Поздние фазы

Ослепший ветеран Вьетнама Эмброуз, жизнь которого успела изрядно потрепать за телеса да помотать по городам и весям, возвращается в родной уютный городок где-то на задворках США, где совсем не ощущается стремительного течения времени и где каждый обитатель друг другу совсем не враг, хотя далеко и не брат. Место силы и место традиций — неискоренимых и неизъяснимых. Однако некогда знакомый вплоть до последнего дома на отшибе городок, покинутый Эмброузом очень давно, уже иной. В сердцах и душах его престарелых и одряхлелых жителей поселился, вцепившись в нутро своими острыми когтями, страх перед неизведанными монстрами, являющимися еженощно в миг расцвета порочной полной луны на очередную кровавую жатву. И на сей раз Эмброузу предстоит, пожалуй, самая главная, самая последняя и самая смертельная битва в его жизни.

Испанский режиссер Адриан Гарсия Боглиано никогда по-настоящему не мыслил прямолинейными узкопрофильными категориями жанра ужасов, в рамках которого ему явно всегда было слишком тесно и неуютно, но вырваться за пределы сей тесной удушающей жанровой каморки не представлялось возможным, а потому, брав лишь незатейливую форму жанра ужасов, он, со времен еще дебютной картины «Комнаты для туристов» и завершая предпоследней «И явился Дьявол», признанной, впрочем, единогласно самым худшим, что снимал достопочтенный синьор ужаса, насыщал ее на полную катушку крайне неоднозначным и многослойным содержанием. Бесспорно, ранним фильмам Боглиано можно предъявлять немало претензий, преимущественное большинство которых будут касаться излишней специфичности постановки(хотя на самом деле не все признали сразу, что Боглиано ворвался в мир кино с уже готовым и полностью сформировавшемся видением мира и кинопространства), намеренного переусложнения повествования, бьющего в пах реализма, оборачивающегося в финале мерзким натурализмом, даже малобюджетная кустарность не всегда позволяла адекватно оценивать творения амбициозного испанца, который вывел-то испанский хоррор на уровень резкого авторского высказывания, принимаемого на ура на различных европейских кинофестивалях мистики и ужасов, на которых очень скоро Боглиано стал желанным гостем. И, соответственно, творцом определенных трендов в современном еврохорроре, предлагая вместо порядком надоевшего постмодернизма тягучий экзистенциализм и эстетический антропорфизм, очевидно следуя по тропе Луиса Бунюэля, Аугусто Вилларонги, Хуана Пике Симона и даже в чем-то Карлоса Сауры.

Голливудский же дебют Боглиано, фильм «Поздние фазы» 2014 года, с успехом представленный в рамках Night Visions, After Dark, Fantasia и Stanley, едва ли можно назвать именно что полнокровно голливудским, ибо более всего эта картина настроена на синематическую волну современного американского независимого кинематографа и его «новой волны» в жанре ужасов, причастной к которой можно уже назвать с десяток имен молодых да борзых его деконструкторов — от Адама Уингарда и Тая Уэста до Джима Микла и Марселя Сармиенто. Собственно, «Поздние фазы» на первых порах лишь притворяются чистокровным хоррором, который не только исключительно утилитарен, но и более чем стилистически совершенен, а моментами и сюрреалистически странен и коварен. Объективно, но «Поздние фазы», преисполненные снаружи приторно-олдскульного духа восьмидесятничества, более чем аутентичны и современны, и в качестве эдакого хоррора ради хоррора фильм Боглиано воспринимается лишь буквально в первые полчаса, за которые режиссер успевает обрисовать не только в общих чертах, а сочно и монолитно давящий макрокосм обыкновенного американского городка, в котором поселился страх и ужас. Причем причина этого страха кроется не столько в том, что на охоту выходит оборотень, но сколь в том, что почти все герои фильма представлены лишь самим себе и брошены напроизвол на истерзание собственным демонам одиночества и бесам противоречия.

