Настоящая боль

Средство от боли в локациях Польши.
Боль еврейского народа - общепризнанный факт. Подвергавшиеся гонениям и расовым предрассудкам люди столетиями испытывали лишения. Джесси Айзенберг, еврей по происхождению, представил свою версию переживания травмы, отправившись с экранным братом на малую родину, в Польшу. Получилось весьма экстравагантно, но мило и занимательно. Айзенберг стремится к реалистичности и минимализму, выстраивая ленту на взаимодействии ведущих актёров. И не прогадал, так как критики хвалят актёрскую игру Кирана Калкина и самого Айзенберга.

Двое двоюродных братьев, Дейв и Бенджи, организовывают поездку в Польшу, на родину недавно почившей бабушки, с которой у обоих связано много воспоминаний. Братья редко видятся, так как у Дейва работа и семья в Нью-Йорке, а Бенджамин проживает у матери, покуривает травку и бездельничает. В Польше они встречаются с другими участниками тура: проводником Джеймсом, недавно вышедшей на пенсию парой Марком и Дианой, разведённой Маршей и принявшим Иудаизм беженцем из Руанды Илошем. Вместе они посещают знаковые места связанные с историей еврейского народа попутно ближе узнавая друг друга и делясь личными историями.

Как и любой фильм основанный на персонажах, 'Реальная боль' опирается на сильную актёрскую игру. За это отвечает Калкин, который изобразил беспокойного но чувствительного человека, пытавшегося в недавнем времени свести счеты с жизнью наглотавшись транквилизаторов, и Айзенберг, сыгравший немного флегматичного и замкнутого героя, но безмерно любящего своего брата. Наблюдать за выходками Бенджамина интересно, т. к. это подано органичной игрой Кирана, а нервозный и неуверенный (как обычно) Айзенберг заставляет эту машину нестись во весь опор.

Режиссёрская и операторская работы сдержанны и дополняют игру актёров - по этой части в фильме ничего лишнего. Взгляд оператора высвечивает основные локации, по которым перемещаются герои, не забывая останавливаться на важных деталях. Очередной похвалой фильму критиками является сценарий Айзенберга. Ему удалось выстроить личную историю, опирающуюся на поисках своего места, (герой Калкина), переживании утраты и травмирующий опыт трагического прошлого еврейского народа. Примечательно, что все части работают вместе, позволяя сделать вывод, что фильм является большим, чем просто сумма всех составляющих. Наблюдение за душевными терзаниями двоюродных братьев в польских декорациях может быть любопытным опытом, а для остальных Бенджи классно сыграет на пианино.

Soft Blade — Yugoslavskiy Groove
Один из пяти номинантов премии «Оскар» за лучший оригинальный сценарий. Хоть в фильме и присутствует не теряющая популярности тема Холокоста, история далеко не об этом. Лично мы увидели немного вудиалленовское кино с двумя весомыми козырями, которыми можно крыть карты недовольных и несогласных: работа многообещающего оператора Михала Дымека (также ответственного за жуткую «Девушку с иглой») и Киран Калкин, чья взрослая карьера удалась на все сто в отличие от более известного старшего братца. Красивые, тёплые и уютные кадры польских городков пробуждают в душе окрылённое, страстное желание дождаться тёплой весны или прохладного лета с целью пуститься в поездки по новым местам.

Ходишь себе по улочкам неизвестного города с другом или близкими друзьями, изучая достопримечательности и все национальные штучки. И организм радуется, и самоощущение на частотах счастья, радости. Вместе ночуете в отелях, гуляете по барам, знакомитесь с местными жителями. Итог: воспоминания на всю жизнь, пока память не забарахлит в глубокой старости. Так что Джесси Айзенберг и Михал Дымек блестяще справились с тем, чтобы придать фильму привлекательную визуальную обшивку, но без сильного крена в сторону того, чтобы кино только и держалось на этом. Всё в меру. Много солнца, достаточно света, мало темноты, дождей никаких. В такой вот, казалось бы, идиллии наружу вылезает настоящая боль.

