Харчевня Дракона

Несколько хороших человек, обороняющихся в таверне. плохие евнухи, атакующие героев. Яркие поединки. Красочные цветы. Насыщенность каждого кадра при сюжетной скромности. Финальный поединок, характеризующийся странным противостоянием — несколько героев, буквально уничтожают одного евнуха, который дает им весьма достойный отпор.

Так что, перед нами одновременно и односложная у-ся, и один из самых достойных образцов жанра. Картина скроена очень уж ладно. Но, вот присматривался я и все боялся озвучить предположения. Благо, маленький сын, проходящий мимо экрана все расставил на свои места: «- Папа, это индейцы?». А ведь, точно. Крупные планы, предшествующие дуэли, ракурсы, многозначительные паузы перед финальной схваткой, широкополые шляпы… А есть ведь еще и много других пунктов. Очень серьезное вкрапление в у-ся элементов из вестернов.

При этом, прямых отсылок к известным вестернам тут нет. Ху все закамуфлировал, делая саму по себе картинку гораздо более интересной именно благодаря вкраплению в кино эстетики вестерна. Впрочем, я ставлю эту ленту пониже, чем предыдущую работу Кинга Ху — «Пойдем, выпьем со мной». На мой вкус эта лента слишком уж затянута по времени, что не соответствует сюжету. А, сюжет тут мало интересен. Главное — визуальная эстетика поединков (которых будет предостаточно) и исторического времени.

6 из 10

Середина пятнадцатого века, расцвет династии Мин. Классический средневековый Китай. Варвары угрожают границам, вместо слабых императоров правят вечно грызущиеся за власть евнухи, суровые цзиньи-вэй наводят ужас на население, периодически изощренно ликвидируя врагов двора, а по дорогам Срединного Государства бродят храбрые воители, которых поиски справедливости заносят то в Западную Пустыню, то в какие-нибудь дикие леса. В таком недружелюбном месте и происходят большинство историй жанра у-ся. В фильме Кинга Ху «Таверна у врат дракона» все эти штампы собраны, хотя правильнее будет сказать, что именно Ху и задал моду на них. Конечно, история жанра уходит корнями в классические романы, написанные еще в глубоком средневековье, да и в кинематографе Ху был не первым — у-ся в Китае снимали с двадцатых годов. Но именно ему достались лавры человека, выведшего жанр на новый уровень.

История, происходящая в «Таверне» не отличается большой сложностью. Есть хороший чиновник, верно служащий императору. Есть его противник — злой евнух, который доносит на чиновника и казнит его. Есть дети чиновника, вынужденные уехать в изгнание в далекую западную пустыню. Есть верные друзья казненного, сопровождающие его детей. Есть злобные цзиньивей с хитрым командиром, отправленные евнухом в погоню за изгнанниками. Есть странствующий воин, справедливый как сам Мэн Цзы и жизнерадостный, как Ли Бо. Есть любимый Ху типаж — девушка-воительница, и еще парочка мечников калибром поменьше. Вся эта публика и собирается в таверне у Врат Дракона, одиноко стоящей посреди каменистой пустыни. Первую половину фильма они присматриваются друг к другу, «добрые» сбиваются в группку против цзиньивей, и начинается действие.

Прямо скажем, большинство фильмов у-ся не отличаются сложным и интересным сюжетом или продуманными персонажами. «Таверна у врат дракона» — не исключение. Очевидная интрига, одномерные «герои» и «злодеи», диалоги как в книжке года тыща семьсот какого-нибудь. Но недостатком это не является. По крайней мере, для ценителей жанра. Современное у-ся значительно выросло в этом отношении, но тогда, в конце шестидесятых, у жанра были другие каноны. И лишь осознав и приняв это, стоит смотреть Кинга Ху. Только так можно получить удовольствие от «главного блюда» — действия. «Таверна» — фильм о людях, обожающих и умеющих размахивать мечом.

Хотя полеты и прыжки персонажей далеки от реального фехтования, в этом и заключается их прелесть. В модном тогда в Японии жанре тямбара схватки показывались реалистичными, эффектными и куда более жестокими. Первый фильм Ху, «Выпей со мной», больше напоминал именно самурайский боевик: быстрая схватка, финальный удар, пауза с крупным планом пронзенного противника. В «Таверне» режиссер нашел иной, более оригинальный и «китайский» источник вдохновения — пекинскую оперу. Здесь поединок — больше театральный, хореографический. Изящные медленные па с мечом, длинные паузы между ударами, сопровождаемые обменом колкостями, минимум жестокости — убийства часто остаются за кадром. Ну и, конечно, полеты. Персонажи все еще не прыгают по стенам, как это будет в «Касании дзен», следующем фильме Ху, но уже умеют летать друг на друга, выставив вперед оружие. Нужно, впрочем, признать, что в шестидесятых годах это смотрелось скорее странно, чем эффектно. Технологий «Крадущегося тигра, затаившегося дракона» у создателей «Таверны» не было, как не было и особого опыта в постановке таких сцен. Но ошибки были учтены — в следующих фильмах «летательное кунг-фу» выглядит значительно лучше.

Кроме умело поставленных драк и «классического» сценария в «Таверне у врат дракона» есть еще одна вещь, делающая ее не просто театральным действом про сражающихся людей в забавных халатах, а качественным кино, которое хочется пересматривать. Это — превосходно созданная режиссером, оператором и художниками по костюмам и декорациям атмосфера у-ся. Одинокая таверна посреди Западной Пустыни, где собираются странники со всех концов Поднебесной — то самое место, в котором краски средневекового Китая играют ярче всего. Недаром уже в наши дни фильм пережил целых два ремейка и стал темой «Goodbye, Dragon Inn» Цай Минляна.

«Таверной» Ху удалось изменить или даже создать заново жанр, ставший, наверное, «самым китайским» в глазах западных зрителей. Но и для китайцев он имеет особое значение. Режиссер самого известного фильма у-ся, тайваньский «оскароносец» Энг Ли признавался, что китайцам, потерявшим после войны связи с Родиной, или даже выросшими, ни разу не ступив на древнюю землю Срединного Государства, было трудно сохранить свою национальную идентичность. Но именно творчество Ху помогло сохранить ее. «Она была очень абстрактной, основанной не на крови, а на некоем культурном концепте. Она была чем-то вроде мечты». Возможно, и сам Кинг Ху, снимая историю о путешественниках, оказавшихся в изгнании, вдали от городов и дорог Поднебесной, воплощал свою мечту, абстрактную и очень китайскую.