Живым или мёртвым

Раз… Два… Раз, два, три, четыре… Ревущие колонки стриптиз-клубов, звучащие в унисон с ревом мотоцикла. Толпы людей выливаются на ночные улицы. Токио тонет во флуоресцентных лампах. Полиция цепляет случайных подозреваемых. Перестрелки в маленьких закусочных и схроны в продуктовых магазинах. Наркотический экстаз и бессонная рутина соседствуют друг с другом. Литры крови как китайская лапша быстрого приготовления. Во всем этом сумбуре одно за другим совершается череда убийств членов местной якудза и китайских триад. За ними стоит ни то крошечная театральная труппа, ни то отряд китайских эмигрантов, ни то еще непонятно какое бандформирование, во главе которого стоит легендарный криминальный авторитет Рюичи. Следом, буквально по горячим следам, он совершает рейд на инкассаторскую машину, с деньгами синдиката якудза, и планы Рюичи постепенно начинают становиться яснее. Полиции же на подобные местные разборки становится просто неудобно закрывать глаза и за расследование всего этого безобразия берется детектив Йошима со своим напарником. И берется, надо заметить, довольно основательно, с присущим ему хладнокровием. Между полицейским и бандитом начинает разворачиваться настоящая партизанская война со своими победами и невинными жертвами. А дойдя до максимальной точки накаливания мотивы обоих, как по щелчку, становятся глубоко личными и неизменно ведут к нарушению мирового равновесия и его погибели.

По сути, всю трилогию «Живым или мертвым» объединяет то, что она как на сваях возводится вокруг двух антиподов, персонажей Сё Айкавы и Рики Такеучи, кочующих из фильма в фильм в разных воплощениях, но с характерами, заданными еще в этой, первой части. Оба противопоставлены друг другу в одинаковых ситуациях, оба родственные души, хотя один, герой Айкавы — более положительный, а другой, персонаж Такеучи — более отрицательный. Белое и черное, инь и ян, три вольных сочинения на тему взаимодополнения противоположностей и производных оной.

Забавно, но после стремительной экспозиции, темп оригинального фильма утихает и становится спокойнее и серьезнее. С ураганного старта, показанного глазами преступника Рюичи, повествование соскакивает на будничную точку зрения детектива Йошима, который практически с самого начала заявляет обыденную, но при этом сюжетоопределяющую для характера его персонажа истину: «Якудза есть якудза. Убийство есть убийство». Именно в таком ключе и будет развиваться подавляющая часть фильма. В нем, конечно, останутся элементы авантюризма, подчеркивающих иррациональность происходящего, и даже сатирическая издевка над творящимся вокруг. Но в общем и целом подобный темп будет продолжать держаться до тех пор, покуда антагонист окончательно не свергнет детектива с трезвого взгляда на вещи до своего собственного совершенно безрассудного и инфантильного мировосприятия. Вот именно в этот момент и происходит финальный перелом, снова возвращающий в приоткрытый в самом начале мир глазами Рюичи; только на сей раз помимо самого преступника, которому по сути своей было нечего терять и некуда отступать, в симметричном положении оказывается лейтенант Йошима, становясь в оппозиционный угол на карте последней битвы.

Вот так и выходит, что с одной стороны фильм получается довольно эпатажен за счет собственных выкрутасов и частичек нарочито гротескной криминальной городской изнанки, а с другой, что в целом сюжет наоборот больше рисует вдумчивую, хоть и простенькую, детективную историю (местами довольно трагичную). Данное сочетание и создает какое-то совершенно неоднозначное послевкусие от просмотра. Ведь, что тут греха таить, само наполнение фильма довольно разномастно, будто он был собран воедино из разных наборов деталек «Лего». Это создает не то чтобы отпугивающий, а скорее эффект манерности и ненадежности всей выстраиваемой конструкции. В какой-то момент в силу обильности задумок фильма некоторые его детали просто начинают теряться, не зная, как еще громче заявить о себе в основной череде событий. И здесь на помощь приходит сюжет, который изначально был более-менее простым и незамысловатым. Он-то и дает пространство для всех компонентов и не позволяет фильму рассыпаться на части во всем разнообразии собственных дополнительных штрихов. И, кажется, из-за устойчивого восприятия подобные составляющие просто нельзя оставить в сторонке и отделить от уже давно ставшего однородного киноязыка Миике рубежа веков. А приплюсовав к этому другие составляющие, такие как ситуативность, уникальность, ресмотрибельность и гротеск, то в целом вырисовывается некая необъяснимая харизма этого образчика целлулоидной печати. Она своей внешней привлекательностью, наравне с толками узкого круга почитателей, и обеспечила фильму культовый статус.

