Четырежды

Учение о схеме мира
Четыре есть всадников Апокалипсиса, несущих погибель всему живому; на четыре части разделяют тело при его четвертовании; четыре угла имеет квадрат, именующийся замкнутым – из него нет выхода. Четыре – число, обозначающее в схеме строения Древа жизни не что иное, как милосердие.

Второй фильм представителя итальянского «перерождения» Микеланджело Фраммартино в 2010 году был награжден призом за лучшую европейскую картину от европейских кинотеатров («Label Europa Cinemas») в Каннах, а также множеством наград кинофестивалей в разных уголках мира, среди которых кинолента получила два гран-при. «Четырежды» по концепции схож с предыдущей лентой итальянца - «Дар» (2003), где формируются принципы видения его собственной кинополитики, осуществляемой в ключе псевдодокументализма.

Синопсис гласит, что фильм разделен на три составные части, и главных героев, соответственно, трое (старик, козочка и дерево). Однако беря во внимание заключительную часть, которая не перекрывается отдельным сюжетом, было бы правильнее заметить, что кино Фраммантино имеет четыре последовательные сюжетные линии.

В пространстве с определенным названием, но без временной составляющей живет старый пастух, основными соседями которого являются козы, собака да пожилая женщина, собирающая пыль на полу церкви, которую старик принимает как лекарство. Живет этот старик на свете так давно, что в момент колебания привычного уклада жизни его мир в одночасье рушится. Окружающий же мир остается недвижим. Во второй картине речь идет о козленке, родившимся незадолго после ухода старика; на фоне игрового антуража режиссер представляет появление новой жизни как нельзя более реально. Дерево, используемое во время городского праздника и последующее его «падение» - параллель номер три. Казалось бы, на этом синопсис и заканчивается, однако есть четвертая ступень регенерации, в данном случае – древесный уголь.

Итак, на безмолвной ноте длинной сцены обозрения мешков с древесным углем Фраммантино и заканчивает свое повествование, но камера не зря недвижимо указывает на продукт переработки древесины: акцент сделан на переосмыслении жизни, и, как не странно, «псевдорегенерации» образов - от высшей ступени 'Человек' к низшей - в данном случае - топливо и его пыль.

«Четырежды» - фильм-размышление, его атмосфера погружает в медитативное состояние отрешенности и отчасти бренности существования, однако, в отличие от схожего по концепции «Фонтана» Аранофски, «Четырежды» не сверкает вспышками озарения – просветление просачивается постепенно, и безумная печаль, совсем как у несуществующего писателя, накрывает время, место и саму жизнь.

P.S. Мне уже давно следовало избавиться от тебя. Так или иначе, теперь мы в расчете.

Смысл жизни — смерть
У этого фильма есть одно бесспорное достоинство: он достигает великолепного, высокого символизма в изображении смерти. Избранный символ очень прост – это беззвучно сгущающаяся неотвратимая мгла. Это настолько явный, не оставляющий надежды, абсолютный конец, что становится даже немного не по себе. Камера оператора устанавливается в могиле, которую закрывают – навсегда – надгробным камнем. Потом камеру ставят в центр затейливо сложенных бревен, обкладываемых новыми и новыми поленьями, которым предстоит обратиться в уголь: когда очередное полено закрывает последнюю щель света, смерть снова подает свой знак. Дерево уже срубили, уже накололи на поленья, теперь их сожгут – но подлинная смерть дерева наступает тогда, когда на экране воцаряется абсолютная мгла. И когда потерявшийся, долго жалобно блеявший козленок затихает в какой-то канавке, и ближе к ночи такая же зловеще молчаливая мгла окутывает его тельце, и белое постепенно растворяется в черном, мы понимаем: козленок не заснул – он умер.

Смерть как конец и венец всего сущего торжествует в пространстве фильма Микеланджело Фраммартино «Четырежды». Одна из этих смертей – человеческая, другие – смерть козленка и гибель дерева. Некий смысл и продолжение имеют лишь смерти, занимающие свое место в вечном движении природы: мертвое животное обратится в перегной, дерево порадует поселян на празднике, а потом превратится в уголь, которым будут топить дома, – но человек, центр гуманистического мира, в фильме Фраммартино живет и умирает оглушительно бессмысленно.

