Под знаком Козерога

Для 1949 года подобная постановка детектива была бы чем-то новым, но взгляд современности приравнивает «Под знаком Козерога» к лёгкому, незаурядному кино, где обычные разговоры и встречи сводят главную интригу к последним минутам повествования. В основном это разговорное кино, локация одна постоянная и две вспомогательные, поэтому и всю раскачку мы наблюдаем во взаимодействии героев. Как отдельного стиля режиссёра — саспенса — тут, по сути, нет, интрига вступает в игру по прошествии часа просмотра, а заключительная кульминация дана, чтобы выдохнуть перед титрами этот детектив.

Главные герои предстают в случайной обстановке — приезжий денди Чарльз, описывает важные для сюжета аспекты красивым красноречием. А австралиец Сэм, вернувшийся домой, вызывает подозрения и злобную мысль зарождает в голове, хотя первое впечатление обманчиво. Фильм неспешно приводит нас в дом Сэма, где уже посредством взаимодействия ведают разные истории. Режиссёр опять минимализировал действия в угоду диалогам. Поэтому весь фильм нам раскрывают подробности супружеской пары, ставят под сомнения прислугу и вводят интригу.

Женский персонаж в картине, словно камень преткновения, даёт сюжету новые планки, которые он достигает, прибегая к помощи мелодрамы. Леди Генриетта становится для мужчин самым обсуждаемым объектом (как в принципе со всеми мужскими разговорами происходит), но в этом картина и проседает. Правило «показывать, а не рассказывать» проигрывает ещё на старте, но таков замысел мастера. Во время просмотра даже можно занять себя чем-то, так как диалоги всё равно не минуют зрителя.

Вроде бы начинает приедаться такая эстетика, но «Знак Козерога» добавляет щепотку ревности, делая любовные рассказы более интересными. Мы не знаем всей правды, которую не сильно скрывают, но и не дают ответы на все вопросы, отчего любопытство одерживает вверх над монотонностью. Конфликт прослеживается на хозяйке и прислуги. В стиле «Аббатства Даунтон» взаимодействие сословий переплетаются в объятьях, высмеивая господ и принижая слуг (немного абсурда, но смысл передаётся великолепно).

Вышеупомянутая ревность рождает подозрения, отчего приоткрывается завеса тайны, но только так, на «полшишечки». Зритель больше узнаёт прошлое героев, обнаруживает «скелеты в шкафу», тем самым подстёгивает любопытство до решающих перемен. Переход кажется резким, так как львиную долю хронометража нас кормили разговорами и подозрениями на ревностной почве.

Неожиданного поворота тут нет, но интрига удовлетворяет любопытство. Сюжет проносится информацией очень быстро, но всё-таки задевает азарт, внезапно разгоревшийся под финал. В итоге, ответы на вопросы мы получаем, но и сами вопросы задаём по прошествии часа просмотра. Разговорные страсти, которые не имеют под собой почвы в большинстве случаев, но как любовный кокон картина вполне оправдывает статус.

