Лев Толстой

Фильм конгениален Толстому. Герасимов раз и навсегда показал, как нужно снимать биографии. Ни один фильм о знаменитом человеке (а сегодня это модно в кино) не сравнится с манерой и одновременно миссией Герасимова.

Документальная хроника. Никакого актёрствования, ничего от кинематографа, только пристальное и уважительное наблюдение за повседневной жизнью.

Авторы фильма любят своего героя без обожания и подобострастия. И потому нет традиционного для таких фильмов эффекта подглядывания в замочную скважину. Интеллигентность создателей картины настойчиво уверенна и спокойна - от работы художника-постановщика до эпизодических ролей.

Этот фильм дополняет творчество Толстого. Он идёт вслед ему, его традиции, его гуманизму. И Герасимов объясняет, почему мы должны ценить и любить графа Толстого. И потому смерть его не становится эпизодом из фильма, смерть писателя становится горем, до которого дотянуться рукой. И невозможно после этого вернуться в сегодняшний день тем, кем ты был до фильма.

Это последний фильм Сергея Герасимова и более, чем достойный финал работы большого мастера. Учитель многих наших великих актёров, Герасимов преподаёт урок - как надо играть, как надо понимать своего героя. И копает глубже, чем просто в биографию писателя. Режиссёр снимает фильм о старости, о том, чем живёт человек, сделавший в своей жизни большое дело. И тогда это воспринимается личной исповедью Герасимова, который знает себе цену, но ценит себя скромно и тихо, что невольное сравнение режиссёра и писателя не пугает. Потому что я в итоге горжусь обоими - и книгами Толстого, и картинами Герасимова.

И фильм этот учит главному: как надо жить и на кого стараться хотя бы отчасти быть похожим, в своих мыслях, делах. Картина о Толстом становится - вольно или невольно - картиной о Герасимове. Потому что за плечами у нас должны быть просмотрены его 'У озера', 'Журналист', 'Юность Петра' и 'Лев Толстой'. Но нам бы хоть 'Войну и мир' прочитать, куда уж до советского кинематографа...

Фильм Сергея Герасимова 'Лев Толстой' - один из самых выдающихся отечественных фильмов. И тем более обидно, что он, действительно, не оставил следа в массовом сознании - и не только в те, предперестроечные, годы, когда был создан, но и позже, вплоть до сегодняшнего дня.

Те, кто знает и любит творчество Толстого, конечно же, отметили, с какой тщательностью и любовью создатели фильма отнеслись к каждой мелочи: достоверно во всех деталях отражены не только все внешние стороны быта, но и со скрупулёзной точностью - также все события, реплики действующих лиц и даже жесты (к примеру, его последние слова и предсмертные движения руки писателя на одеяле и др.; интересующиеся могут свериться по хроникам и мемуарам). А главное - сама формо-идея фильма выражена на той высокой философской ноте, которая соизмерима с вершинами духа самого нашего гениального русского писателя, мыслителя и проповедника.

Поражает и та достоверность, с которой созданы нашими удивительными Сергеем Герасимовым и Тамарой Макаровой сами образы Толстого и Софьи Андреевны. Лучше, кажется, и не сыграть, не исполнить. Как всегда, неподражаем Алексей Петренко; выше всяких похвал образы современников Толстого, созданные и другими артистами. Правда, лично меня не очень убедил Николай Ерёменко, создавший образ пианиста Гольденвейзера: какой-то получился слащавый, позёр, отвлекающий на себя внимание от основной мысли этого удивительно мудрого фильма.

А мысль эту постигать надо, если мы хотим быть хоть на капельку добрее и жить хотя бы чуть-чуть умнее. Только для этого надо научиться прислушиваться в первую очередь к великому старцу, а не к 'новым русским бабкам'.

Когда в конце жизненной дороги опыт бурных исканий переходит в кристалл обретенной истины, человек сталкивается с непониманием окружающих. Ему, уже чувствующему другой свет, хочется донести до молодых смысл существования. А в ответ лишь заботливое поправление одеяла да ласковая улыбка, чтобы не раздражать старика. И это в лучшем случае. А то просто отмахнутся как от назойливой мухи. У молодых своя правда, а мысли о бытии и смерти отскакивают от них словно кулак от резины.

Его сиятельство граф Лев Толстой был яркой медийной персоной начала двадцатого века. Репортеры охотились за каждой мелочью его быта похлеще, чем современные папарацци отслеживают смену прически Аршавина или Билана. И не только потому, что произведения писателя ещё при жизни стали мировой классикой, а из-за статуса философа, и даже, пророка. Церковь предала Толстого анафеме, сотни поклонников проповедовали 'непротивление злу насилием', а обыватель с интересом почитывал статейки про босоногого эксцентрика, косящего лужайку и рассказывающего сказки крестьянским детям.

Последний фильм классика советского кино Сергея Герасимова рассказывает о последних днях жизни классика русской литературы. Наверное, не найти более символической передачи духовной энергии. Поэтому сам Сергей Аполлинариевич сыграл мятущегося графа, его жена Тамара Макарова - знаковый образ Софьи Андреевны.

Понял ли зритель посыл режиссера? Не думаю. Да, фильм отметили главным призом на фестивале в Карловых Варах, пустили в прокат. Но следа в массовом зрителе он не оставил. Страна вступала в перестройку, и философия Толстого ей была не нужна. Как и попутчице Льва Николаевича в вагоне, горячо спорящей и доказывающей, что проблема России в царе и урядниках. Прошел неполный десяток лет, скинули царя, разогнали урядников - и начался тот хаос душ, о котором пытался предупредить великий старец.

При огромной популярности писателя, его почти никто не понимал. Каждое прижизненное слово записывали в блокнотики, бюллетени о состоянии здоровья читали в прессе студентки и министры, мемориальную доску в Астапово изготовили в день похорон. А всё равно не понимали. И это чувствовал хозяин Ясной Поляны. Отсюда попытка уйти, убежать даже от самых близких туда, куда вели воспоминания - на Кавказ. Судьба позволила доехать лишь до полустанка в Липецкой области.

А, может, и к лучшему одиночество Толстого среди множества любящих его людей. Ведь удовлетворение средой обитания не способствуют созданию высокой литературы, именно благодаря которой имя Льва Николаевича знают во всем грамотном мире. А философия духовная всегда уступает реальному бытию.

Кстати, очень показателен обыгрыш в фильме взаимоотношений писателя и православной церкви. Казалось, отлучение от церкви великого человека гармонично укладывается в коммунистическое мировоззрение (на дворе, напомню, 1984 год, когда крещение или венчание могло стоить гражданину, как минимум, работы). Но у Герасимова Толстой заезжает между делом в монастырь, а митрополит искренне молится за выздоровление старца. Никакого удобного власти безбожия или, наоборот, религиозной закостенелости.

У Федора Михайловича мир спасала красота, у Льва Николаевича - доброта. Мы всё-таки ещё до идеалов классиков далеки. Но в памяти остаётся не повседневная шелуха, а горизонты, намеченные большими людьми. Какими они были в повседневности, взбалмошными и раздражительными, оригинальными и эксцентричными, простыми и доверчивыми, мы можем только догадываться. Но они достойны того, чтобы их знали. И, если вместо похода на концерт 'Русских бабок' кто-то посмотрит биографию Толстого, возможно, мир станет на капельку добрее.