За это отвечают уже Киран Калкин и Джесси Айзенберг. Если второй привычно хорош, который не удивляет, так как за ним давно закрепилось амплуа странноватого невротика, то Киран Калкин покоряет своим талантом, который, оказывается, всегда был в нём! Знаете, какого персонажа он сыграл? Как метко выразился в сцене в ресторане во время коллективного ужина герой Джесси Айзенберга: я его так сильно люблю, но в то же время его хочется убить. Идеальное воплощение такого вот выражения, которым реально можно описать человека. Неоднозначный персонаж одновременно обаятельный и раздражающий, шут и трагик, громче всех смеётся и тише всех плачет. Открыто критикует, но закрыт для людей. Он и жив, и мёртв.

Ему даже плевать на поездку, на Холокост, на всех других людей, лишь бы рядом был тот самый двоюродный брат, с которым пережили столько славных дней. Но тот женился, у него появился ребёнок, зарабатывает деньги на престижной работе. Оттого и настоящая боль внутри, что прежнего человека не вернуть, хоть жди его в аэропорту за три часа до вылета, как верный пёс. А ведь в голову не придёт, что такой, на первый взгляд, жизнерадостный человек может пребывать в клинической депрессии. Многое в жизни обманчиво, увы. Но маятник всегда качается и в другую сторону, поэтому Киран Калкин представил ещё и человека, который собой освещает любую комнату с толпой, в которую войдет.

Трогательное кино. Каждый человек рано или поздно сталкивается с болью, которая раздирает душу, словно кариес безжалостно разрушает зубной нерв. Потом начинаются суетливые поиски средств, чтобы избавиться от боли раз и навсегда. Проблема только в том, что боль никуда не уйдет, поскольку она есть часть жизни. Единственно верный вариант - принять и научиться жить с ней. Зрители не знают, что дальше станет с героем Кирана Калкина. Последний кадр вроде даёт надежду, но в то же время рисует безрадостные перспективы. Совсем как этот трагический герой, который светом кометы ворвался в сознание аудитории, и потом оставил после себя звенящую пустоту. С ним не хочется прощаться, его же пора отпустить.

У каждого есть своя настоящая боль
В 2022 году Джесси Айзенберг представил на суд публики свою дебютную режиссерскую работу «Когда ты закончишь спасать мир». В итоге суда не произошло, так как фильм оказался совершенно никому не нужен. Картина явно отдавала вторичностью в сюжетном плане и визуально ничем не выделялась из когорты фильмов, снятых за полтора доллара начинающими кинематографистами. «Настоящая боль» тоже не хватает звезд с неба, но то, какую колоссальную работу над ошибками провел Айзенберг, действительно впечатляет.

Дэвид — совершенно обычный мужчина средних лет с явным тревожно-избегающим типом привязанности. У него стабильная работа, жена, ребенок и, судя по всему, довольно скучная жизнь в большом городе. Бенжи — тех же средних лет невротик с эмоционально неустойчивым характером. Он именно тот самый родственник, за которого тебе постоянно неловко, ведь он слишком непосредственный, эксцентричный, прямолинейный и явно плохо вписывается в современное формалистское общество. Дэвид и Бенжи евреи, а еще двоюродные братья, которые отправляются в небольшой тур по Польше в память о своей умершей бабушке. Разумеется, два настолько разных персонажа не смогут ужиться друг с другом на протяжении всей поездки.

Любое роуд-муви — это всегда про залечивание ран, вскрытие житейских и/или судьбоносных проблем, выплеск эмоций и про переосмысление своей непонятно куда несущейся жизни. «Настоящая боль» не стала исключением. Сценарий Айзенберга предлагает нам понаблюдать за тем, как два совершенно разных человека пытаются уместить друг друга в своем мирке, отправляясь в путешествие скорби и ностальгии по более зеленой траве. Они спорят, ругаются, шутят и мирятся на фоне симпатичных польских городов. У одного есть все, а другого ничего, но (не)счастливы они оба примерно одинаково, а это маленькое путешествие просто обязано помочь им обоим.

