Трудные дети

Декаданс и Декамерон. Сплетение религиозных — взаимно порождающих — грехов — праздности и кровосмешения с политико-социальными процессами в обществе.

Когда город ограничивает, а не расширяет личность. История замкнутых в «душных» стенах города, дома, комнаты, ренты (или на что они существуют?) душ. Без возможности выйти, искать свой путь и самовыражаться, духовно расти и самосовершенствоваться. Информацией для «развития» служат: подружки, журналы, фильмы (А СЕЙЧАС И СОЦ. СЕТИ!). У лиц живущих за счёт других, не может быть идеалом Павка и тогда от «грудной жабы» вполне молодой человек залазит в постель, халат и тапочки не видя для кого ему вылазить из них и вообще цели — даже развеивание собственной скуки — «любовь» он находит поближе — квартирантку — такое бывает, выдумывание «любви» от «близких» (т. е. находящихся поблизости) людей. У молодых людей нет никаких «высших» запросов от интеллекта — только животные потребности и начальная социализация.

Сестра напоминает других сестёр — из к/ф Паучонок, или Безумнейшая история из когда-либо рассказанных. Она также выглядит нормально, но «сети» в её руках подёргиваются от попавшей туда добычи. Её не смущает ни собственная невоспитанность и не образованность она целенаправленна на поддержание и улучшение своей «паутины» и если первый раз, с мужем, ей помогает «судьба», то в трагическом финале стремясь сохранить она своими руками разрушает…

Хотелось бы напомнить. что на другой сторона Европы, в кино совсем другие герои и другие целеполагания: взаимное уважение (Дело было в Пенькове, Медовый месяц, Ссора в Лукашах, Чужая родня), стремление к знаниям (Весна на Заречной улице), страсть к труду (Карьера Димы Горина, Трасса, Разные судьбы, Бессонная ночь, Сверстницы).

А в кино Франции продолжение поиска героев ТАМ, ГДЕ ИХ НЕТ И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ: Когда ты прочтешь это письмо; Наудачу, Бальтазар! И остаётся одно «обсасывание» «переживаний» гнилых и горбатых душ, загнанных внешними, социальными факторами в закоулок тьмы, мещанства, равнодушия и бесполезности существования. Где положительные герои, не в смысле отважные «супермены» и смешные недотёпы, а люди «с поднятой головой», преодолевающие и изменяющие обстановку вокруг себя, стремящиеся к целям большим чем брюхо/дом/карьера (Овод, Ванина Ванини)?

По мне, так это удивительно похоже на современную жизнь в РФ и его кинематограф, только — слава богу — есть Советское послевкусие — недаром даже самый «патриархальный» телеканал — Спас — демонстрирует фильмы, снятые атеистами-коммунистами!

3 из 10

Если Мельвиль был назван крестным отцом французской Новой волны, то Жан Кокто стал её братом. Ведь именно разрушительная сестринская любовь легла в основу его фильма под названием «Трудные дети».

Возможно, дело в том, что тема братско-сестринских отношений является для меня личной и глубоко цепляет, возрождая воспоминания о детстве, но оставаясь рассудительным и объективным судьей, мой вердикт сохраняется неизменным.

Кажется, что Пол и Элизабет — это две половинки одного целого. После смерти матери, друг для друга они самые родные люди на свете, которые делят не только одну комнату на двоих (которая является центральным местом действия и важнейшим составляющим фильма), но и зачастую одну кровать. Трогательная любовь брата и сестры сменяется вспышками агрессии и фатального эгоизма. Любовь и ненависть смешиваются в единое целое, уступая место лишь животной привязанности, которая, сразу понятно, до добра не доведёт.

Фильм начинается актом насилия, который прокладывает путь к многократным травмам — на сей раз эмоциональным. Поглощающее безумие. «Трудные дети» — это консервативное, но от этого не менее жестокое кино, о самых потаённых струнах человеческой души. Фильм описывает деспотический мир клаустрофобии, где комната — это целый мир, который населяют главные герои и где находят своё последнее пристанище.

Секс везде и нигде в этом блестящем произведении, которое оставляет за собой много недосказанного. В повествовании, которое незримо намекает нам на инцест, гомоэротизм и садомазохизм, Кокто поэтично сохраняет целомудрие картины, что сразу же возносит её к высшим произведениям искусства.

Нуар на стыке времен. Чувства в разбитых бокалах. Несомненно, классика вечна.

«Трудные дети» — всего лишь второй фильм Мельвиля, но уже демонстрирующий высокую степень мастерства, редкую для французского кино конца 40-х. Экранизация пьесы Ж. Кокто, как не странно, на этот раз не обременена сентиментальностью, а диалоги построены как молниеносная дуэль.

Мельвиль, остро монтируя сцены бесед, споров главных героев, делает каждый кадр бурлящим, буквально искрящимся жизнью. Брызжущая через край витальность каждого эпизода, эмоциональная, но не уходящая в чрезмерную аффектацию актерская игра, быстрая последовательность крупных и общих планов сообщает фильму почти феллиниевскую энергию.

Дурачества, безумные эскапады и шалости главных героев не раз заставляют вспомнить безрассудное существование на границе между вымыслом и реальностью персонажей «новой волны», например «Отдельной банды» Годара. Спустя почти сорок лет Бертолуччи практически повторит ситуацию «Трудных детей» в своем воспоминании о 1968 годе «Мечтатели».

Оператор А. Декэ создает настоящую поэзию киноизображения в построении мизансцены, освещении лиц на крупных планах. При ослабленности сюжетной интриги, Мельвиль строит свой фильм на «пулеметных» диалогах, поданных посредством острого монтажа. Содержательно картина не представляет собой ничего, кроме описания характеров молодых людей, их приключений, изображенных в комическом ключе.

Лента важна для истории кино скорее как упражнение в мастерстве экранизации, чем как работа, обладающая каким-то концептуально значимым мессиджем. К несомненным формальным удачам фильма можно отнести использование музыки Вивальди и Баха для усиления выразительности ряда сцен и создания общей атмосферы молодости и подросткового разгильдяйства, которое в итоге приводят к трагической развязке. Несмотря на некоторую пафосность финала, картину можно смело отнести к разряду удачных, хотя и лишенных формального новаторства экранизаций.

Это великолепная драма, поражающая неожиданными поворотами сюжета, и эксцентричным поведением главных героев. Это динамичная драма, которая в начале смешит и держит в напряжении, всё более нарастающем ближе к концовке, и в итоге вытесняющем всякий элемент начального задора.

Я не могу даже примерно прикинуть, сколько раз я пересматривал данный фильм. Чем вызвана моя к нему любовь? Я бы мог попытаться подробно разложить её на компоненты, но опыт предыдущих попыток утвердил меня во мнении, что выделяя некую положительную сторону сего фильма, не находишь её достаточно сильной, в то время как вкупе с остальными компонентами она даёт неповторимый, приковывающий внимание зрителя, эффект.

Сорежиссёр и сценарист картины Жан Кокто (именно ему я бы отдал большую часть лавров, что возлагаю сей картине) абстрагировался от условностей принятых в кино. Мелочи отброшены ради общего замысла. Главное драма, а остальное — лишь декорации.

10 из 10