Старик пас коз – потом умер. Ничего не изменилось – теперь коз будет пасти другой человек. От старого пастуха не осталось даже головки сыра. Фильм с каким-то брезгливым равнодушием расправляется с иллюзиями, которые люди придумывают себе веками, объясняя загадку жизни и смерти, пытаясь сказать себе и другим, что найдут продолжение в своих делах или детях. Единственному человеку, чье лицо будет показано в фильме, отказано в продолжении в детях, которых нет, или делах, которые были слишком незначительны. В разные благоглупостные теории бессмертия души Фраммартино слишком явно не верит. Могильный камень, темнота – и все, хватит с вас. Никаких иллюзий. Зачем человек живет? Чтобы помучиться, покашлять и сдохнуть. Вот и все. Человек умирает – и ничто не меняется ни в чьем мире. Джон Донн про острова с колоколами написал, конечно, красиво, но нам его пафос ни к чему. Как и «картинки» с изваяниями великого тезки режиссера. Мы люди современные, трезвые, нам ни сказки о религии, ни всякие бредни про «Жизнь прекрасна» не нужны, этим пусть старухи и идиоты пробавляются.

И странно было бы ожидать иной позиции от фильма, которому не только Бог, но и люди, собственно, не интересны. План человеческого лица (это будет лицо старого пастуха) мы увидим лишь пару раз. Вскоре после того, как этот план в очередной (второй или третий) раз будет показан зрителю, старик поднимется из травы и застегнет штаны. Это не случайный жест, потому что в этом фильме случайного нет. Просто нам не следует воображать, что изучая благородное лицо старика, Фраммартино хочет рассказать нам о нем что-то важное, что-то человеческое. Нам не следует увлекаться размышлениями о том, что это за человек, что за жизнь он прожил, стоит ли его любить, стоит ли уважать. Человек в пространстве «Четырежды» не должен забываться, не должен слишком далеко уходить от своей животной природы, нам тут эти гуманистические штучки не нужны. Где лицо – там и естественные надобности, все едино, все рядом.

Другие люди будут показаны издали. Женщину, помогающую старику собирать пыль из церкви, придется показать поближе. Но выход будет найден: мы увидим ее только со спины. Старик, наблюдающий за ее движениями, будет показан в профиль, и лицо его будет скрыто тенью. Затем придется сделать уступку здравому смыслу: старик все же произнесет отчетливо человеческое слово: «Grazie» (спасибо). Все-таки итальянец не может принять услугу без grazie. Но хорошенького понемножку. Все остальные люди, живущие в уродливой деревне в невзрачном пейзаже (нужно долго стараться, чтобы найти невзрачный сельский пейзаж в Италии), предстанут на экране маленькими фигурками размером с муравья. Иногда мелькнет на ближнем плане какая-нибудь рука, нога, затылок – ну и хватит с этих людей.

Иногда они будут что-то говорить – невнятно, с далекого расстояния, без перевода, действительно ненужного, потому что все разговоры тут будут подчеркнуто бессмысленными, на уровне междометий. Это лишний раз подчеркнет сходство человеческой болтовни с блеянием коз: блеяние ведь тоже переводить не нужно. По замыслу Фраммартино человек говорит, потому что любит болтать, а живет потому, что родился. Затем, чтобы подергавшись, помучившись, покашляв, пообманывав себя самыми дурацкими надеждами вроде излечения пылью с церковного пола, поизображав радость на идиотском ежегодном празднике, сдохнуть и упокоиться в непроглядном мраке.

Страдает ли Фраммартино, констатируя конечность и бессмысленность всякого существования, особенно человеческого? Мне так не показалось. Философия Фраммартино – это философия, отрицающая не только Божественный замысел, но и простые, зримые радости реальной земной жизни, само существование этих радостей, человеческого тепла, любви, симпатии. Но пытаясь казаться беспристрастным хроникером, автор 'Четырежды' очень пристрастен, старательно выбирая из бесконечно пестрого потока жизни только то, что имеет отношение к бессмысленности, страданию и смерти, и намеренно отворачиваясь от лиц – вдруг на чьем-нибудь сверкнет искренняя улыбка.