Мы видим тихий, умиротворенный, какой-то даже неестественный маленький американский городок, затерявшийся во времени и утративший всякие координаты. Мы видим множество людей, убеленных снегом седин и искаженных паутиной морщин. Но мы не увидим, как не зри в корень, пылкой молодости, наглой юности и борзой девственности. Это город прошлого, в котором выживают отвергнутые всеми, но в первую очередь своими родными, старики, и оборотня крайне удобно трактовать как материализовавшийся из их уставших душ страх, как желание скорейшей и неминуемой уже смерти, как одну из жутких, распростертых во тьме дланей Танатоса. Однако внезапно вторгающийся в этот умирающий город-сон и город-страх Эмброуз на хочет становиться частью иноприродного отсчета жертв, он, невзирая на слепоту, жаждет жизни и стремится во что бы то ни стало обрести ее смысл, любой ценой, даже навсегда оставшись одним, ибо отношения с сыном зашли в тупик. Для Боглиано гораздо важнее становится не нагнетание ужаса и не пачкание зрителя кровью, а создание четкого драматургического рисунка, делающего всех без исключения героев фильма, даже сугубо второстепенных, живыми и полнокровными. Режиссер включает на полную мощность не только подчеркнуто стильный саундтрек, но и тот незыблемый авторский реализм, который в финале делает «Поздние фазы» не хоррором об оборотнях, а драмой о ненужности, брошенности и одиночестве, драмой некоммуникабельности и отверженности, драмой борьбы и натиска, драмой старости, от которой убегает взрощенная молодость, не понимая, что убежать от своего прошлого, от родственных уз невозможно. Грядет расплата и момент истины. И первая встреча с оборотнем завершается для нашего героя не смертью, не поражением, но возрождением и желанием новой победы, реванша, уничижения города-страха в город-прах, дабы потом, уничтожив Зло, начать его историю заново.

Оттого и главный объект вселенского ужаса выдвинут режиссером не на первый, а на второй план, сделан субъектом основного повествования, отыгрывающим все основные сюжетные твисты ближе к финалу. Боглиано же в свою очередь предпочитает говорить не о монстрах, но о людях, утративших вкус к жизни и существующих в пределах сумеречной зоны, породившей по их воле того, кто не жалеет уже никого, того, кто является на 30 день лунного цветения, чтобы вдоволь наесться плоти и напиться крови. И противостоять ему способен лишь корневой герой американских мифов — герой-одиночка, лишенный зрения, но не лишенный истинного видения причин Зла, которого нельзя назвать обреченным, ибо Смерть для него совсем не важна и не страшна, и он пришел в свой родной город, чтобы очистить его в конце концов от тотальной скверны, излечив его дряхлых обитателей от синдрома оборотня, который таится не только снаружи, но и внутри, заставляя их притворяться и примиряться со своим псведоидеальным маргинальным бытованием, не успокоением, не усмирением, а уничтожением. Город-крах идет ко дну под вой сирен и волков, которые не отпускают свою вотчину в объятия свободы воли. По крайней мере, далеко не сразу.

Ослепший ветеран Вьетнама Эмброуз, жизнь которого успела изрядно потрепать за телеса да помотать по городам и весям, возвращается в родной уютный городок где-то на задворках США, где совсем не ощущается стремительного течения времени и где каждый обитатель друг другу совсем не враг, хотя далеко и не брат. Место силы и место традиций — неискоренимых и неизъяснимых. Однако некогда знакомый вплоть до последнего дома на отшибе городок, покинутый Эмброузом очень давно, уже иной. В сердцах и душах его престарелых и одряхлелых жителей поселился, вцепившись в нутро своими острыми когтями, страх перед неизведанными монстрами, являющимися еженощно в миг расцвета порочной полной луны на очередную кровавую жатву. И на сей раз Эмброузу предстоит, пожалуй, самая главная, самая последняя и самая смертельная битва в его жизни.

Испанский режиссер Адриан Гарсия Боглиано никогда по-настоящему не мыслил прямолинейными узкопрофильными категориями жанра ужасов, в рамках которого ему явно всегда было слишком тесно и неуютно, но вырваться за пределы сей тесной удушающей жанровой каморки не представлялось возможным, а потому, брав лишь незатейливую форму жанра ужасов, он, со времен еще дебютной картины «Комнаты для туристов» и завершая предпоследней «И явился Дьявол», признанной, впрочем, единогласно самым худшим, что снимал достопочтенный синьор ужаса, насыщал ее на полную катушку крайне неоднозначным и многослойным содержанием. Бесспорно, ранним фильмам Боглиано можно предъявлять немало претензий, преимущественное большинство которых будут касаться излишней специфичности постановки(хотя на самом деле не все признали сразу, что Боглиано ворвался в мир кино с уже готовым и полностью сформировавшемся видением мира и кинопространства), намеренного переусложнения повествования, бьющего в пах реализма, оборачивающегося в финале мерзким натурализмом, даже малобюджетная кустарность не всегда позволяла адекватно оценивать творения амбициозного испанца, который вывел-то испанский хоррор на уровень резкого авторского высказывания, принимаемого на ура на различных европейских кинофестивалях мистики и ужасов, на которых очень скоро Боглиано стал желанным гостем. И, соответственно, творцом определенных трендов в современном еврохорроре, предлагая вместо порядком надоевшего постмодернизма тягучий экзистенциализм и эстетический антропорфизм, очевидно следуя по тропе Луиса Бунюэля, Аугусто Вилларонги, Хуана Пике Симона и даже в чем-то Карлоса Сауры.