После успешного дебюта на продюсерской стезе в ленте «Веревка», маэстро решает продолжить деятельность спонсора собственных картин, однако, на этот раз полностью меняет тактический подход. Если предыдущий фильм был чистым и независимым экспериментом в техническом плане и опровергал кинематографические условности монтажа, то рассматриваемый уже априори ориентировался на признание со стороны широкой публики и преследовал коммерческие интересы. К идее создать кассовый хит Хичкока подтолкнул горячий интерес со стороны Ингрид Бергман, на тот момент одной из самых знаменитых (и талантливых) личностей мировой киноиндустрии. Однако затея полностью провалилась. Фильм потерпел коммерческий провал, а критики сравняли его с землей: «нужно протомиться сто пять минут, пока дождешься первой возможности вздрогнуть от страха». Сэр Альфред до конца жизни горько раскаивался в собственных корыстных намерениях и зарекся никогда не создавать картины ради миллионных сборов. Вот как он характеризовал свою тогдашнюю эйфорию: «В голове у меня вертелось: «Вот я, Хичкок, бывший английский режиссер, возвращаюсь в Лондон со знаменитейшей звездой». Меня пьянила мысль о том, как в Лондонском аэропорту на нас накинутся журналисты. Как же глуп и ребячлив я был!» Тем не менее, спустя десятилетия поклонники маэстро подвергли картину ретроспективному анализу и выявили всю ее скрытую лиричность и художественное разнообразие. Некоторые сочли ее одним из самых красивых и романтичных фильмов в истории кино, а журнал «Кайю де Синема» даже внес картину в список десяти лучших лент всех времен и народов. Однако можно ли безоговорочно принять их мнение, сформировавшееся уже после признания сэра Альфреда в качестве одного из главных ориентиров развития кинематографа и, как следствие, утверждения всех его работ в качестве гениальных? Действительно ли «Под знаком Козерога» является несвоевременным шедевром или же неудавшейся и непринятой конъюнктурной коммерческой поделкой? Дабы ответить на этот вопрос следует рассмотреть картину в контексте творческого развития маэстро и последовательно разобрать ряд аспектов фильма.

Как и в абсолютном большинстве прочих фильмов Хичкока, дискурс рассматриваемой ленты фундируется прочной литературной основой, которой, в данном случае, послужил (между прочим, хорошо раскупаемый и сегодня) бестселлер английской писательницы Хелен Симпсон, представляющий из себя историческую мелодраму о любовном треугольнике, в котором все стороны оказываются равны, отчего зритель попросту впадает в этический коллапс, сопереживая одновременно всем участникам.

Итак, Автралия. Год 1831. В колонию Новый Южный Уэлльс прибывает молодой ирландский повеса, кузен местного мэра Чарльз Эдейр с замашками на манер Онегина. Он знакомится с бывшим заключенным, а ныне успешным предпринимателем Сэмом Фласки. Вопреки всем предрассудкам о социальном неравенстве Чарльз весело проводит время в поместье своего нового друга, где знакомится с его женой Генриеттой, чья пленительная красота и высокородное происхождение тут же разжигают в нем пожар любви. Вскоре он будит в ней задремавшие инстинкты аристократки, что, естественно, вызывает недовольство со стороны мужа. Генриетта, чувствуя расположение Чарльза рассказывает ему историю своей жизни, в которой Сэм предстает благородным спасителем и героем. Это лишь укрепляет любовь повесы. Завязавшийся узел неразрешимых любовных антиномий, как всегда, будет разрублен трагическим ударом судьбы.

С идеологической стороны, самого маэстро фильм не удовлетворял. По его словам проблемы начались еще на уровне написания сценария, для работы над которым он опрометчиво пригласил Хьюма Кронина и Джеймса Бриди, практически новичков без должного чувства ответственности за свой труд. Отголосок их деятельности можно слышать в перенасыщенности картины диалогами, чрезмерность которых Хичкок всеми силами старается смягчить, наделяя слово магическими коннотациями и по возможности поэтизируя речь персонажей. Помимо этого, многие могут обвинить картину в сентиментальном мелодраматизме, доходящем до крайне степени и затянутом хронометраже, что в условиях почти полного отсутствия саспенса и юмора, может серьезно обременить неподготовленного зрителя.