«Живым или мертвым», по сути, наверное, самая образцовая криминальная работа Такаси Миике девяностых годов. Она одновременно так же хороша и плоха, как и его «Фудо», «Мокрая псина», «За гранью дозволенного» и тому подобные. Совершенно другое дело, что в силу своего творческого развития методом проб и ошибок естественной эволюции подверглось внутреннее содержание. Оно стало более упакованным, подкрепленным, сглаженным, цельным и естественнее стало восприниматься зрителем. Впоследствии, в двухтысячных, стиль и фильмы Миике ожидаемо станут гораздо лучше, однако на то время, когда законченный «Живым или мертвым» вышел, в нем сохранялся все еще ощутимый шарм вычурной видеокассетной вульгарности, разнузданности, эротизма и откровенного насилия. Что же касается эстетического наполнения, то оно отвечает всем требованиям криминальных direct-to-video фильмов того времени — дешево и сердито. Ремесленная многостаночность подобного кинопроизводства открывала для постановщика огромное поле для разного рода кино-экспериментов со всем и вся, а любые неудачи просто-напросто списывались со счетов и забывались. Справедливо будет сказать, что с релизом своего «Живым или мертвым» Миике вышел на новый уровень профессионализма и обожания публикой. Именно когда-то тогда его фильмы перестали выглядеть как диковинный ширпотреб, и начали козырять отточенными приемами. А жертвенное упразднение художественных средств в них совершенно перестали отрицательно читаться и начали становится частями речи и средством интерпретации творимого на экране.

Можно точно сказать, что оригинальный «Живым или мертвым» неожиданно стал по-настоящему показательным фильмом, дав четкие эпитеты дальнейшим работам Миике. Впоследствии постановщик снимет еще более замысловатые проекты, включая также и облагороженную вторую часть серии под номерным названием «Птицы». Она-то станет собственным оммажем «летним каникулам», закончившимся годы тому назад, и затмит своего предшественника. В ее сюжете главенствующую роль будет играть наиболее преобладающая тема тогдашнего творчества Миике, снимающего сплошняком про иммигрантов, наемных убийц, и маргиналов всех мастей — тема возвращения на Родину. Она была сквозной и в первом фильме, где герои, в конечном итоге будто бы вырванные с корнем, оставались брошенными на периферии жизни и смерти. Странно, но, наверное, именно в «Птицах» эта долгоиграющая тема полностью исчерпает себя, оставив место для совершенно новых сюжетов в творчестве Такаси Миике.

Банда якудза во главе с Рюичи хочет отвоевать своё место под восходящим солнцем Японии. Для этого необходимо всего лишь поставить под контроль транзит наркоты из Тайваня. Братков не пугают многочисленные жертвы. Они намерены извести всех конкурентов и заодно тузов местной мафии…

«Живым или мёртвым» — лихой жанровый винегрет, где боевик запросто смешивается с триллером, приправляется специями чёрной комедии и нехитрыми мелодраматическими ингредиентами. Такая гремучая смесь усваивается на удивление легко, притом, что сюжеты у Такаши Миике, как правило, запутаны, и догонять их порой просто не успеваешь, но они не играют принципиально важной роли.

Главное у Миике, как обычно, умопомрачительный поток брутальных аттракционов. Самый первый из них заявлен уже в прологе — бьёт как обухом по голове и вбирает основные клише поэтики режиссёра, заодно давая сто очков всем его конкурентам. Тарантино и компания отдыхают. Правда, клиповый темп на протяжении всего фильма Миике выдерживать не будет, возьмёт пару раз передышку.

Однако в финале к нему придёт второе дыхание, и он устроит из последней гангстерской разборки настоящую феерию. По сути Миике снимает большую мультяшку, только что с помощью живых исполнителей. В каждом своём новом опусе этот эксцентричный и сверхплодовитый режиссёр ухитряется опровергнуть расхожее представление как о физических возможностях, так и творческих ресурсах постановщика кино.

Он снимает как автомат, поэтому к сорока годам ухитрился оставить позади самых плодовитых фильмейкеров, таких законченных трудоголиков как Корман, Фассбиндер, Сокуров… Так активно, как он, ещё никто не плодоносил фильмы. В потоке его продукции некогда замечать неудачи. И потому кажется, что Миике ещё и чертовски талантлив.

Я буду сознательно мыслить неадекватно, потому что фильм к этому располагает.

Быть живым или мертвым… Музыкально-философская фантазия не на тему будущего. Под уносящий в другое место саксофон, мне рассказывают историю о двух киборгах, которые почти живые.

Легкий техно-боевик. Миике не стремится сделать кино, у фильма практически нет легенды куда идти и что смотреть, это прогулка по нескольким дорожкам выдуманного будущего. Именно поэтому это кино, к счастью, не так серьезно, как его принято воспринимать с позиций высокого рода искусства. Боевые сцены настолько благородны, что чуть ли не наивны, и так вписываются в общий стиль, больше напоминающий мне лично некую смесь Ошии и «Бибопа».

Киборги — это ангелы. Светлый и темный. Человек — это зло, это я знаю. 2346. Светлый защищает одну правоту, темный другую. Но победить зло они могут только вместе. Я кручу колпачок синего сиди маркера… Но победить зло они могут только вместе. А людям придется продолжать думать о продолжении своего рода посредством сношения одного пола с другим. А любовь мужчины к мужчине может быть? Под саксофон и будущее…

В создании затуманенности мыслей и непонятной атмосферы участвовала группа «ЭТО».