Вся бытовая и семейная проблематика тут разворачивается на фоне более глобальной беды — Холокоста. Про это трагическое событие уже снято достаточно фильмов и Айзенберг это прекрасно знает, поэтому прошивает этой трагедией фильм тонкой нитью, лишь пару раз заострив на ней внимание. Это работает отлично, позволяя картине не скатываться в мучительную драму, но давая понять, что за событие в целом привело братьев на другой континент. Режиссер не хочет снимать тяжелое кино и это хорошо заметно. «Настоящая боль» практически драмеди о неуклюжести взаимоотношений двух противоположностей, за спинами у которых отнюдь не легкий бэкграунд. Полноценной комедией фильм точно не назовешь, но полуулыбка (а порой и откровенный смех) появлялась у меня на лице гораздо чаще, чем я ожидал.

Пару слов о Киране Калкине — оскаровском номинанте этого года в категории «Лучшая мужская роль второго плана». Культовый «Один дома» вышел тридцать пять лет назад. Лет тридцать назад закончилась звездная карьера Маколея Калкина, который с тех пор хоть и пришел в себя, но в большое кино не заезжает. Четырнадцать лет назад вышел последний более или менее шумный фильм с участием Рори Калкина «Крик 4». Кто бы мог подумать, что к 2025 году из всей актерской династии на слуху останется лишь Киран, который, в общем-то, всегда был в тени своих братьев. Сериал «Наследники» сделал из него телевизионную звезду, а «Настоящая боль» настоящим актером. Он блистает тут в роли слегка сумасбродного, немного простодушного и чуть-чуть загадочного персонажа, который горюет по своей бабушке и честно переживает о несовершенстве этого мира.

Джесси Айзенберг снял вдумчивое, но не пафосное, легкое, но нетривиальное кино о том, что близко каждому. Его предки — евреи родом из Украины и Польши, поэтому он явно знал, о чем рассказывает. Кино не идет даже полутора часов и пролетает перед глазами просто в одно мгновение.

8 из 10

Дэвид названивает своему непутевому братцу Бенджи, чтобы проконтролировать его прибытие в аэропорт. Сцена сразу задает динамику отношений: правильный Дэвид сомневается в надёжности Бенджи, ведь у того уже сложилась репутация разгильдяя. А Дэвид - человек, у которого, всё как надо. Хорошая работа, стабильная жизнь, жена, ребёнок. Он выглядит организованным, ответственным и явно считает себя взрослым в комнате. У Бенджи, не отвечающего на звонки брата, скорей всего даже телефона нет. Он слоняется без дела, живет в подвальчике родительского дома и курит травку.

Блистательный интеллектуальный дуэт Джесси Айзенберга и Кирана Калкина. Их химия на экране безупречна. Айзенберг мастерски передаёт тревожность и скованность своего персонажа. Он снова играет интеллектуала, зажатого в рамки правил. Мы уже видели его вудиалленовских невротиков, пытающихся справиться со своей неуверенностью. Айзенберг – уже нарицательный образ интеллектуального горожанина, погружённого в размышления и тревоги. Киран Калкин же – плывущий по жизни сорвиголова, не придерживающийся никаких правил. В Наследниках он балансирует между сарказмом и внутренней уязвимостью. И здесь он предстает в похожем вспыльчивом и хаотичном амплуа, скрывающим ранимость.

И кажется, нам уже хватило бы прогуляться с этими ребятами по улицам Нью-Йорка, чтобы разобраться, чья боль самая настоящая. Но Айзенберг (он же сценарист и режиссер картины) отправляет своих героев в Польшу, почтить память бабушки. А нам подсвечивает контраст дуэта этих противоположностей в сложной теме холокоста и памяти о нем.

Дэвид с самого начала воспринимает поездку как долг. Для него это не просто экскурсия, а своего рода паломничество, ритуал. Он методично следует маршруту, пытается впитать каждую деталь. Оставить в памяти и передавать дальше. Его бесит брат, который отшучивается и по его мнению переживает всю эту боль неправильно. Бенджи, в свою очередь, кричит, что Дэвид сам не понимает, зачем он здесь, и что его почитание памяти лишь способ почувствовать себя правильным. Бенджи убеждён, что память не должна быть формальной. Он видит в этом что-то механическое и лицемерное. Для него память — это не музеи, а то, как ты живёшь с этим дальше. С тяжестью, от которой хочется убежать и отшутиться или с традициями, которые окольцовывают тебя рамками.

В какой-то момент становится понятно, что они оба не понимают как пережить эту трагедию и жить с этим наследием. Может это и есть единственная и объединяющая этих двух разных людей настоящая боль.