Вскармливание

Талантливый степ над бодипозитивом, жировой лавиной надвигающимся на глянец. Майкл как будто собрал все тезисы этого движения: освобождение от социальных норм, возрождение истинной женственности, любовь к человеку, какой он есть… Он воплощенное лицемерие сообщества. Что мы видим на деле? Притворщик, нарциссирующий на фоне уродливой и беспомощной массы. Он прекрасен и силен в своих глазах рядом с человекообразным желе, распростертым под ним. Он скармливает прирученной жертве фастфуд, а в одиночестве качается, совершенствуя свое тело, он мечтает соскоблить жир ножом, чтобы вернуть несчастному существу утерянную форму.

Он балует свои игрушки, а потом выкидывает, как пищевые отбросы. А его жертвы принимают игру, позволяют себя уродовать, чтобы их баловали, как детей, и называли принцессами, спрятав в тесной розовой комнатке, говорили им, что они любимы.

Мне нравится в этом фильме все. И игра актеров, и небрежность операторской и режиссерской работы, изъяны в сценарии, бредовые действия героев.

9 из 10

[бисквитная свинка] Читатель! Если ты наткнулся на эту, с позволения сказать, рецензию — не бери в голову и не поминай лихом. Каждый получает удовольствие, как умеет. Кто-то, роняя слюнки, переворачивает мирно скворчащий на сковородке сморщенный фаллос (оливковое масло, розмарин, вкуснотища). Кто-то, как Филипп, пьет, бьет, ревет, ловит убийц и кувыркается с подружкой так неистово, что у штекера нет ни единого шанса попасть в розетку. Кто-то, как Майкл, тащится от вида женщины, поглощающей гамбургер (тот же фистинг, только орально — о да, детка, возьми глубже!) и/или хрипящей, издыхая под тяжестью собственного тела, на розовой барби-кроватке. А кто-то, как старушка Эмили Джейн, занимается mind-мастурбацией вместо рецензирования и сеет тщетные предостережения.

[шоколадный мусс] Итак, у нас есть подонок-полицейский, травмированный недавним делом, бизнесмен-извращенец зашибающий бабло на dead-тотализаторе и грядущая жертва, нажившая (нажравшая?) 225 кг живого веса и стокгольмский синдром… ах нет, все это позже. Пока — всего лишь яркие краски а-ля техниколор, белозубая улыбка Алекса О’Локлина в зеркале заднего вида и приятный кавер чего-то знакомого. Если попробовать угадать жанр фильма здесь и сейчас, вариант «ромком» уступит разве что «роад-муви», и хотя на другом конце истории поджидают мерзко чавкающие мусорные мешки, этот осенний свет бросит свой отблеск и на них. Да-да, я говорю о нестандартных визуальных решениях, специфической эстетике и галлюциногенной дымке. О наличии растущих из нужного места рук у режиссера и оператора… будь они прокляты. И, стиснув зубы, отдаю им должное: столь неожиданную подачу условного извращения нужно еще поискать. Альпинизм на убранной цветами горе мяса, простыни, окропленные спермой и кетчупом, даже нежная гастроэндоскопия (никто не проникал в Дейдр столь глубоко, никто не владел ею столь полно) не выглядят в кадре ни экспозицией из Кунсткамеры, ни экстремальным порно в духе «телка с конем». Скорее они напоминают странновато-пугающе-притягательную сцену, которую застаешь, вторгшись в родительскую спальню лет эдак в пять. И травмируют мозг на том же уровне.

[стылый гамбургер] Возможно, не будь вышеперечисленных достоинств, фильм пост-фактум не вызывало бы такого отвращения: все-таки вляпаться на помойке в абстрактный мусор — не то же самое, что споткнуться о полуразложившееся тело хорошего знакомого и вблизи полюбоваться на его кишащие червями глаза. Если необъятные «принцессы» Майкла загибаются от избытка, то сам фильм — от недостатка. У троицы начинающих сценаристов руки вроде бы тоже были (с фактами не поспоришь: полный комплект конечностей двоих мелькает в кадре), но дальше онанизма дело не пошло. Генерирование богатой идеи, случившееся, надо полагать, не без влияния кочующей в интернетах истории о каннибале Майвесе, истощило оперативную память. Уже спустя полчаса после улыбки и кавера фильм начинает расползаться по швам, теряя внутренности и раз за разом спуская в унитаз затронутые было перспективные темы, начиная от границ нашего права распоряжаться собственным телом и заканчивая ошибочностью восприятия нормы в качестве «добра». Все заявленное кибер-противостояние в попытке прищучить маньяка, выкладывающего в сеть альтернативное порно и не менее альтернативные снаффы сводится к соревнованию, кто лучше играет в Pacman. Подсказки льются на доблестного борца с преступностью золотым дождем, а недостающие либо выбиваются у подвернувшихся мирных жителей, либо выбалтываются самим преследуемым. А потому, в отсутствии дальнейшего сюжета, приходится выживать на повышении градуса извращенности до отметки «нелепо» и бессистемных попытках подвести под психоз философский базис. Жрущие выживают (за гараж не заглядываем, в наших сердцах они живы). Жрущие дохнут, избавляя мир от своего мерзкого вида (спокойной ночи, мама). Жрущие ускоряют процесс реинкарнации (лопай Люси — будь Люси!). Подчеркните желаемое, а если вам этого мало, то Майкл и с рычагом передач в своей голове побалуется (опа, я псих! или нет? и снова псих! а щас включаем третью скорость!), и танец утят забацает.