Однако, что значат все эти недостатки сравнительно с техническим совершенством и утонченнейшим эстетизмом каждого кадра картины, напоминающей ожившее полотно романтической живописи начала девятнадцатого века. Абсолютная статичность повествования полностью компенсируется богатством формы и манерой подачи. Тут следует сделать акцент на трех важнейших и взаимосвязанных компонентах фильма. С одной стороны, нужно особо отметить сногсшибательную актерскую игру Майкла Уайлдинга, Ингрид Бергман и Джозефа Коттона (творческий тандем последних органично сформировался еще в фильме Кьюкора «Газовый свет»). Каждый из них наделяет своего персонажа метафизической глубиной, выявляя такие душевные вопросы и парадоксы, которые нельзя выразить словами, но можно прочувствовать во взгляде, улыбке, движении. Во-вторых, работа артистов тем более заслуживает уважения, если принять во внимание чисто технический аспект картины, ориентированный на создание сверхдлинных (7—10 минут) планов с невероятно сложной и разнообразной сценографией. Судя по всему, Хичкок намеренно ставит актеров в столь затруднительные условия, приближенные к театральным, дабы добиться от них полной отдачи и достичь по-настоящему экстатической эмоциональности кадра. В-третьих, не менее важным, чем актерское мастерство исполнителей, оказывается владение искусством съемки. В данном случае камера является не просто действующим лицом, как в остальных картинах маэстро, но и подражает той реальности, которую фиксирует. Можно видеть, особенно в первой половине фильма, ее уникальную хореографию и пластичность: с какой царственной степенностью, гордостью и размеренностью она перемещается в пространстве, с каким художественным эстетизмом, словно с некой созерцательной дистанции она наблюдает за роскошными балами, военными маршами, шикарными нарядами, утонченными манерами. Все это визуальное великолепие подкрепляется блестящей оркестровой партитурой и профессиональной работой художников декораторов, которые в условиях громадного, для того времени, бюджета не скупились на реализацию своих идей. В результате сама форма фильма оказывается настолько богатой, что попросту вбирает в себя все остальные аспекты картины. Как перед красивой женщиной рассыпается всякая способность критического суждения, так и эту «завораживающую» картину маэстро невозможно оценивать строго тому, кто хоть немного прочувствовал упоительную глубину ее стиля.

В итоге, фильм можно расположить где-то посередине между радикально негативным мнением о собственном детище со стороны Хичокока и признанием картины французскими критиками в качестве нетленного шедевра. Картина не лишена недостатков, однако ее художественные достоинства, на мой субъективный взгляд, куда более значимы нежели все творческие находки таких знаменитых картин как «Ребекка», «Завороженный» или «Подозрение». «Под знаком Козерога» оказал заметное влияние в становлении маэстро не только с художественной, но и с этической стороны. Стыд за впустую растраченные миллионы, бессмысленно распаленный творческий энтузиазм и тщеславные намерения воспитал в нем робость и рациональность в отношении реализации своих замыслов: «Я не строю воздушных замков. В лучшем случае говорю себе: из «Психо» может получиться ничего себе картинка.» Возможно именно она и позволит ему в будущем снимать взрывающие публику шедевры с годичной регулярностью. А пока амбиции маэстро воплотились в причудливой картине, где провалы соседствуют с совершенством и при этом уживаются вполне счастливо.

По сути, фильм «Под знаком Козерога» — есть некое дежа вю. Или, иначе сказать, эта картина — сбор из частичек и кусков других фильмов. Поясняю.

Во-первых, нужно похвалить самого Альфреда Хичкока за свою постановку. Он здесь выступил не только в роли режиссера, но и в роли историка, умело оперирующего с историей чужой для него страны (Австралией). Хотя, Хич и раньше снимал историческое кино. Например, события «Таверны ‘Ямайка’» тоже происходят в 19 веке. Была у него и одна «цветная» работа к тому времени — новаторская «Веревка». Вот и решил Хич не останавливаться на достигнутом и убить двух зайцев сразу — запечатлеть историю в цвете. Великолепные костюмы викторианской эпохи, дома под светом луны — это все нуждается в ярких красках. Ну и конечно же, создание драмы в «Техниколоре», хотя и со скупым, но все же, с любовным треугольником — делало Хичкока в кинематографическом свете не только как умелого мастера саспенса и ярого любителя мистики и ужаса, но и как драматичного романтика. И этот шаг мог подтвердить его и без того отточенный профессионализм.