Голливудский же дебют Боглиано, фильм «Поздние фазы» 2014 года, с успехом представленный в рамках Night Visions, After Dark, Fantasia и Stanley, едва ли можно назвать именно что полнокровно голливудским, ибо более всего эта картина настроена на синематическую волну современного американского независимого кинематографа и его «новой волны» в жанре ужасов, причастной к которой можно уже назвать с десяток имен молодых да борзых его деконструкторов — от Адама Уингарда и Тая Уэста до Джима Микла и Марселя Сармиенто. Собственно, «Поздние фазы» на первых порах лишь притворяются чистокровным хоррором, который не только исключительно утилитарен, но и более чем стилистически совершенен, а моментами и сюрреалистически странен и коварен. Объективно, но «Поздние фазы», преисполненные снаружи приторно-олдскульного духа восьмидесятничества, более чем аутентичны и современны, и в качестве эдакого хоррора ради хоррора фильм Боглиано воспринимается лишь буквально в первые полчаса, за которые режиссер успевает обрисовать не только в общих чертах, а сочно и монолитно давящий макрокосм обыкновенного американского городка, в котором поселился страх и ужас. Причем причина этого страха кроется не столько в том, что на охоту выходит оборотень, но сколь в том, что почти все герои фильма представлены лишь самим себе и брошены напроизвол на истерзание собственным демонам одиночества и бесам противоречия.

Мы видим тихий, умиротворенный, какой-то даже неестественный маленький американский городок, затерявшийся во времени и утративший всякие координаты. Мы видим множество людей, убеленных снегом седин и искаженных паутиной морщин. Но мы не увидим, как не зри в корень, пылкой молодости, наглой юности и борзой девственности. Это город прошлого, в котором выживают отвергнутые всеми, но в первую очередь своими родными, старики, и оборотня крайне удобно трактовать как материализовавшийся из их уставших душ страх, как желание скорейшей и неминуемой уже смерти, как одну из жутких, распростертых во тьме дланей Танатоса. Однако внезапно вторгающийся в этот умирающий город-сон и город-страх Эмброуз на хочет становиться частью иноприродного отсчета жертв, он, невзирая на слепоту, жаждет жизни и стремится во что бы то ни стало обрести ее смысл, любой ценой, даже навсегда оставшись одним, ибо отношения с сыном зашли в тупик. Для Боглиано гораздо важнее становится не нагнетание ужаса и не пачкание зрителя кровью, а создание четкого драматургического рисунка, делающего всех без исключения героев фильма, даже сугубо второстепенных, живыми и полнокровными. Режиссер включает на полную мощность не только подчеркнуто стильный саундтрек, но и тот незыблемый авторский реализм, который в финале делает «Поздние фазы» не хоррором об оборотнях, а драмой о ненужности, брошенности и одиночестве, драмой некоммуникабельности и отверженности, драмой борьбы и натиска, драмой старости, от которой убегает взрощенная молодость, не понимая, что убежать от своего прошлого, от родственных уз невозможно. Грядет расплата и момент истины. И первая встреча с оборотнем завершается для нашего героя не смертью, не поражением, но возрождением и желанием новой победы, реванша, уничижения города-страха в город-прах, дабы потом, уничтожив Зло, начать его историю заново.