[нечто из канистры] В сухом остатки вынесенный из фильма месседж лежит где-то в бермудском треугольнике между «не мучайте детей», «а ну положи этот гамбургер, дура!» и «встретив на улице толстяка/курильщика/татуированную деву/хипстера — убей это». Но, виртуально лежа за гаражами в синем пакете и выплевывая проклятия пополам с желчью, даже не надеюсь, что кто-то прислушается и не станет пробовать на себе. Чем яростнее мы топчем что-то ногами, тем больше хочется взглянуть на это дело хоть одним глазком. А дальше неизбежно увлечет. С иезуитской хитростью «Вскармливание» повторяет рацион норовящей не выжить Дейдр. Поначалу — аппетитное мясцо на булочке с кунжутом, и тающий на губах шоколад. Позже — воронка в горле и вызывающее рвотные спазмы пересоленное месиво, самый невинный компонент которого — сырые яйца. И коль скоро ты уже приучился покорно брать из дающей руки и умильно выпрашивать продолжение — поздно пить боржоми. Пора пить Люси.

Пока где-то в Гамбурге один немецкий любитель сыграть в трубочиста скармливает другому его же свежеприготовленные гениталии, в по-линчевски алой комнате, затерянной на просторах Соединённых Штатов, на импровизированном ложе восседает ожившее воплощение греха чревоугодия, принцесса консьюмеристского общества, мерно покачивающаяся на волнах жировых складок, растекающихся вокруг неё и грозящих заполнить собой всё несоразмерно маленькое пространство скромной обители. «Покорми меня! Ну же, покорми меня!» — стонет она, и её возлюбленный, спаситель, златоволосый идеальный принц кормит её, обуреваемый желанием, протягивая одной рукой истекающий жиром бургер, а другой крепко сжимая свой член. Но скоро этим забавам суждено будет накрыться быльмындой, ведь где-то в Австралии некий специалист некоего департамента в результате спонтанного серфинга по порносайтам натыкается на запись мерзопакостных утех и спешит всеми силами избавить мир от очередного извращенца.

Данная Адаму и Еве естественность сношений и любовных утех давно канула в Лету вместе с эпическим падением Рая, торжественно выпустив на свободу всевозможные грехи, при пестовании которых стремительно рождаются самые разнообразные девиации. Есть без остановки и не толстеть согласно Мильтону могут разве что обитатели небес, а это значит, что кому-нибудь из людей так или иначе суждено было поддаться искушению жрать немерено. И кто бы мог подумать, что со временем это стремление может вылиться в подвид нестандартных симбиотических отношений, в процессе которых коварный вдохновитель подталкивает свою наивную жертву к чрезмерному набору веса, тем самым реализуя практическое воспевание утрированного гедонистического удовольствия и грубо топча все сколь-нибудь привычные стандарты красоты и сексуальности. Собственно, подобные отношения и лежат в основе «Вскармливания» австралийца Бретта Леонарда, по сюжету которого ангелоподобный извращенец убивал центнеры своих жертв путём тотального закармливания, при этом снимая весь процесс на камеру и организуя виртуальные ставки на день смерти несчастных китообразных туш.

Постановочно тривиальный фильм создателя «Газонокосильщика», пытаясь прикидываться серьёзным и леденящим кровь триллером, на деле представляет собой своеобразное food porn, интересное не столько сюжетом, сколько отдельными действующими лицами. Большинство персонажей у Леонарда оказываются травмированы трудным детством с различными шоками неокрепшей психики, повлёкшими за собой отклонения на сексуальной почве. К примеру, следователь, формально положительный персонаж, на деле не прочь наподдать собственной девушке кулаком во время секса, заставить ту вырываться и кричать от боли, чтобы потом добавить ещё пару раз сверху. Или сама эта девушка следователя, которая настолько погрязла в нарциссизме, что не может кончить, если во время секса не смотрит на собственное отражение. Ну и конечно главный герой Майкл, закоренелый липофил, к тому же умудрившийся выработать свою лицемерную философию, весьма тщеславную на словах и довольно лживую на деле.