Во-вторых, Ингрид Бергман… снова сыграла невольно сумасшедшую. Как и в «Газовом свете». Имея опыт, Бергман без труда отыграла свою партию. Только в данном случае, причиной ее расстройств послужили не козни мужа, а стечение иных жизненных обстоятельств. Она во время скандала убивает своего брата, но муж берет вину на себя. Его заключают под стражу и садят в тюрьму. Ожидания и тревоги приводят ее в ужасное невропатическое состояние. Благо, что все заканчивается положительно — мужа освобождают, они начинают уже в другой стране (в Австралии, а не в Шотландии) новую жизнь. Но прошли ли страхи нашей героини? Или же кто-то эти страхи усиливает, дабы сыграть себе на пользу? И тут Хичкок снова включает элементы саспенса. Как же без этого?

В-третьих, как и в «Газовом свете», с Бергман в паре снова поработал Джозеф Коттен. Только в этот раз, он исполняет роль ее мужа — Сэма Фласки. Да, того самого немногословного человека, которому пришлось пережить долгие тяготы разлуки со своей супругой.

По сути, Хичкок берет героев из одного кинопроизведения и… скрещивает их с сюжетным построением своих других работ. На мой взгляд, привычные (в некоторой степени) амплуа для актеров и разбор ролевых полетов не слишком-то отвлекали маэстро от своей работы историка.

Кроме блестящей эмоциональной игры женских партий — Ингрид Бергман (в роли Гертруды) и Маргарет Лейтон (в роли служанки Мили, которая всячески пыталась приворожить к себе хозяина дома и погубить из-за ревности бедную хозяйку), фильм, как я уже ранее упоминал, наполнен элементами мистификации, присущей Альфреду Хичкоку. Оторванная голова мужчины какого-то племени на кровати Гертруды, странное снотворное красного цвета (которое подливала все время служанка в бокал с вином для хозяйки), непонятное поведение кухарок в доме и т. д.

Кроме того, мне понравился персонаж Майкла Уайлдинга. Его Чарльз — приезжий веселый повеса, кузен губернатора столицы, живущий по просьбе Сэма в его доме. Он смотрится очень оптимистично и жизнерадостно среди настороженных и недоверчивых друг к другу обитателей дома Фласки. Так скажем, персонаж для разрядки.

Пусть одеяло поштопано из разных лоскутков… но спасибо Хичкоку и его команде.

9 из 10

P.S.: Часто говорят, что основная черта человека, рожденного под знаком Козерога, — умение всегда добиваться поставленной цели. В нашем случае — это переносное значение. Общая цель Гертруды и Сэма заключается в том, чтобы, несмотря на все перипетии, оставаться всегда вместе.

Эта экранизация исторического романа, совершенно нетипичная работа Хичкока. Подобная костюмированная мелодрама характерна скорее для другого голливудского режиссера того времени — Джорджа Кьюкора. Кроме того, картина Хичкока, напоминает и частично повторяет картину Кьюкора «Газовый свет», появившейся на пять лет раньше, в которой так же была задействована актерская пара — Джзеф Коттон и Ингрид Бергман. Классический нуар Кьюкора, видимо, в некоторой степени повлиял на Хичкока, чьи фильмы сороковых, периодически переплетаются и соприкасаются с нуаром.

Ингрит Бергман, также играет схожую роль, ее чувственная героиня, как и в «газовом свете», легко поддается давлению и психологической манипуляции, часто испытывает чувство тревоги и спасается алкоголем. На этом, схожесть с Кьюкором заканчивается, уступая место более романтической, мелодраматичной истории в которой найдется место детективу, триллеру и классическому скелету в семейном шкафу.

Подавляющему большинству зрителей Хичкок известен своим, доведенным до совершенства саспенсом, идеальной атмосферой тревоги, напряжения и страха, и мало кто может представить режиссера вне этого клише. Тем не менее, были еще и «Зов Элстри», «Венские вальсы» и некоторые немые комедийные фильмы, которые, показывали Хичкока с другой стороны. «Под знаком козерога» из числа этих неоднозначных фильмов, чем и запомнится в истории кино.