Аминь

Взлет такого субжанра всего мирового эксплуатационного кинематографа в целом и еврокульта в частности как nunsploitation в 70-х годах прошлого столетия можно лишь объяснить тем, что в те славные времена всеобщей распущенности, эмансипации и отрицания старых норм и догм религия перестала являться той незыблемой бессмертной священной коровой, которой надо лишь молиться, кланяться и бояться. Настало время отправить эту корову на убой, чтобы потом сделать из нее вкусные сочные бифштексы, и кинематограф стал одним из первых смелых кулинаров, осмелившихся перед тем плюнуть в лицо Папе Римскому и его красным девицам-девстенницам, заточенным в неуютных монастырях и раздираемых изнутри и снаружи самыми разными страстями, но большей частью — перверсивного характера. В конце концов, любые духовные скрепы рано или поздно проржавеют и плотину, собранную из бревен страха и ненависти, прорвет с самыми непредсказуемыми последствиями. Однако с наступлением 80-х годов жанр извращенного кино про монашек, в свою очередь играющий на жанровом поле WIP-кино с его темами заточения в тюрьму, тамошними пытками и тамошним лесбийским промискуитетом вдоль и поперек, пошел на спад ввиду того, что кажущейся бесконечной благодатная тема, успевшая быть освоенной и Хесусом Франко, и Бруно Маттеи, и Джо Д, Амато, и Полом Нэши, исчерпала себя окончательно в мощном киновысказывании Хуана Лопеса Моктесумы «Алюкарда», ставшем главным обвинительным приговором против диких нравов католических монастырей и их узниц, подчас не по своей воле(ясное дело, что «Дьяволов» Кена Рассела, «Мать Иоанна от Ангелов» Кавалеровича и еще пару фильмов авторского плана в расчет не берем ввиду их непринадлежности к киноэксплуатации). И лишь ныне изредка мотивы монашеских ужасов всплывают в творениях новых деятелей грайндхауса, которые решают тряхнуть стариной по собственной удалецкой молодости забывая, что повторить так же броско едва ли получится.

«Голые монашки с большими пушками» 2010 года от небезызвестного режиссера Джозефа Гузмана на первый взгляд являются попыткой возродить спавший интерес к nunsploitation, причем Гузман в своей второй по счету полнометражной режиссерской работе решил самоочевидно слепо следовать уже не классикам жанра, а его деконструкторам, в особенности Роберту Родригесу, выдав не столько полнокровный оммаж, сколь бескровный постмодернистский коллаж, собранный наспех и явно без задора, что для любого мало-мальски невменяемого грайндхауса смерти подобно, но, по-видимому, именно так было Гузману удобно. Впрочем, «Голые монашки с большими пушками» лишь взял от nunsploitation антураж, при этом перевернув его с ног на голову, демифологизировав в большинстве случаев все знакомые штампы. В картине с лихвой хватает и монашек, сходящих с ума в заточении, а потому увлекающихся изучением собственной сексуальности, и насилия более чем достаточно, не говоря уже о парочке звериных оскалов современных церковных порядков, но удивительнее всего то, что Гузман взял эти клише и посмотрел на них сбоку. Безумная грудастая монашка с симптоматичным именем Сара становится роковой мстительницей и соблазнительницей в одном соблазнительно-вульгарном теле, а сам Храм Божий предстает истинным вместилищем разврата и райским местом, где можно прикупить пару сот кило кокаина-героина и прочих вкусных галлюциногенных веществ. Образ Храма как мафиозной структуры и монашек, обслуживающих интересы Босса, по определению кощунственен, но Гузмана это не останавливает. Он столь рьяно чтит неписаные законы грайндхауса о том, что все в принципе можно и почти ничего — нельзя, что «Голые монашки с большими пушками» приобретают слишком провокативный антиклерикальный характер даже для первобытного трэша.

Впрочем, фильм Гузмана жанрово тяжело отнести лишь только к одному nunsploitation. Это вновь и беспощадная история мести, и даже mexploitation в его наиболее адекватном в нынешних условиях прочтении. Фильм меняет собственные вектора перманентно, начавшись как мрачная и порнографическая история одной мексиканской монахини, которая истово верит в Бога, хотя и видит вокруг, что божья обитель превращена в обитель зла, а Бога нет даже на задворках, но она верит, как лишь может верить в нечто эфемерное фанатик, безумец или святой. Но чем дальше, тем больше Гузман увлекается жанровой многослойностью, впихивая в ленту и элементы гангстерской драмы, и изощренной черной комедии, и брутального хоррора с расчлененкой во весь экран, но так толком не сумев определиться, а что есть такое его собственный фильм. Оттого даже за финальной резней-грызней и поркой с мексиканскими орками не стоит ничего, кроме желания сделать безыдейное кино еще более безыдейным, утопив в крови и силиконе не только режиссерские потуги, но и всякие амбиции на возрождение ныне уже уснувшего беспробудно-пьяным мертвым сном жанра эксплуатационного кино о голых монашках с большими пушками, маленькими душками и садистскими потрахушками.