Собственно, на этом любителе пышных форм вся история и держится, ведь играющий его Алекс О`Локлин умудрился создать без преувеличения выдающегося экранного социопата. Пунктуальный и чистоплотный посланец небес с большими влажными глазами няшного оленёнка живёт в идеально прибранном жилище с совершенно нормальной девушкой, тщательно скрывая своих внутренних демонов. Но иногда он наведывается в загородный дом, где нежно заботится об очередной жертве, развлекая её и временами себя. Кроткий маньяк обливает неповоротливое создание литрами соуса, обмазывает килограммами питательной массы или же просто украшает рельеф бесконечных складок цветами, он наслаждается необъятным телом как водяным матрасом, вот только горячей проститутки рядом нет, но зато есть верная рука, которая не подведёт, передёрнув в нужный момент любимый ствол и позволив кончить на извивающуюся массу жира, утробно ревущую «ай лав ю». Однако столкновение с упорным следователем постепенно высвобождает из оков внешней чистоты гниющее двуличное нутро «великого сострадальца», который вслух порицает стройность женской фигуры, а на деле выращивает под грудой жира идеальное создание, чтобы впоследствии выпустить на свободу из кокона холестериновых бляшек творение чистой красоты. Циничный подонок срывал со своих полудобровольных пленниц все комплексы, слой за слоем обнажая их неохватную сущность, раскрепощая и делая счастливыми, а потом срезал с их умерших под собственной тяжестью тел все сальные отложения, чтобы было легче обозреть очередное произведение чудовищного искусства.

Леонард вволю играется со светофильтрами — кадр наливается голубоватым свечением, тонет в жёлтой теплоте, загнивает в оттенках зелёного. По сути именно подбор цветовой гаммы и изобретательная операторская работа вытягивают «Вскармливание» с второсортного дна, позволяя насладиться в перерывах между демонстрациями корпулентных тел интересными визуальными решениями, самое примечательное из которых — иллюзорная гетерохромия главного героя, создающая видимость его скрытого двуличия. Действие же, делающее упор на непрерывное фаломорфирование отчаянного зрителя, довольно скоро запутывается само в себе, уступая перед натиском сюжетных поллюций, стремящихся заинтриговать мотивами поступков Майкла и создать подобие многогранности его внутренней патологии. Шитые белыми вилами по воде крутые повороты событий порой вызывают искренний WTF, как в прочем и сам фильм в целом, но чем ближе к финалу, тем интереснее становится изыскивать в происходящем безумии некие сатирические нотки скрытого топтания современного потребительского общества. И кульминация в демонстрации его истерзанных внутренностей достигается путём нелицеприятного скармливания новой жертве растопленного жира предыдущей, которое выглядит откровенной издевкой над природой фастфуда, словно бы предвещая скорую гибель любого активного пожирателя второсортного ширпотреба. Не обходится в этой истории и без этического парадокса, при котором жертва практически добровольно пользуется услугами потенциального убийцы, всё глубже погружаясь во тьму стокгольмского синдрома. Но какой бы насыщенной не казалась эта кинолента, основной её функцией непременно будет являться роль самого лучшего мотиватора для того, чтобы наконец поместить свою необъятную задницу в тяжёлые диетические оковы и поддаться потным объятиям спортивных занятий, ведь самые впечатлительные зрители навряд ли смогут после просмотра запихнуть в себя что-нибудь высококалорийное.

Что такое красота в нашем расхожем современном понимании? Внешняя, или внутренняя, не важно, важна сама ее структура. Итак, какова она, эстетика красоты?

Можно ли проникнуть красоте под кожу, или она невесома, бестелесна, нематериальна, а значит, нетленна? С пониманием природы ее знакомит нас фильм Бретта Леонарда через восприятие мира одним безумцем по имени Майкл… или, он там вовсе не единственный безумец? Давайте посмотрим, что делают главные герои:

Полицейский Фил, не способный держать себя в руках, считающий себя вполне нормальным человеком, колотит свою стройную и привлекательную подружку, хорошенько напившись. Он фанатично выслеживает маньяка Майкла, который, на фоне полицейского, приобретает весьма противоречивые очертания в глазах зрителя. Он с остервенением кормит толстушек, выражая к ним презрение и любовь, ненависть и страсть. Он определенно болен, но кажется куда здоровее и рассудительнее своего преследователя. Он — жертва нестойкой детской психики, и прекрасный философ. Он точно знает, что делает, но смутно понимает свою цель. Его действия продуманны, но он волен противоречить самому себе.

На чьей стороне красота? Кто победитель? Об этом можно будет узнать лишь посмотрев данную картину.

Перед Вами, господа, кино для узкого числа зрителей. Скорее всего, многие не досмотрят его до конца, но тот, кто посмеет обрушить на себя его скрытый смысл, тот еще долго останется с послевкусием после него. Итак, покормите себя философией маньяка, покормите.

5 из 10