Оттого и главный объект вселенского ужаса выдвинут режиссером не на первый, а на второй план, сделан субъектом основного повествования, отыгрывающим все основные сюжетные твисты ближе к финалу. Боглиано же в свою очередь предпочитает говорить не о монстрах, но о людях, утративших вкус к жизни и существующих в пределах сумеречной зоны, породившей по их воле того, кто не жалеет уже никого, того, кто является на 30 день лунного цветения, чтобы вдоволь наесться плоти и напиться крови. И противостоять ему способен лишь корневой герой американских мифов — герой-одиночка, лишенный зрения, но не лишенный истинного видения причин Зла, которого нельзя назвать обреченным, ибо Смерть для него совсем не важна и не страшна, и он пришел в свой родной город, чтобы очистить его в конце концов от тотальной скверны, излечив его дряхлых обитателей от синдрома оборотня, который таится не только снаружи, но и внутри, заставляя их притворяться и примиряться со своим псведоидеальным маргинальным бытованием, не успокоением, не усмирением, а уничтожением. Город-крах идет ко дну под вой сирен и волков, которые не отпускают свою вотчину в объятия свободы воли. По крайней мере, далеко не сразу.

Каждый день нас накрывает волной,

И это море мы рисуем сами.

От людей бежишь душевно больной,

Ты так потерян и разбит годами

Мураками. «До дрожи»

Адриан Гарсиа Больяно удивил видавшую многое публику необычным хоррором «Комнаты для туристов», не только созданным в чёрно-белой гамме, но и заимствующим экспрессионистскую эстетику немых шедевров. Снятый почти на голом энтузиазме, дебют привлёк внимание публики и сделал серьезную заявку на будущее. К сожалению, режиссёр в дальнейшем отказался от визуальных экспериментов и смелых художественных решений, очевидно выбрав конформистский стиль существования в хорроре. Большие бюджеты, известные актёры, разнообразные темы. Кажется, что ещё надо? Разве что хоть немного смысла не помешало бы!

«Поздние фазы», возможно, самый серьёзный фильм в позднем творчестве Адриана Больяно. Его легко принять за обычный хоррор об оборотне, который терроризирует небольшой городок в пригороде, своеобразный посёлок пенсионеров, где пожилые люди доживают свой век, часто покинутые родными. Осень жизни — грустная пора! Преддверие смерти, подведение итогов. Ради чего я жил на этом свете? И что ещё могу сделать, прежде чем навсегда уйду в пустоту?

Фильмы о старости часто бывают особенно трогательными, поражают своей искренностью, простотой, заставляют задуматься. Ведь старость всех нас ждёт. И от того, как мы проживём эту жизнь, зависит, какая она будет.

Главный герой Эмброуз нелюдимый человек. Он замкнулся в себе после болезни, не видит в существовании ничего хорошего и жаждет умереть. Привыкший всё контролировать, он не желает признать, что ему нужна помощь сына, что ему вообще что-то нужно в жизни. Да и есть ли она? Была ли, или то лишь сон? Промчалась, пронеслась, как картинки в книжке, когда быстро перелистываешь страницы, оставив горечь разочарования и груз ошибок.

Эмброуз военный человек, оттого его характер словно скала — с острыми выступами, крепким фундаментом, которую возможно покорить лишь ценой огромного риска. Привыкший защищать страну, Эмброуз чувствует себя неуютно в мирной обстановке. Он человек войны, а потому всегда в обороне. У него сложные отношения с сыном, которому больно видеть, что для отца важнее собака, нежели собственный ребёнок. Война чего-то его лишила, крайне важного, того, что должно непременно быть в душе — веры в людей и любви к ним.

Введённый в действие оборотень, как и в случае с «Серебряной пулей», лишь усиливает драматический конфликт. Человек, потерявший себя на войне, должен почти буквально вернуться на поле боя, дабы причаститься страданиям и вернуть себе свою душу. Он как солдат, не мыслящий себя без войны.

Последний бой Эмброуза переполнен решимостью, отчаянием и обретённым смыслом. Защита народа от выдуманных политиками врагов, военные преступления, к которым был причастен Эмброуз — всё отходит на второй план. Враг — это зверь, раз за разом приходящий из чащи дабы полакомиться человечиной. Борясь с ним, Эмброуз побеждает и своих демонов. Он впервые понимает, как многого лишился, отвергая любовь своей семьи. И он знает, во всяком случае, почти уверен, что им крайне важно знать, что он их любит и признаёт свои ошибки. Ведь это тот фундамент, на котором они будут строить свою жизнь.

Ночь. Эмброуз в военной форме, рядом с поверженным врагом. Его война окончена, он искупил свои грехи. Полная луна уже не страшна. Где-то воют волки. Но нет среди них того, кто ходит на двух лапах, кто убивает слабых и беззащитных, чей инстинкт — это ненасытный голод, ведущий его от дома к дому.

