Славные ублюдки

После просмотра новой работы прославленной француженки Клэр Дени почему-то хочется писать не о фильме, а о тренде, в котором он, как рыба в мутной воде, индивидуальными очертаниями почти не различим. Все чаще авторское кино то с дидактической высоты, то из бездны экзистенциального отчаяния кричит нам о том, что все идет к черту, что земля умирает, а мы этого не замечаем и не боимся. Сумрачное вдохновение Триера и Линча напитало, как ядом, многие и многие апокалиптические откровения нашего времени. Клер Дени с ее «Ублюдками» не исключение. И дело тут не в эпигонстве, а в том, что давно носится в воздухе и с большей или меньше долей смелости, творческой дерзости, иронии, левизны и отчаяния льется потоками крови, желчи, слез, а то и фекалий с экранов артхаусных кинотеатров. У каждого времени, видимо, свой «соцзаказ». И множится в какой-то сумасшедшей, самоубийственной прогрессии когорта фильмов апокалиптически-декадентской тональности, обличительных, антибуржуазных, сурово карающих мир лжи, похоти, богатства, обнаруживающих на нем тайную печать дьявола. Кто разобьет козни лукавого, пока неясно. Может, Триер в «Нимфоманке»? У Дени, кажется, не получилось.

Тем не менее, думаю, выбрасывать фильм «Славные ублюдки» из памяти и класть куда-то на пыльную полку зря посмотренного не стоит. В нем кое-что есть. Это кое-что, как болезненная, треснутая нота, еле уловимо. Но все же стоит о нем сказать.

В декадентствущем тексте Г. Иванова, что ниже, — неразделимая смесь контрастов, которые, если б жизнь была живой и цельной, никогда бы не слились в этот комок мертвых нервов абсурда: «Я в книгах читаю — добро, лицемерие, Надежда, отчаянье, вера, неверие. И вижу огромное, страшное, нежное, Насквозь ледяное, навек безнадежное. И вижу беспамятство или мучение, Где все, навсегда потеряло значение»

«Славные ублюдки» — такой же монолит несочетаемого: бесчувствия и муки, нежности и льда, веры и неверия, лицемерия и правды, надежды и безнадежности. Эти контрасты, по ходу фильма прирастая друг к другу, теряют всякое значение, как и любовь, добро, красота, невинность, чистота, как сама жизнь — вся и навсегда.

Что ты ищешь, Марко? Бездонную синеву Справедливости? Но в своих поисках ты шел по изнанке неба и замарал ноги. Был моряком, а стал астронавтом пустоты. Не разглядел правду, запершись в темницу уверенности. Ты боролся со страхом, ты хотел спасать, нести свет. Но в мире мнимостей, куда ты, моряк, окунулся после своего моря, свет, входя в мрачную комнату тьмы, оттуда никуда не выходит. Он становится пустотой, у которой нет ни границ, ни решений. И ты увидел растущую тьму в отсутствии света. И ты увидел смерть и собак ада, тянущих темную колесницу…И, словно спичка, зажженная в ночи, вспыхнула и умерла твоя надежда. И вот — страдание и злоба на лице твоей любимой Рафаэль, а затем ужасная покорность, ведь уже никто и никогда не поможет.

В фильме (ни один апокалипсис без этого не обходится) есть темы самоубийства и наркотиков. Особинка Дени в том, что у нее ни самоубийство, ни наркотики не дают эффекта эвтаназии, не рассеивают боль, наоборот, делают ее материальной, как линчевский кошмар финального видео. Это красная комната, где мужчины и женщины, и те, которых Марко ненавидел, и те, которых со всем отчаянием любви хотел спасти, скользят в темноту, чье море не знает отливов…

«Ублюдки» Дени — это крик задыхающегося в самом себе человека. Человека, который ничего не может изменить в мире, не может прорваться к другим (казалось бы, самым близким) людям, проломить замурованную дверь… Вот откуда этот неподвижно-непроницаемый ритм, ритм остановившихся часов, стоячего болота. Фильм душный, от него так и веет условностью и аскезой концепта, логичной стратегией хаоса. В этом смысле он такая же конструкция и схема, как «Догвиль» Триера.

Добру нечего противопоставить злу, жизни — смерти, семье — разобщенности, любви — разврату… Мнимая племянница, мнимая возлюбленная, мнимая сестра, мнимое спасение, мнимая любовь… А в конце фильма тяжестью на плечи ложится откровение, что милосердие, сострадание героя, его жертвы, принесенные родным, в которые зрителю так верилось, — тоже мнимость.

Знаете почему? Марко неистово и рьяно, нанося явный ущерб себе (и даже своим дочкам), бросается спасать остатки жизни и семьи сестры, считая ее и племянницу невинными жертвами злодея и садиста, но когда узнает, что они сами на стороне зла, что жертва — он, спасать отказывается. Почему? Ведь они все те же сестра и племянница!..