Принимать ли философию фильма «Четырежды», решать зрителю. Я же, зная о жизни нечто помимо показанного на экране, предпочту этого не делать. И дело тут даже не в загробной жизни, а просто в жизни как таковой, которая, как бы неотвратимо она ни заканчивалась гибелью, все же стоит того, чтобы жить.

Шедевр современного кинематографа
После просмотра этого Шедевра, вопрос о лучших, на мой взгляд, фильмах 2011 года пересматривается и в ТОП-10 на первые строчки выходит эта Картина.

Не нужно что-то говорить в фильме, который показывает истинную Жизнь, истинное предназначение, истинный ответ на вопрос 'Зачем?'. Молча (фильм не нуждается в переводе, т. к. там никто особо ничего не говорит), точно и именно то, что необходимо почувствовать и показать о Смысле жизни и предназначении в ней самого себя, месте в ней всего остального - фильм для меня именно об этом. И я еще не видел, что бы настолько правдиво и настолько точно все эти вопросы раскрывались.

Четыре истории (старик, козы, праздник, уголь), четыре времени года. Уголь что бы выжить, праздник что бы душа не унывала - традиции не просто так соблюдаются - все взаимосвязано. Все равны в этой жизни, цель едина. Муравей по лицу старика, по морде козы, по коре дерева - все одно - все живое. И жизнь ради жизни, ради ее продолжения. Смысл и цель - жить, не причиняя вреда, жизнь в выживании и вере. Автомобиль который помогает людям и работать и праздновать и перемещаться - здесь нет 'понтов', нет надуманности, нет пыли в глазах, нет того сумасшествия, которое царит в городах, которым заболевает все более и более людей.

Прежде думаешь, что скорее это документальная лента, но после просмотра замечаешь как много ходов и идей режиссерских в ней. Фильм - настоящая, добрая и наиболее полная картина о настоящей Жизни, о настоящем предназначении. Умело отвечающая на вопрос 'Зачем?'.

Спасибо Фраммантино за ответ, за один из лучших фильмов 2011 года! Браво!

Четырежды
Что мы знаем о жизни? Что мы знаем о жизни и смерти? И есть ли жизнь после смерти? Свое мнение на эту тему раскрывает режиссер Микеланджело Фраммартино в фильме «Четырежды». Весь смысл в фильме заключается в названии. «Четырежды» - это цикл, по которому идет душа, четыре раза принимает разные обличия. Многие философы рассуждали на эту тему, в частности, Платон и Пифагор, они верили в бессмертие души. Все идет по кругу, и все предначертано судьбой. Больной пастух забывает выпить церковную пыль в качестве лекарства и умирает. Умирает ли его душа? Нет, говорит нам режиссер. Реинкарнация? Пожалуй, да. С этой точки и надо отталкиваться при просмотре данного фильма. Душа не умирает, а принимает разные облики. Жизнь-смерть, жизнь-смерть, жизнь-смерть и до бесконечности. Старик каждый день выгоняет коз, и каждый день он пьет церковную пыль, размешивает ее в воде, пьет, но однажды он забывает сделать все вышесказанное и умирает. Рождается козленок, но отбившись от своего стада погибает во сне под деревом. И на месте гибели животного воцаряется высокая сосна, которую срубают на торжество и в дальнейшем оно перерабатывается на угли. Уголь привозит в тот дом, из которого выносили гроб старика. Дым. Как раз и дым, на мой взгляд, выступает в образе души.

Кольцевая композиция. Все идет по своему циклу.

Этот фильм не для всех, но для каждого. Микеланджело Фраммартино стирает грань между игровым и документальным кино, хотя видно, что некоторые моменты тщательно инсценированы. Местами он может показаться монотонным и скучным. Но операторская работа не дает зрителю отвлечься ни на минуту. Нет ничего лишнего. Фильм, как фотография: его можно разбивать на отдельные кадры и вдохновляться композицией этих снимков.

В фильме нет слов - и они тут не нужны! Автор донес до нас всю суть, весь замысел своей картины. Микеланджело Фраммартино приравнивает фильм со звуком к немому кино.

Как говорится, и без слов все ясно…