Отец. Как важна для сына любовь отца, ведь все мы идём по пути, проложенным нашими родителями. Каждый отец — это бог для ребёнка, оттого так важно, что он оставит — мирное небо или кроваво-красную луну. Эмброуз прожил жизнь так, как умел, совершая ошибки и всё больше уходя от света во тьму. Но на каком-то последнем витке он остановился, удержался от падения в бездну и сумел побороть свой страх.

Все мы оборотни — прячем за личиной свою душу. Она может быть ужасна, как у человека, который в полную луну превращается в жестокого зверя, или же по-своему прекрасна, как у Эмброуза. Он не покинул поле боя, но ушёл во тьму победителем.

8 из 10

Аргентинский режиссёр Адриан Гарсиа Больяно после своего яркого дебюта «Комнаты для туристов» впал в кататоническое состояние и снимал без всякого стиля примитивные ужастики, лишь позоря звание испанского хоррормейкера, которое гордо носит более профессиональный Хауэмо Балагуэро. Но время шло, у Больяно росло число поклонников, он взрослел и поневоле стал задумываться о том, зачем вообще надо снимать кино. Быть может, чтобы мы стали лучше, добрее друг к другу, поняли очевидные вещи. Ведь мораль и хоррор совсем необязательно должны быть противоположны.

Через 10 лет после шедевра стиля «Комнаты для туристов», Больяно снимает шедевр содержания, фильм, который явно не вписывается в традиции хорроров о монстрах. Режиссёр старается избегать обилия сцен ужасов, а ушастый клыкастик лишь изредка напоминает о своём существовании.

Так о чём же это кино? Ответ прост — о старости. На это указывает и название, которое совсем напрасно ассоциировать с полной луной. Фильм Больяно тематический преемник «Серебряной пули», они даже во многом похожи. И тут и там главный герой инвалид, оба фильма весьма скупые на сцены ужаса и больше уделяют внимание характерам героев. Что старики, что дети! Ведь каждый старик когда-то был ребёнком. И Марти вполне мог бы вырасти в Эмброуза, родись он чуть раньше. Можно сказать и больше — оборотень фильма Больяно тоже ищет себе оправдание, подобно злодею «Серебряной пули». Он видит в своих злодействах проявление добра, в то время как главный герой истинным актом добродетели мыслит избавление посёлка, где живут одни лишь старики, от жестокого зверя.

Эмброуз нелюдимый человек с тяжёлым характером, который замкнулся в себе из-за болезни и не может найти взаимопонимания со своим сыном. Он стар, все его победы в прошлом, и ныне он не видит смысла в своей жизни. Эмброуз больше привязан к собаке-поводырю, чем к собственному ребёнку и искренне переживает её гибель (захватывающая сцена схватки оборотня и собаки моментально воскрешает в памяти «Зловещую луну»). Единственным человеком, с которым он может поговорить по душам, оказывается старый священник (в его роли колоритный Том Нунен, лучший исполнитель роли Фрэнсиса Доллархайда). Именно он говорит Эмброузу, что его жизнь в его собственных руках и пора заняться собственной душой. Да, он много убивал, даже детей. Война сделала его чудовищем, подобно как другого человека в монстра превращает луна. «Я ехал во Вьетнам спасать жизни, но поздно понял, что должен убивать».

И вот на склоне лет Эмброузу представился шанс как бы переиграть свою судьбу и хотя бы уйти из жизни человеком. И он решает дать последний бой ушастым оккупантам, превратившим городок в свою столовую. Он спасает жизни тех, кто обречён на смерть и отправлен в этот город своими родными умирать. И весьма важно, кстати говоря, что Больяно представил записанный на автоответчик трогательный монолог Эмброуза, обращённый к своему сыну, уже после финального боя, последнего для всех его участников.

Послание Больяно простое, но очень важное — нужно ценить своих близких и собственную жизнь, ведь каждый человек для чего-то нужен. Старость не приговор, ведь и упрямый ворчун для чего-то сгодился. Никогда не поздно измениться, ведь от этого зависит каким тебя запомнят люди..

«Поздние фазы» — лучшая работа Адриана Гарсиа Больяно, которая постепенно покоряет своим тихим гуманизмом, без ложного пафоса и декламаций. И с радостью прощаешь множество никчёмных, откровенно слабых хорроров, которые наснимал предприимчивый режиссёр. Ведь он сделал как минимум две достойные картины, а, значит, не напрасно занимался кино.

8 из 10