

Не только фильм, но и классическая литература изобилует красочными описаниями подобного рода. Взять хотя бы Льва Толстого и его «Крейцерову сонату». Посмотрите на семью Позднышева, что за авария, в которую она попала? Какое изобилие форм и сколько вариантов излома, какие искусные и хорошо подогнанные протезы служат заменителями былой страсти и уважения! Поневоле засмотришься.

Еще более яркий пример из Толстого – «Отец Сергий». Главный герой последовательно разрушил все, что ему удалось сделать в жизни, чтобы стать обычным бродягой. Добившись максимальных успехов на всех поприщах, он последовательно уничтожает все это, зачастую самым извращенным способом (вспомним эпизод, где отец Сергий вдруг вступает в половую связь с умалишенной девушкой). Вот это авария так авария!

Инвалидность не красит человеческое тело, это правда, но тысячелетним ценностям она только на пользу. Однако без крушения здесь не обойтись. Мы так легко признаем ошибки прошлых поколений и с таким удовольствием смеемся над старыми заблуждениями. Другое дело – наши сегодняшние идеалы (наше «тело в автомобиле» по Кроненбергу).

Изменение жизненных ценностей современными методами – великое дерзновение. Возможно, где-то на этом пути встречаются свобода и искомая красота? Как говорил Ницше, красоту порождают жестокость художника и радость причинять страдания из удовольствия причинять страдания. Прямо наш случай.

В фильме нет той глубины, той многослойности, которая отличает настоящие шедевры кино. Он не затрагивает с такой силой наших чувств, ограничиваясь инстинктами. В нем нет прямого рассмотрения абстрактных категорий или их взаимосвязей, как у Фон Триера или Тарковского. Это, как кажется, обычный психологический фильм, но насколько он сложен для понимания! Авторам можно сказать спасибо за одни только параллели, которые можно отсюда провести.