Взлет такого субжанра всего мирового эксплуатационного кинематографа в целом и еврокульта в частности как nunsploitation в 70-х годах прошлого столетия можно лишь объяснить тем, что в те славные времена всеобщей распущенности, эмансипации и отрицания старых норм и догм религия перестала являться той незыблемой бессмертной священной коровой, которой надо лишь молиться, кланяться и бояться. Настало время отправить эту корову на убой, чтобы потом сделать из нее вкусные сочные бифштексы, и кинематограф стал одним из первых смелых кулинаров, осмелившихся перед тем плюнуть в лицо Папе Римскому и его красным девицам-девстенницам, заточенным в неуютных монастырях и раздираемых изнутри и снаружи самыми разными страстями, но большей частью — перверсивного характера. В конце концов, любые духовные скрепы рано или поздно проржавеют и плотину, собранную из бревен страха и ненависти, прорвет с самыми непредсказуемыми последствиями. Однако с наступлением 80-х годов жанр извращенного кино про мошашек, в свою очередь играющий на жанровом поле WIP-кино с его темами заточения в тюрьму, тамошними пытками и тамошним лесбийским промискуитетом вдоль и поперек, пошел на спад ввиду того, что кажущейся бесконечной благодатная тема, успевшая быть освоенной и Хесусом Франко, и Бруно Маттеи, и Джо Д, Амато, и Полом Нэши, исчерпала себя окончательно в мощном киновысказывании Хуана Лопеса Моктесумы «Алюкарда», ставшем главным обвинительным приговором против диких нравов католических монастырей и их узниц, подчас не по своей воле(ясное дело, что «Дьяволов» Кена Рассела, «Мать Иоанна от Ангелов» Кавалеровича и еще пару фильмов авторского плана в расчет не берем ввиду их непринадлежности к киноэксплуатации). И лишь ныне изредка мотивы монашеских ужасов всплывают в творениях новых деятелей грайндхауса, которые решают тряхнуть стариной по собственной удалецкой молодости забывая, что повторить так же броско едва ли получится.

«Голые монашки с большими пушками» 2010 года от небезызвестного режиссера Джозефа Гузмана на первый взгляд являются попыткой возродить спавший интерес к nunsploitation, причем Гузман в своей второй по счету полнометражной режиссерской работе решил самоочевидно слепо следовать уже не классикам жанра, а его деконструкторам, в особенности Роберту Родригесу, выдав не столько полнокровный оммаж, сколь бескровный постмодернистский коллаж, собранный наспех и явно без задора, что для любого мало-мальски невменяемого грайндхауса смерти подобно, но, по-видимому, именно так было Гузману удобно. Впрочем, «Голые монашки с большими пушками» лишь взял от nunsploitation антураж, при этом перевернув его с ног на голову, демифологизировав в большинстве случаев все знакомые штампы. В картине с лихвой хватает и монашек, сходящих с ума в заточении, а потому увлекающихся изучением собственной сексуальности, и насилия более чем достаточно, не говоря уже о парочке звериных оскалов современных церковных порядков, но удивительнее всего то, что Гузман взял эти клише и посмотрел на них сбоку. Безумная грудастая монашка с симптоматичным именем Сара становится роковой мстительницей и соблазнительницей, а сам Храм Божий предстает истинным вместилищем разврата и райским местом, где можно прикупить пару сот кило кокаина-героина и прочих вкусных галлюциногенных веществ. Образ Храма как мафиозной структуры и монашек, обслуживающих интересы Босса, по определению кощунственен, но Гузмана это не останавливает. Он столь рьяно чтит неписаные законы грайндхауса о том, что все в принципе можно и почти ничего — нельзя, что «Голые монашки с большими пушками» приобретают слишком провокативный антиклерикальный характер даже для первобытного трэша.

Впрочем, фильм Гузмана жанрово тяжело отнести лишь только к одному nunsploitation. Это вновь и беспощадная история мести, и даже mexploitation в его наиболее адекватном в нынешних условиях прочтении. Фильм меняет собственные вектора перманентно, начавшись как мрачная и порнографическая история одной мексиканской монахини, которая истово верит в Бога, хотя и видит вокруг, что божья обитель превращена в обитель зла, а Бога нет даже на задворках, но она верит, как лишь может верить в нечто эфемерное фанатик, безумец или святой. Но чем дальше, тем больше Гузман увлекается жанровой многослойностью, впихивая в ленту и элементы гангстерской драмы, и изощренной черной комедии, и брутального хоррора с расчлененкой во весь экран, но так толком не сумев определиться, а что есть такое его собственный фильм. Оттого даже за финальной резней-грызней и поркой с мексиканскими орками не стоит ничего, кроме желания сделать безыдейное кино еще более безыдейным, утопив в крови и силиконе не только режиссерские потуги, но и всякие амбиции на возрождение ныне уже уснувшего беспробудно-пьяным мертвым сном жанра эксплуатационного кино о голых монашках с большими пушками, маленькими душками и садистскими потрахушками.