Это кино не о проигрыше, а о капитуляции добра. О добровольном сложении им своих полномочий в мире. Страшное, как эта шипящая «шутка» Г. Иванова: «Хорошо — что никого, Хорошо — что ничего, Так черно и так мертво, Что мертвее быть не может И чернее не бывать, Что никто нам не поможет И не надо помогать».

Среднестатистическая французская семья, главой которой является приятный с виду мужчина средних лет по имени Марко Сильвестри, стала жертвой террора со стороны известного бизнесмена Эдуардо Лапорта. Его месть кажется необоснованной, бессмысленной и чрезмерно жестокой, но не все так однозначно в этой истории.

Карьеру известной французской постановщицы Клер Дени, являющейся частым гостем Канн, трудно выстроить по какому-то определенному плану, ибо практически каждый ее следующий фильм совершенно не похож на предыдущий. Словно следуя негласному принципу «американских горок», когда испытываешь шок от резкого падения вниз и поднятия вверх, Клер Дени на протяжении более чем 25-летней карьеры во французском авторском кино заработала репутацию одного из самых неоднозначных творцов, которой одинаково удаются как шокирующие, так и по-французски изящные фильмы. От откровенно гомоэротической «Хорошей работы» до каннибальско-матримониальной «Что ни день, то неприятности» и созерцательно-романтичной «Пятницы, вечер и брутальных «35 стопок рома»- Клер Дени в своих картинах то опускается до низменного и омерзительного, то поднимается до высот академизма.

После успеха фестивального африканского памфлета «Белый материал» Клер Дени в 2013 году представила в рамках спецпрограммы «Особый взгляд» Канн-2013 свой новый и самый эпатажный фильм — эротическо-сюрреалистическую психопатологическую драму «Негодяи», неудачно нареченную российскими локализаторами «Славными ублюдками».

Данный фильм, на выходе получивший массу противоречивых отзывов от критиков и зрителей с преобладанием негатива, снятый Клер Дени на цифровую камеру, представляет из себя, мягко говоря, крайне неординарное и провокационное зрелище, рассчитанное, пожалуй, на очень узкий круг эстетов, ибо под нарочито жанровой триллерной оболочкой истории об обоюдоострой сладострастной мести таится сюрреалистический и порнографический вынос мозга от Дени в лучших традициях небезызвестной феминистки Катрин Брейя.

Впрочем, едва ли 65-летняя Клер Дени исповедует аналогичные Брейя социально-политические воззрения, ибо «Негодяи» исследуют вообще человеческую природу как таковую, а не исключительно женскую в частном порядке. Клер Дени не мудрствуя лукаво представила Человека в «Негодяях» как исключительно грязное, ничтожное и порочное существо, не дав зрителям возможности для его оправдания, не найдя для этого существа просвета в той извечной тьме, в которой живут и выживают все герои ее фильма.

Чрезвычайно давящая на психику реалистичность киноязыка картины, подчеркнутый художественныый аскетизм делает фильм не столь очередным социальным очерком, сколь сугубо метафоричным выпадом в сторону современной буржуазии, которая закоснела в своем ограниченном мирке и требуется ей не перемены, увы, нет, а кровавые революции, бунт идеологий и мифологем, бунт низов ради свержения верхов. Но, вдоволь насладившись кровавым хаосом, велика вероятность того, что ни истины, ни правды добиться не получится, ибо все хороши: и палачи, и жертвы.

Резкая смена ролей и интонаций превращает фильм из весьма ординарного антибуржуазного памфлета в аберрантную сатиру на весь современный мир, в котором все смешалось и перепуталось. В этом неоднозначном фильме зрителю не суждено увидеть ни плохих, ни хороших персонажей, ибо у всех душа черна, а плоть грязна. Апокалипсис микрокосма отдельно взятой условной семьи становится апокалипсисом макрокосма всего современного социума, в котором на каждую похотливую течную сучку найдется с десяток славных бесславных ублюдков, которым ничего не стоит убить человека, или изнасиловать плоть и кровь свою, или предать. Порочный круг Зла замкнулся и выхода из него, кроме как через путы и пути смирения, Клер Дени не видит.

Видимо российские прокатчики «почуяли», что привлечь внимание к этому фильму можно лишь искусственным способом. Наверное поэтому и было принято решение сменить вполне приличное и разумное название «Негодяи» на кичливое «Славные ублюдки».

В этом фильме Клер Дени делает то же самое, что и Майк Фиггис в картине «На грани сомнения». Много претенциозности, но так мало оригинальности. Закручивая интригу вокруг такой ныне растиражированной и широко освещаемой в кинематографе ситуации, как насилие против несовершеннолетних режиссер ни разу не оказывается оригинальной. Подробности тут будут излишни, ибо без них у зрителя может потеряться интерес к просмотру значительно раньше финала. Достаточно лишь указания на некоторые сходство с «Пленницами» Дени Вильнева.