5 из 10

Господь Бог, Мексика (или какая-то захудалая пустыня, в которой говорят на испанском), грязные деньги, наркотики, пушки, обнажённые девицы и монахини, а также постоянное насилие над ними всеми и возмездие — такой, вот, коктейль. Только трэшевый.

Отдельно надо упомянуть насилие и обнажёнку — этого добра тут столько, что немного надоедает.

С выбором исполнительниц женских ролей что-то не задалось. Не в обиду им, но глаз немного режет.

Не уверен, в качестве ли плюсов (зависит от вкуса зрителя), но стоит, всё же, отметить забавные ракурсы, их перемещения с частой съёмкой лица крупным планом и световые эффекты.

Отсылка (как-бы отсылка, может просто копипаст) к «Отчаянному» Родригеса есть и дело не в футляре какого-то музыкального инструмента, хотя он и напоминает о мариачи. Просто пересняли одну сцену, только с учётом сюжета фильма.

Почти всё время звучит саундтрек: в перестрелках, при разговорах и прочих моментах истины. Для этого кино — очень даже ничего.

Адаптация названия подкачала. «Аминь» и «Обнажённые монахини с большими пушками» (причём неясно — то ли под «пушками» имели в виду непосредственно пушки, то ли кое-что другое) — это как два разных фильма: от первого ждёшь чего-то, а с последним всё сразу понятно.

И ещё кое-что: судя по концовке, нас ждёт продолжение.

Для тех, кто не брезгует.

Настоящее название этой «впечатляющей» картины — «Обнаженные монахини с большими пушками». Почему-то в ханжеской России оно прижилось под названием «Аминь». Перед нами типичный трэш. По нелепому недомыслию и плохому знанию кино такую продукцию принято называть «как у тарантино», хотя Тарантино в жизни трэшем не занимался, а занимался весьма эстетским криминальным кинематографом, а в последнее время — вообще, снял вестерн и военную трагикомедию, сделав упор на саспенс. На этом поле скорее отметился его верный сотоварищ Роберт Родригес, но у того хотя бы достаточно денег, что трэш вышел мало-мальски стебный. А он и должен быть стебным — поскольку это жанр такой, и предполагает пародию. Только пародия обычно смешная, а трэш, извините, нет. Автор не обманул — в картине действительно полно обнаженных монашек и больших пушек. Причем, присутствует софт-порно с монашками. То есть любители религиозного секса будут в экстазе. Имеются и лесбийские сцены и сцены изнасилований — в общем, автор планировал угодить всем извращенцам разом.

Сюжет по своей бредовости даже переплюнет большинство картин подобного жанра. Он немного напомнил мне дешевые продолжения «От заката от рассвета» и «Бомжа с дробовиком». Но все эти фильмы все же подороже — а что можно снять на 18 с половиной тысяч долларов?! Актеры, кстати, играют соответственно. Или бесплатно или за еду. Нехороших парней в фильме олицетворяет банда байкеров из клана Муэрте. «Хорошую девочку» монахиню Сару играет очень страшная актриса. Вообще, по ходу действия задаешься вопросом — где мало-мальски привлекательные девушки — все, как на подбор, носатые дурнушки. Зато раздеваются с ходу. Наверное, режиссер набрал их среди самых дешевых порно-актрис. Узнав, что совокупляться придется понарошку, они тоже, наверное, согласились сниматься за еду и выпивку — у такого чудика, как Джозеф Гудман (так зовут режиссера), чего не сняться?

Оцените дурость фабулы. Три монахини и священник привозят на стрелку с байкерами «товар» (его, кстати, фасуют обнаженные монашки — эти сцены автор явно смакует). Три монашки — три чемодана. Глава клана Муэрте открывает первый. Все в порядке — две упаковки с кокаином. Открывает второй — и там тоже две. Открывает третий — одна. Он сразу приходит в неистовство и кидается в автобус, чтобы узнать, кто из трех монашек украл кокс. В результате, он всех их убивает. Кокс, к слову, сразу нашелся. А уцелевшую невинную Сару продает в бордель. Там откуда-то у Сары под подушкой появляется большой ствол (наверное, сам господь подбросил) — и она, помолясь, решает мстить обидчикам «именем господа нашего». Те, узнав, что «плохих парней убивают», собираются на небольшой совет — небольшой, потому что актеров в этом фильме совсем мало. «На улице стало опасно, — говорит главный, — кто-то убивает плохих парней, а ведь плохие парни это мы!» Все дружно с ним соглашаются…

В общем, эта чушь даже на трэш тянет с большим натягом. Я бы никому в здравом уме и трезвой памяти не посоветовал это смотреть. Впрочем, у фильма множество положительных отзывов. Но я сильно подозреваю, что те, кто их оставляет, сами давно на чем-то плотно сидят.