Переплетенные узелки сюжета распутаются в конце шокирующей правдой, но до всех этих откровений фильм успевает здорово наскучить. Сосредоточенная напряженность Кьяры Мастроянни оказывается совершенно ни на что негодной кроме убедительной любовной сцены. В конечном итоге все эти интриги и сцены сексуального насилия — все это оказывается лишними и надуманными, ненужными. Удивит ли кого-то из зрителей, что подобные вещи могут происходить? Едва ли. Нужно ли бороться с этим? Разумеется. Но имеет ли смысл так акцентировать внимание на деталях. В данном случае бессмысленность преступлений переносится на отсутствие смысловой составляющей фильма. Редко ставлю единицы, но фильм определенно лишний. Можно сказать так, что удивительное в своей отрицательной выразительности сочетание смысла и формы закамуфлированное под арт-хаус с жанровыми затемнениями, полутонами и сигаретным дымом.

1 из 10

Среднестатистическая французская семья, главой которой является приятный с виду мужчина средних лет по имени Марко Сильвестри, стала жертвой террора со стороны известного бизнесмена Эдуардо Лапорта. Его месть кажется необоснованной, бессмысленной и чрезмерно жестокой, но не все так однозначно в этой истории.

Карьеру известной французской постановщицы Клер Дени, являющейся частым гостем Канн, трудно выстроить по какому-то определенному плану, ибо практически каждый ее следующий фильм совершенно не похож на предыдущий. Словно следуя негласному принципу «американских горок», когда испытываешь шок от резкого падения вниз и поднятия вверх, Клер Дени на протяжении более чем 25-летней карьеры во французском авторском кино заработала репутацию одного из самых неоднозначных творцов, которой одинаково удаются как шокирующие, так и по-французски изящные фильмы. От откровенно гомоэротической «Хорошей работы» до каннибальско-матримониальной «Что ни день, то неприятности» и созерцательно-романтичной «Пятницы, вечер и брутальных «35 стопок рома»- Клер Дени в своих картинах то опускается до низменного и омерзительного, то поднимается до высот академизма.

После успеха фестивального африканского памфлета «Белый материал» Клер Дени в 2013 году представила в рамках спецпрограммы «Особый взгляд» Канн-2013 свой новый и самый эпатажный фильм — эротическо-сюрреалистическую психопатологическую драму «Негодяи», неудачно нареченную российскими локализаторами «Славными ублюдками».

Данный фильм, на выходе получивший массу противоречивых отзывов от критиков и зрителей с преобладанием негатива, снятый Клер Дени на цифровую камеру, представляет из себя, мягко говоря, крайне неординарное и провокационное зрелище, рассчитанное, пожалуй, на очень узкий круг эстетов, ибо под нарочито жанровой триллерной оболочкой истории об обоюдоострой сладострастной мести таится сюрреалистический и порнографический вынос мозга от Дени в лучших традициях небезызвестной феминистки Катрин Брейя.

Впрочем, едва ли 65-летняя Клер Дени исповедует аналогичные Брейя социально-политические воззрения, ибо «Негодяи» исследуют вообще человеческую природу как таковую, а не исключительно женскую в частном порядке. Клер Дени не мудрствуя лукаво представила Человека в «Негодяях» как исключительно грязное, ничтожное и порочное существо, не дав зрителям возможности для его оправдания, не найдя для этого существа просвета в той извечной тьме, в которой живут и выживают все герои ее фильма.

Чрезвычайно давящая на психику реалистичность киноязыка картины, подчеркнутый художественныый аскетизм делает фильм не столь очередным социальным очерком, сколь сугубо метафоричным выпадом в сторону современной буржуазии, которая закоснела в своем ограниченном мирке и требуется ей не перемены, увы, нет, а кровавые революции, бунт идеологий и мифологем, бунт низов ради свержения верхов. Но, вдоволь насладившись кровавым хаосом, велика вероятность того, что ни истины, ни правды добиться не получится, ибо все хороши: и палачи, и жертвы.

Резкая смена ролей и интонаций превращает фильм из весьма ординарного антибуржуазного памфлета в аберрантную сатиру на весь современный мир, в котором все смешалось и перепуталось. В этом неоднозначном фильме зрителю не суждено увидеть ни плохих, ни хороших персонажей, ибо у всех душа черна, а плоть грязна. Апокалипсис микрокосма отдельно взятой условной семьи становится апокалипсисом макрокосма всего современного социума, в котором на каждую похотливую течную сучку найдется с десяток славных бесславных ублюдков, которым ничего не стоит убить человека, или изнасиловать плоть и кровь свою, или предать. Порочный круг Зла замкнулся и выхода из него, кроме как пути смирения, Клер Дени не видит.

8 из 10